Парадокс Глебова
Шрифт:
— Впервые вижу такой самолет, — смущенно улыбнулся я. — Или он еще не собран?
— Нет, ани, он готов к полету хоть вокруг Гаяны.
— И именно на нем мы сейчас отправимся?
— Да, ани.
— Со скоростью ракеты?
— Нет, ани: это же самолет. Садись…
Лезу в пилотскую кабину и располагаюсь правее Рата. Подлокотники кресла изогнулись под прямым углом внутрь и как бы законтрили меня без привязных ремней.
Рат включил двигатель. В моторном отсеке послышалось приятное жужжание. Самолет (все-таки этот недомерок впоследствии оказался превосходным
Открываю форточку и выглядываю: у ног шасси выросли прозрачные голубовато-зеленые поплавки! Рат слегка увеличил мощность, и фюзеляж вырулил из ангара — поплавки переползли порожек так, будто его и не было.
— Объясни, Рат, не томи…
— Хорошо? — осклабился инженер. — Это Z-поле, сформованное специальной антенной. Смотрите дальше, ани! Есть уже и крылья…
Из фюзеляжа выползли телескопические лонжероны с ажурным набором тонких нервьюр: теперь я сам догадался, что это тоже антенны Z-поля, наподобие огромного зонта у «Юрия Гагарина», на котором мы прилетели с Земли.
Мгновение — и стали видны прозрачные фиолетово-зеленые крылья с обычным аэродинамическим профилем. Рат вырулил на старт и пошел на взлет. В момент отрыва от земли у меня екнуло сердце: фюзеляж зрительно держался на тонких трубах и чуть ли не на проволочном каркасе-антенне крыльев.
Но все было нормально, и самолет ринулся в набор. Слегка прижало к сиденью, и мне вспомнилась далекая не только во времени, но и в пространстве… моя земная юность.
Как ты сейчас поживаешь, мой родной Аэрофлот? На каких крыльях летают твои пассажиры? Какие космические рейсы прибавились в расписании? Скоро мы начнем долгий путь к тебе. Кого увижу? Нет уже, наверное, знакомых бетонных полос: на их месте пластмассовые аэродромы; новые пассажиры теснятся на перронах, незнакомые летчики в кабинах ростовских самолетов Сколько же тебе лет сейчас, Аэрофлот? На какой, по счету, твой день рождения я попаду?..
Выйдя за облака, Рат перевел машину в горизонтальный полет и стал разгонять скорость. Крылья-антенны отогнулись назад, профиль стал тоньше и изменил форму на более выгодную при сверхзвуковой скорости.
Взяв курс на юг, Рат включил автопилот и повернулся ко мне:
— Ну как, ани?
— Отлично!
— И представь себе, ани, — сказал Рат, — что это лишь первая часть новой программы нашего конструкторского бюро.
— Что же тогда будет… в последней?!..
— Надо научиться формировать из Z-поля не только крылья, но и многоцелевые роботы… Не из вещества, понимаешь, а из поля! Такие роботы проникнут в самую глубь планеты без буровых скважин, будут ремонтировать шахты, подводные туннели — что угодно, без демонтажа… Сразу не предусмотришь, где они найдут применение. Пусть пять, десять лет — задача под силу нашей науке.
3
Меня встретил Гар — руководитель интерната, невысокий (не в пример большинству Гаянцев!), моложавый.
В центре площади было несколько нарядных учебных корпусов, похожих на оранжереи, вокруг — одноэтажные домики ярких расцветок: жилье преподавателей и учеников.
— У нас каникулы, ани, — сказал Гар, — тебе не удастся побеседовать со всеми: я отвезу тебя прямо к Оу. Он никуда не уехал, во всяком случае, пока…
Познакомив меня с Оу, Гар покинул нас, а мы прошли к озеру.
За высоким сетчатым забором, на крутом берегу — вольер. В клетках без дверок, в домиках, в норах живут сотни зверьков, птиц, змей, даже насекомых. В прозрачной воде «на участке Оу» скользят рыбы с щупальцами, лениво посапывают у поверхности крупные морские животные, напоминающие дельфинов, ползают по камням прозрачные, как медузы, крабы. И вся эта живность узнавала Оу, несомненно, слушалась его, по-своему выражала радость при его появлении.
Мы присели на гладкий, точно отполированный, черный ствол старого дерева, и я по-настоящему узнал маленького гаянского Дурова.
— Ты дрессировщик, Оу?
— Не совсем, долгожитель, — ответил мальчик, хотя и понимавший, что с точки зрения Гаянцев я молод, но из-за моей предательской седины настойчиво обращавшийся ко мне так уважительно. — Как и все остальные юннаты, я использую аппаратуру… Ее лучи могут вызывать у животных ярость или испуг, возбуждать либо угнетать, могут усиливать инстинкты. Очень важно точно и вовремя дозировать облучение и знать повадки своих животных. Каждое по-разному реагирует на облучение. Я разыскиваю подходящих чуть не на всей Гаяне.
— Устраиваешь экспедиции?
— Да, долгожитель. Иногда — всей нашей командой, а когда и сам… Как-то на Уэле, возле космодрома, я отобрал несколько ваалов… Показать?
— Пожалуй…
Оу расстегнул курточку, и я увидел на нем широкий пояс, толщиной в палец, с миниатюрным пультом управления. Он нажал одну из кнопок и стал подкручивать верньер.
Я вдруг похолодел от испуга: на прочной паутиновой нити на уровне моих глаз повис мохнатый паук с черными рачьими глазами навыкате, ярко раскрашенной спиной. Шустро перебирая длинными многосуставчатыми лапами, ваал (я уже понял, кто это!), опускался с дерева к ногам мальчика.
— Не бойся, долгожитель, — поспешно успокоил меня Оу. — Они добрые…
Они?!. Я быстро огляделся и увидел, что меня окружили эти существа. Впрочем, буду справедливым: стоило немного привыкнуть, и я уже начал находить в них даже что-то симпатичное (да-да!), мне показалось, что я уже могу отличить один экземпляр от другого, и отважился подставить ладони самому крупному, пестрому, как павлиний хвост, ваалу…
Оу начал бегать пальцами по пульту, и паучок послушно замирал, переворачивался на спину или вальсировал, будто желал показать себя со всех сторон.
— Жду продолжения рассказа, Оу, — напоминаю я.
— Долгожитель, — волнуясь, проговорил мальчик, — точно в то время, когда звездолет Глебовых «Ри» трижды пробивал стену струйного течения, почти все мои ваалы были до крайности возбуждены и вели себя очень странно…
Я внимательно всмотрелся в юного первооткрывателя.
«Неужели у всех необыкновенных такие же глаза, как у него и нашего Звездолюба? — почему-то подумалось мне. — Пусть мальчик ошибается, но такая смелость мысли делает ему честь».