Паранойя. Почему я
Шрифт:
– На меня смотри, – прежде, чем успеваю накрутить себя, сгребает он пятерней мои волосы на затылке и заставляет запрокинуть голову.
Встречаемся взглядами, и меня затягивает в его потемневшие от похоти глаза. Во рту мгновенно пересыхает, а низ живота сводит горячей, сладкой судорогой. Я смотрю на Долгова, и мысли путаются. Он сводит меня с ума, когда так загнанно дышит и загоняет короткими толчками член в мой кулак.
Мелькающая, блестящая головка дразнит.
Сглатываю тяжело. Снова сглатываю. Если бы сейчас он притянул мою голову
Сама не замечаю, как ускоряю темп, и осмелев, второй рукой спускаюсь ниже, сжимаю мошонку, оттягиваю слегка вниз и начинаю ласкать, сжимая то сильнее, то нежнее.
В ответ получаю приглушенный стон, от которого меня прошивает насквозь. Не сиди я, у меня наверняка подкосились бы ноги. Оказывается, когда твой мужик стонет с тобой от удовольствия – это запредельно вкусно, нереально красиво, и ошеломительно настолько, что, лично у меня, окончательно отключается разум, и остаются голые инстинкты. Наплевав на все, подаюсь вперёд и накрываю ртом головку члена.
И да, снова стон. Тягучий, хриплый, проникающий сладкой вибраций под кожу. От которого бегут мурашки, а между ног становится невыносимо скользко и горячо.
Провожу языком до основания и снова вбираю член в рот, но не успеваю даже распробовать вкус, как Серёжа, сжав мои волосы в кулаке до тянущей боли, делает пару аккуратных толчков и, со страдальческим стоном выругнувшись в своей нецензурной манере, отталкивает меня, отчего я заваливаюсь на кровать. Но прежде, чем успеваю возмутиться и вообще хоть как- то отреагировать, Долгов буквально сдирает с меня штаны с трусами.
Несмотря на то, что я заведена до предела, меня все равно обжигает смущением. Машинально свожу колени, но Серёжа тут же пресекает мой стыдливый порыв. Раздвигает мои ноги и, опустив между ними голову, проводит языком по мокрым, набухшим от возбуждения складочкам.
Он не ласкает. Он, словно зверь, по-животному готовит свою самку к совокуплению. Но меня это возбуждает ещё больше, я с ума схожу от одной мысли, что он вылизывает меня.
Выгибаюсь от наслаждения и едва не взвизгиваю, почувствовав, как его язык обводит тугое колечко моей задницы.
– Серёжа! – приподнявшись на локтях, смотрю на него во все глаза, на что он весело подмигнув, кусает меня за ягодицу и с довольной ухмылкой отстраняется.
Не найдя подходящих слов, просто наблюдаю, как он снимает штаны с трусами и достаёт из кармана пачку презервативов.
Сама не знаю, с какого перепугу, но меня накрывает очередной идиотской шизой на тему «та самая и единственная». Я вдруг понимаю, что не хочу с резинкой. Не хочу, чтобы он со мной, как со своими шалавами. Хочу хотя бы в сексе хоть каких-то преференций и отличительных знаков. Разумом понимаю, что это просто бред, совершеннейшая дичь и тупость, учитывая, какой он кобель.
Мама бы просто убила
Но сейчас моя нелогичная, отчаянная потребность в абсолютнейший близости хотя бы на таком примитивном, животном уровне сильнее.
Поэтому, когда Долгов вскрывает серебристую упаковку, пересиливаю себя и, не взирая на стыд, сообщаю:
– Я на таблетках. Так что… можно без них.
– Ты умница, Настюш, что позаботились. Но без резинки я не занимаюсь сексом, – ласково отрезает он.
– Даже с женой? – уточняю ехидно.
– С ней в особенности, – парирует он насмешливо, неторопливо раскатывая латекс по стоящему члену и лениво его надрачивая, глядя на меня.
Это так пошло, бесстыже и раскованно, что я краснею, но не могу оторвать взгляд.
Несколько минут любуюсь моим уверенным в себе, лишенным каких-либо комплексов, мужчиной, а после поднимаюсь и, перехватив его руку, ставлю условие:
– Значит, я буду исключением.
У него недоуменно взлетает бровь.
– И в чем прикол?
– Ни в чем, – пожимаю плечами и приблизившись вплотную, касаюсь губами его губ, шепча. – Просто хочу, чтобы ты в меня кончал, чувствовать тебя хочу…
"И хотя бы в чем-то хочу быть единственной", – заканчиваю про себя. Все мои силы уходят на то, чтобы не опустить взгляд, не сдаться робости и страху. Я понимаю, что борюсь за абсолютнейшую глупость, но мне принципиально важно отстоять хотя бы её.
И когда Долгов, хмыкнув, снимает презерватив, понимаю, что мне это удалось.
– Ты в курсе, что ты – самая еб*нутая девственница? – интересуется он, властно притягивая меня к себе, грубо обхватив мою задницу, и не дожидаясь ответа, впивается в мой рот. Вталкивает в него язык и начинает вылизывать изнутри.
У меня кружится голова, и притихший пожар разгорается с новой силой. С каждым движением языка, скользящего по шеи, по груди, по животу, с каждым прикосновением и поцелуем, я все сильнее хочу быть оттраханной моим мужчиной.
Втягиваю жадно терпкий запах его кожи, скольжу ладонями по бугристым мышцам, впечатываюсь в его тело своим и не могу остановиться. Надышаться не могу. Мне мало, мне так его мало.
Хочу больше. До сорванного крика хочу, до саднящей боли и дрожащий коленок.
Правда, когда Серёжа укладывает меня обратно на кровать и, расположившись между моих ног, приставляет член, меня накрывает страхом. Мне кажется, что я не смогу принять его в себя и будет дико больно.
Запаниковав, хочу попросить дать пару минут отсрочки, но Серёжа просто закрывает мне рот глубоким поцелуем, и не прекращая ласкать клитор, плавным толчком входит в меня на всю длину.