Парализатор

Бакшеев Сергей

— Еще один, — устало бурчит женщина.

Не успеваю я разуться, как налетает вихрь пьянящего дурмана.

— Пашка!

На моей шее повисает Марина. Ей достаточно одной левой, чтобы зацепиться за меня и радостно дрыгать ногами. Я задыхаюсь от нового запаха ее чистых волос. Ее губы тычутся куда-то рядом с моим глазом, а потом спускаются влажной дорожкой к моему рту.

Это ли не счастье?

Сквозь сладкую вату объятий я слышу до боли знакомый звук. Так скрепят колеса…

Я распахиваю закрывшиеся от любви глаза и натыкаюсь на взгляд мальчика лет четырнадцати в инвалидной коляске. Поджав губы, он смотрит на наше счастье. Я невольно отпускаю Марину. Снова скрипят колеса. Мама увозит мальчика в комнату.

— Это Сергей, — говорит Марина и пытается объяснить: — В прошлом году он упал с аттракционов и…

— Мне уже рассказали, — обрываю я подругу.

Мы переглядываемся с Самаровым. Он читает в моих глазах беспомощность, смотрит в пол и устало похлопывает меня по плечу.

— Сегодня уже поздно. Переночуете у нас, и можете уходить. Я не буду мешать.

66

Солнечный луч щекочет нос. Губы мелко хватают воздух. Рот широко распахивается, готовый втянуть весь кислород в комнате, секундная пауза — и я оглушительно чихаю. Сон окончательно покидает меня, я разлепляю веки.

Надо мною светится улыбкой Марго.

— Ты так смешно морщился.

Мы спали с Марго в одной комнате. Она на узком диванчике, а мне постелили на полу. Перед тем как заснуть, Марго успела многое мне рассказать. Когда меня утащили бандиты из нотариальной конторы, ей удалось спрятаться под столом. Потом ворвалась полиция. Она хотела выскользнуть под шумок, но ее задержали. Мой дядя требовал найти и уничтожить договор дарения. Было много шума, только Самаров молчал. Он и увез ее. Марго думала, что окажется в тюрьме, а следователь прямиком доставил ее в свою квартиру. Она могла бы сто раз смыться, но Самаров обещал найти меня. Марго поверила, и дождалась.

— Он правильный мужик, — сделала заключение она.

Мне пришлось рассказать, из какой передряги меня спас Самаров.

— Следователь стрелял по своим, чтобы спасти тебя? — удивилась Марго.

— Кажется, он ни в кого не попал.

— Слава Богу! Пусть так и будет. Николай Сергеевич хороший, он нам поможет. Я отдала ему договор дарения, я прятала бумаги за пазухой. Он говорит, что правда на твоей стороне. Представляешь!

— Пока что он хочет, чтобы я помог ему.

— Как?

— Его сын Сергей. Он стал колясочником, как и я, в тринадцать лет. Диагноз такой же. Раз я встал, Самаров думает, что я знаю какой-то секрет и совершу чудо.

— А ты знаешь секрет? — глаза Марины светились в темноте.

— Ни черта я не знаю!

— Но у тебя же получилось.

— И что с того? Я же не врач. Как я помогу ему? Как?!

— Жалко. Серега классный. Раньше он занимался футболом. По серьезному, в спортивной школе при команде «Динамо». А сейчас играет в футбол на компьютере. У него получается, он мне показывал. У него куча френдов в интернете. Он там в топах среди победителей. И никто не знает, что он колясочник.

— Вот пусть и радуется. Он не один такой. У него есть папка с мамой, а у наших интернатских, сама знаешь, никого. И живут как-то.

— То-то и оно, что как-то. Кстати, наши приехали из Верхневольска в Москву на экскурсию. Представляешь! Я говорила по телефону с Валентиной Николаевной. Она жутко волнуется за тебя. Чувствует неладное и обещает любую помощь.

— Она добрая, но что она может, — вздохнул я. — Вот следователь меня может арестовать, а может отпустить. На первый раз обещал отпустить. Пойдешь со мной?

— Еще спрашиваешь, Пашка.

Такой разговор у нас состоялся накануне ночью, а утром мы услышали из-за двери ругань хозяев. Жена наскакивала на муж, не жалея голоса, Самаров тихо оправдывался. Речь шла об их сыне, упоминали и «постояльцев-уголовников». Потом хлопнула входная дверь.

Марго прибрала постели, мы притихшие сидели на диване. В комнату вошел Самаров. Если вчера его лицо выглядело озабоченным, то сегодня потерянным и отрешенным, словно у глубоко несчастного человека.

— Завтрак готов. Я вас не держу, — сказал он, потупив взгляд, и собрался уходить.

— Стойте! — воскликнул я, приняв решение.

Самаров обернулся. Надо же! Как и вчера он всё прочел по моим глазам. Его лицо посветлело.

— У вас есть запись, как Сережа играет в футбол? — спросил я.

Самаров отрывисто кивнул, прикусив нижнюю губу, и быстро вышел. Я успел заметить, что он сделал жест рукой, будто смахнул соринку с ресниц.

67

Я вновь сижу в инвалидной коляске. Тело жутко противится возвращению в беспомощное состояние. Но для меня это временно, я могу встать и уйти, а вот Сережа…

Сергей Самаров сидит напротив меня. Он в современной инвалидной коляске, а я в той, что выделило ему государство. Мы оба одеты в динамовские футболки с девятым номером. Я подсмотрел их на видео, где тринадцатилетний Сергей играет в футбол. Сейчас ему четырнадцать. За год его тренированные ноги осунулись, а мои за месяц еще не успели обрасти мышцами. Мы похожи. Тем более что окна зашторены, в комнате полумрак, и мы одеты совершенно одинаково. Футболка, спортивные трусы и одинаковые гетры. Бутс не нашлось — обойдемся!

Рассказ Марго о мальчике, упорно играющем в футбол даже в инвалидном кресле, запал в мое подсознание. Всю ночь меня терзали странные видения: шустрые мальчишки, гоняющие мяч на футбольном поле. И в одном из них я видел то себя, то Сергея. Проснувшись утром, я знал, что следует попробовать.

У нас в интернате была девочка с частичным параличом левой руки. Она часами седела сбоку от зеркала так, чтобы отражалась только правая часть ее тела. Но в зеркальном отражении правая рука казалось левой! Девочка поднимала здоровую руку, а видела, как приходит в движение больная. Иллюзия помогала активизировать внутренние силы. Вот же ее больная рука, и она двигается! Когда ее в первый раз застали за этим занятием, то дружно посмеялись. Но девочка проявила упорство. Каждый день она садилась к зеркалу и пыталась поднять вслед за правой рукой левую. И с какого-то момента у нее это стало получаться!