Парадоксы Младшего Патриарха
Шрифт:
Я выхватил из-за пазухи мою наголовную повязку, привычным движением ударил ее об колено, чтобы развернуть, и с заученной быстротой надел. Это в отравленной крысоловке помирать можно всяко – а в бою жизнь за жизнь торговать я собираюсь при всех регалиях. Кстати, не так уж они и бесполезны. Повязкой при случае задушить можно. А из моего фамильного перстни получится недурной кастет.
Странное промедление шатнуло смыкающийся строй. Что, парни – не доводилось вам полудохлых Патриархов приканчивать? Нет? Тогда вам предстоит нечто весьма поучительное. Вы готовы к новому знанию?
– Таар-лайх! – каркнул я.
И лишь мгновением
Я не хочу умирать от руки безымянной толпы. Я хочу, я имею право знать, кто пришел по мою душу. Все верно. Но почему, почему я не крикнул просто: “А ну-ка, назовись, кто тут есть!”? Почему с моих губ слетело повелительное “таар-лайх” – словно плевок кровью в лицо? Почему я крикнул то, чего они даже понять не смогут? Совсем рехнулся, Кинт. Отравы надышался, вот и сдурел. Повязку патриаршую слишком туго стянул, вот последние мозги и выдавил.
– Дани Фарран, господин Патриарх!
Что это? Почему мне мерещится? Почему парень, стрелявший в меня со стены, валится передо мной на колени?
– Десс Кахари, господин Патриарх!
Так, и этот… Кахари… тоже. Что здесь происходит?
– Анинару Лагата, господин Патриарх!
О Боги всеправедные… походка! Походка их… вот почему она показалась мне такой знакомой!
– Ронх Виану, господин Патриарх!
Ни я, ни остальные патриархи так и не нашли следов четвертой ветви Королевской школы. Так, словно ее воспитанники и вовсе сгинули. На что надеяться не приходилось. Поисков мы не оставляли. И вот я нашел, где не искал.
И то, что я нашел, пугало меня навзрыд.
Только что я был готов умереть в бою, и страшно мне не было. Теперь ни мне, и никому из нас троих смерть не грозила – но я едва не обеспамятел от жути.
Так вот какой судьбы боялся для своих воспитанников мастер Дайр! Вот откуда, из какой пропасти… пусть даже с ее края! – он швырнул школу на мои плечи едва не предсмертным усилием! Вот почему ему плевать было, не раздавит ли меня нежданная ноша – и правильно! Хоть бы она меня и раздавила… все лучше, чем то, что я вижу перед собой! Не банда, нет. Гораздо хуже. Я и представить себе не мог, чтобы настолько хуже… неужели это могло случиться с нами?
– Валари Нейк, господин Патриарх!
Как там мне Хайет рассказывал? Они убили своего мастера и сбежали. Превратились в банду. Так?
Нет, не так. Не превратились. Хотя надо отдать им должное, очень старались. Настоящие бойцы. Таких напополам разруби – и каждая половинка будет сражаться самостоятельно. Они и сражались. Они даже убили своего мастера… почему я не был Патриархом уже тогда? Почему я не знал? Я убил бы его сам. Обязательно убил бы. Может, тогда я еще успел бы спасти этих людей.
Потому что они больше не люди.
Они – вещи.
– Кинт… ужас какой! – выдохнул Тхиа.
Он понимал.
Меня колотило. Уже не от страха – от гнева. Никто, никто не вправе делать с людьми такое! Их проклятый мастер, гори он в преисподней – во всех преисподних всех Богов! – сделал из них вещи. И, что самое омерзительное, теперь это мои вещи.
– Лину Байтеви, господин Патриарх!
Они так старались… так старались остаться людьми. Поодиночке им бы, может, и удалось… но они… они уже не умели жить поодиночке. Они и вообще не умели жить. Только сражаться и повиноваться. Они стали наемниками… кем еще могли стать люди, не имеющие больше своей воли? Приходится отдавать
Мерзость какая! Все эти годы даже не в душах их – в телах томилась тлетворная сладость… манящая отрава… зов, который не пересилить. Пытка, слаще которой нет. Повиновение тому, кто кажется им больше, чем просто человек… потому что он предварительно сделал их меньше. Это гад укоротил их. Он обрубил им ноги, и теперь они не могут стоять, они валятся передо мной на колени. Все как один.
– Бико Данн, господин Патриарх!
Рана в спину ныла по всей длине. Явственно до жути я ощущал взгляд мастера Дайра. До того явственно, что меня так и тянуло обернуться. Похоже. А, проваль – слишком похоже. Снова пораненная спина – и то спасибо, что стрелой. Что Патриархов не дерут… не то бы впору и спятить от сходства. Потому что снова, как и в тот страшный день, на меня ложится власть… тысячекратно более нежеланная. Снова тихий ветерок шевелит мои волосы. Снова я стою посреди двора, закаменев лицом. Снова у моих ног звучат имена. Но тогда я должен был сразиться, переломить, совладать – чтобы спасти. А теперь…
Теперь нужды нет ни сражаться, ни переламывать, ни подчинять. Они уже сломаны и подчинены. Знакомый окрик, привычная власть – и они идут на зов, как околдованные. Мастера своего они хотя бы убили… а на Патриарха навалиться кишка тонка. Боги, я же еле на ногах стою, я им не противник, тем более если скопом… а они – на колени! Бывшие мятежные рабы на коленях ползут под карающую длань… нет, хуже – одушевленные вещи возвращаются по своим ящикам! За что, за что этот ужас… они же примут все, что я с ними сотворю! Захочу наказать – повинуются, пожелаю простить – повинуются, на обочине брошу – покорятся, повелю сдохнуть – сдохнут… Боги, я и правда очень властная скотина, я и верно не прочь покомандовать людьми, даже навязать им свое хотение… но я не могу, я не хочу, мне жутко, мне противно, пусть это будет сон, предсмертный морок, что угодно – я не хочу владеть живыми вещами!
А кто меня спрашивать станет…
Нет, я не должен превозмогать, покорять, переламывать. А вот спасти я должен и теперь.
Еще бы я знал, как.
– Не-ет! Убейте их! Убейте!
Никогда бы не подумал, что дядюшка Кадеи способен на подобный фальцет. С перепугу, что ли? Поздно спохватился, голубчик. Теперь эти несчастные слышат только мои приказы. И ритуала даже под угрозой смерти не прервут. Разве что я велю им тебя прикончить прямо сейчас. Но я не велю. Твое счастье, что я не в силах переступить через сострадание. Не к тебе – к ним.
Нельзя им сейчас отдавать такого приказа.
А что можно?
– Госси Паррай, господин Патриарх!
Боги, неужели так-таки ни один из них…
– Кэраи Аррент, господин Патриарх!
Сердце мое так и бухнуло. Толчок его был резким, как пощечина, нанесенная изнутри.
Ах ты чудо мое наглое! До чего же я тебе рад – ты просто не поверишь.
Вот он, неподрубленный! Колени так и трясутся, лицо залито слезами – но он стоит. Он стоит, и голос его звенит ломким вызовом! Он стоит боком ко мне, вздернув подбородок и выдвинув плечо. И смотрит он мне в глаза – в глаза, черт возьми, а не в подбородок! Добро пожаловать, Кэраи Аррент! Тебя все же не удалось сломать окончательно… и ведь нельзя сказать, что не пытались.