Парализатор
Шрифт:
Самовнушение — удивительная сила, способная творить чудеса.
Я напомнил об этом методе Марго, и договорился, что мы будем делать нечто подобное. Одевшись в форму Сергея, я выполнял функцию зеркала. Я — это он. Мои ноги — его ноги. Он должен был поверить, что его ноги способны двигаться.
Затемненная комната сглаживает различия в возрасте. Двое мальчишек сидят друг напротив друга. У моих ног лежит футбольный мяч.
— Подними правую руку, — просит Сергея Марго. Он поднимает и видит, как синхронно поднимается моя левая рука. — А теперь другую.
Я в точности повторяю его движения.
— Представь, что это твое отражение, словно в зеркале. Ты видишь себя. И ты здоров! — убежденно говорит Марго. — Ты даже можешь пнуть мяч. Ну! Попробуй!
Я тихо толкаю мяч ногой. Сергей удивленно смотрит на мою ногу. Я такой же, как он, тоже сижу в инвалидном кресле, одет абсолютно так же, моя нога ничем не отличается от его собственной. Но она двигается! Сергей должен помнить этот рефлекс. Мы только что вместе посмотрели запись футбольной игры с участием Сергея.
Мяч останавливается у ног мальчика.
— Пинай! — призывает Марго. — Помнишь, как ты забил гол!
Она сидит на полу рядом с Сергеем и незаметно помогает ему. Толчок рукой под пятку, и мяч катится обратно ко мне.
— Смотри! Ты можешь!
Моя нога возвращает мяч. Сергей напрягается, он очень хочет ударить. Его мозг посылает команду ногам, нервные импульсы ищут путь через деформированный позвоночник. И вот мяч летит ко мне. Конечно, помогла Марго, но это почти незаметно. Сергей доволен. Мы продолжаем упражнения. Взгляд мальчика прикован к мячу и ногам. Он полностью увлечен игрой. Порой я не понимаю, Марго ему помогает или он сам научился бить по мячу.
В комнату ненадолго заглядывает отец Сергея. Следователь Самаров быстро понимает смысл нашего занятия. Пусть смотрит и запоминает. Чем бы не закончились сегодняшние упражнения, их предстоит повторять снова и снова.
Мяч катится туда-сюда. Сергей старается. Он жутко вспотел, его организм мобилизовал все ресурсы. Марго подбадривает мальчишку и помогает единственной рукой.
Я тоже стараюсь помочь Сергею. Мое подсознание рисует его глиняную копию. До пояса он подвижен, а внизу окаменел. Обычно я огнем обжигаю образы врагов. Я Парализатор, у меня это получается. А здесь я впервые пытаюсь потушить пожар и снять внутренние оковы с ног мальчика. Теперь и я напряжен. Я полностью не отдаю отчета в своих действиях, но я жутко хочу, чтобы ноги Сергея стали двигаться. Я весь заточен на это желание. Ничего не замечаю, кроме…
Что за хрень! В соседней комнате с кем-то громко спорит Самаров. Вернулась недовольная жена? Неужели родители не понимают, что мешают собственному сыну!
Мое сознание невольно раздваивается. Я прислушиваюсь к происходящему за стенкой и понимаю, что Самаров говорит с мужчиной. И не с каким-нибудь соседом по подъезду, а с разозленным коллегой по работе!
И этот разговор напрямую касается меня!
— Дроков, ты зачем приперся?
— Еще спрашиваешь, Самаров. Я думал, мы в одной упряжке, по одну сторону баррикад. А ты!
— Что
— Ты гнида, Самаров!
— Всё! Я не желаю с тобой говорить! Уходи. Если вопросы по работе, изволь в служебное время, а в друзья я к тебе не набивался.
— Самаров, ты понимаешь, во что вляпался? Ты стрелял по своим! Я всю ночь гадал, откуда защитник у Парализатора нашелся? А потом понял, что это был ты!
— Парализатора мог вытащить один из грабителей.
— Кто? Братья Ручкины погибли в машине. Третьим оказался Савчук, по прозвищу Тиски. Ему перебило позвоночник. Он отполз на руках к металлобазе, разогнул забор и спрятался на территории. Там его и взяли.
— Я не желаю говорить на эту тему.
— Тогда послушай меня. Ты узнал у дежурного по городу об ограблении инкассаторов. Ограбление странное, осуществить его мог лишь один человек — Парализатор. Ты понял, что в инкассаторский фургон оснащен модулем Глонас, и преступники на крючке у патрульных. И ты помчался, чтобы помочь Парализатору.
— А ты направил своих парней, чтобы его убить.
— В борьбе с бандитами все средства хороши. Они стреляли в преступника, а ты, Самаров, в офицеров полиции.
— Твои люди хотели убить несовершеннолетнего мальчишку. Он тоже жертва, он действовал по принуждению.
— Зато ты по собственной воле.
— Кто-нибудь ранен?
— Обошлось.
— А братишка из Солцевского ОВД как себя чувствует? «Виагра» ему помогает?
— А вот с братишкой по-прежнему хреново.
— Я слышал, что он запил, и его уволили. Поэтому ты хочешь отомстить Парализатору?
— Где он? Куда ты его дел?
— Дроков, давай завтра поговорим. Завтра рабочий день, и я за всё отвечу.
— В изолятор ты его не сдал. Тогда куда?
— Уходи.
— А что это ты дверь спиной загораживаешь? Ну-ка, ну-ка.
— Не лезь!
Послышался шум возни. Дверь распахнулась. Юркие глазки оперативника просканировали комнату, скользнули по мне, заметили инвалидность Марго и с ехидным выражением уперлись в мой лоб.
— Вот он где!
Рука оперативника скользнула под мышку за пистолетом. Но прежде чем полицейский выхватил оружие, над его головой взметнулся другой пистолет и опустился рукояткой на затылок. Дроков крякнул и грохнулся на пол, закатив глаза.
Мы увидели в дверях фигуру Самарова. Он поднял руку в успокаивающем жесте.
— Продолжайте. Мы с коллегой тоже играем. Это тренировка.
И утащил неподвижное тело.
68
Лишь после увиденного я окончательно понимаю, на что решился законопослушный следователь ради сына. Он спас меня вчера в надежде, что я помогу Сереже, и ничего не потребовал взамен, когда я отказался. Его карьера летит к чертям. Да что карьера! Он разом перечеркнул свою прежнюю правильную жизнь. Ему грозит реальный срок за вчерашние выстрелы и за сегодняшнее нападение на оперативника. И всё из-за меня. Ради зыбкой надежды, что я помогу его сыну встать на ноги.