Парадокс Лапьера
Шрифт:
– Эм, ну… да, – со смешком ответила девушка, поворачивая голову к андроиду, который сосредоточенно что-то вводил на цифровой клавиатуре, смотря на голографическую мини-карту перед собой.
– Лейтенант Мартинес подал жалобу на имя капитана Эшмура, – сообщила М.А.М.А., и улыбка вмиг пропала с лица ученой.
– Твою же… – прошептала она.
– В ближайшее время он должен связаться с вами, – добавил искусственный интеллект.
– Принято… и спасибо, что предупредила, – добавила уже более тихо офицер.
– Если хотите знать мое мнение – вы поступили правильно, – неожиданно сказала материнская система и отключилась, оставив Сэм в легком недоумении, редко услышишь
Синтетик же, кажется, совсем поник после фразы о жалобе зазнавшегося служащего Кеплера-9. Он монотонно щелках тумблеры, а потом и вовсе уставился в иллюминатор перед собой.
– Не стоило тебе заступаться за платформу, Саманта. Теперь у тебя будут проблемы. Платформа должна была выполнить приказ человека, – четко произнес он, не решаясь посмотреть на своего оператора.
– Что? Нет. Эд, я бы сделала это вновь, даже зная о последствиях. Таких людей, как Мартинес нужно спускать с небес на землю. И если ты андроид, это не значит, что к тебе можно относиться, как к дерьму, – ответила она, отпуская манипуляторы и включая автопилот, и вновь круглый индикатор на лбу робота моргнул красным.
– Наверняка его жалобу внесут в твое личное дело.
– Неприятно, согласна, но в целом плевать. Жалоба за грубость не очень влияет на итоговый результат службы. Его жалоба будет уже четвертой в моей коллекции, – с легкой полуулыбкой произнесла биолог, отстегивая ремни безопасности.
Что же, лейтенант Мартинес был хитер, он не стал запирать парочку военных на Кеплере, мужчина решил подавать официальную жалобу, да еще и сразу на имя капитана, а не старшего офицера.
Решив спустя столько долгих и утомительных часов, наконец-то нормально поесть, девушка отправилась в левый отсек фрегата, дабы открыть несколько пачек овощной и протеиновой пасты. Даже несмотря на то, что в обычной жизни эти «лакомства» выглядели не аппетитнее корма для собак, сейчас биологу корабельная пища казалась лучшими деликатесами в мире. Попутно открыв жестяную банку с содовой, которые по правилам были запрещены к употреблению в полете, но Сэм, натерпевшейся лишений за долгие годы службы до этого, было все равно на это. Проблем с глюкозой и инсулином в крови у нее не было, поэтому одну заветную баночку сладкой газировки в месяц она могла себе позволить.
Такие меры предосторожности и жесткие правила в отношении сладких продуктов и напитков были прямым следствием глобальной пандемии сахарного диабета в середине двадцать первого века. Еще в две тысячи двадцать первом году эксперты Всемирной организации здравоохранения подсчитали, что на тот момент около пятисот двадцати девяти миллионов человек имели сахарный диабет, а по оценкам на две тысячи пятидесятый эта цифра должна была уже достигать полутра миллиардов человек. Однако в реальности все было куда хуже. К две тысячи пятьдесят пятом году почти половина населения Земли имела сахарный диабет, что было немыслимой катастрофой. Из-за низкого качества продуктов питания, повсеместного доступа к легким углеводам и мононасыщенным жирам, а также огромной разницы в цене между легкодоступным фастфудом и сладостями, и полезными продуктами, процесс распространения заболевания по-настоящему пугал. Одним из первых фармакологических проектов Спейс Юнайтед было экстренное решение проблемы сахарного диабета. И если по итогу с заболеванием удалось справиться, найдя действенные методы лечения, нужные препараты, и радикальные изменения в обществе и культуре питания, то вот с наследственным фактором по-прежнему справиться не удалось. Именно поэтому по итогу, как только Корпорация взяла бразды правления государством на себя, она ввела жесткие ограничения
Поставив поднос с едой на стол, она только успела сесть и занести руку с пластиковой ложкой ко рту, как голос бортового компьютера объявил по интеркому:
– Входящий вызов по голосовой связи: капитан Клинтон Эшмур.
Девушка вздохнула, откидывая назад голову.
– Переведи вызов на центральный коммуникатор.
– Вызов переведен.
Центральный коммуникатор находился на капитанском мостике, рядом с большой звездной картой. Туда-то и прошла уставшая исследовательница и приняла вызов.
– Вечер добрый, Беккер, – начал мужчина, но по его интонации было трудно сказать, что он злился.
– Здравствуйте, капитан Эшмур.
– Так, объясни-ка мне что там у вас произошло на Кеплере? Некий лейтенант Нерео Мартинес подал жалобу о превышении должностных полномочий и грубости со стороны вышестоящего офицера.
– У нас с ним вышло кое-какое недопонимание, касающееся моральных качеств служащего флота, – попыталась завуалировано объясниться Сэм.
– Это еще что значит? – переспросил Эшмур, и девушка готова была поклясться, что мужчина сейчас хмурился.
– Лейтенант Мартинес вел беседу со старшим по званию офицером в несколько непозволительной форме, – вновь довольно расплывчато начала говорить биолог.
– Так, Беккер, мне некогда разбираться с жалобами каких-то канцеляров с другого конца галактики, своих проблем достаточно. Пусть с вашими недомолвками с этим лейтенантом занимается Уотсон, – при упоминании фамилии старшего офицера у Саманты аж весь аппетит пропал. – Полет проходит нормально? Я так понимаю, вы уже где-то на границе с системой Гамма.
– Да, сэр. Полчаса назад преодолели конечное притяжение Альфы.
– Отлично, значит двигаетесь в хорошем темпе. Как войдете в систему Гамма, будь осторожна, сама знаешь, что сейчас каперы активизировались. Не забывай, что пятый флот несет круглосуточную вахту в квадратах от третьего до пятидесятого, – учтиво напомнил о союзнических силах в системе капитан.
– Поняла, сэр, – машинально кивнула девушка.
– Конец связи.
Как только мужчина отключился, Сэм потерла лоб. Она уже настроилась, что этой чертовой жалобой будет заниматься лично Эшмур, а значит, скорее всего, она бы отделалась одной нравоучительной беседой и парочкой осуждающих вздохов, но теперь этим делом займется Уотсон, который сделает все, что будет возможным в его силах, чтобы подпортить жизнь своей подчиненной и назначить наказание построже.
Сделав глубокий вдох, она вернулась обратно в столовую, дабы закончить свою трапезу. Прожевывая смесь овощного смузи и протеиновой пасты, Саманта задумалась: могла бы она поступить по-другому? Промолчать, закрыв глаза на неподобающее отношение к компаньону, ведь по факту каждый был вправе относиться к андроидам как хочет. В обществе не было четких правил отношения людей к роботам, у синтетиков в принципе не было никаких прав и требовать какого-либо уважения к ним было попросту глупо. Задача у андроида была одна: выполнять приказы людей, а то в какой форме человек этот приказ давал, было уже совсем другой историей. Возможно, Сэм задевало такое отношение именно к Эдинсону. Работал ли здесь логичный императив: «Я не отношусь к нему как к дерьму, и вы не должны»? Эшмур был прав, говоря, что она слишком привязалась к роботу, который по сути своей был лишь бездушной машиной. Но Эд не был таким, как другие андроиды, он был… более живым. А что если бы ему отключили все программные ограничения? Смог бы ли он что-то чувствовать, а не просто имитировать эмоции?