Парфетки и мовешки
Шрифт:
Струкова не ошиблась, выбрав Женю для чтения торжественных стихов. Красота девочки невольно обращала на себя внимание, а ее нежный голосок как нельзя лучше подходил к случаю.
И вот пары ряженых направились в зал.
Томно, с восточной негой отплясала Нина Чхеидзе свой родной танец, и гром рукоплесканий понесся ей вслед.
На эстраду плавно выступил хоровод; мелькают яркие, серебром и золотом шитые сарафаны, развеваются длинные пестрые ленты и девичьи косы, как звезды светятся радостью разгоревшиеся глазки девушек.
Соня Бокова
— Браво! Браво, бис! — неистово рукоплескали зрители; по знаку maman Соня повторила танец.
Липочка кокетливо оправляется перед выходом. Она сознает силу своей красоты, всеобщее поклонение принимает как должное и заранее предвкушает она свой успех, который, несомненно, затмит и грацию Нины Чхеидзе и самобытную прелесть живой пляски Сони Боковой.
— Вашу руку, — обращается к Липочке учитель танцев — молодой, изящный Скавронский, тоже одетый в национальный польский костюм.
Липочка томно подает ему свою нежную ручку; из зала доносятся звуки мазурки из «Жизни за царя» [44] .
— Пора, — шепчет Скавронский.
Липочка еще выше поднимает свою гордую головку. Ее сердце замирает от восторга, она охвачена вдохновением творчества, и танец ее полон жизни. В каждом движении руки, в повороте изящной головки, даже в надменной улыбке чувствуется непосредственность и неподражаемая грация, которые невольно заставляют зрителей с восхищением смотреть на юную красавицу.
44
«Жизнь за царя» — опера М. И. Глинки, впоследствии получившая название «Иван Сусанин».
И Липочка чувствует, что танцует она как никогда, ощущает вызванный ею восторг; это кружит ее головку, порождает гордые мечты.
Бряцают серебряные шпоры, звонко щелкают высокие каблучки, и изящная пара без устали носится в захватывающем танце.
И вдруг подворачивается ножка, непривычная к высоким каблучкам, и — трах!.. Липочка с размаху падает к ногам maman.
Громкое «Ах!» оглашает огромный зал, десятки услужливых рук спешат поднять бедную девушку.
Липочка, поднятая Скавронским, быстро вскочила на ноги, закрыла обеими ручками побледневшее от ужаса личико и бросилась к выходу.
Все с состраданием смотрели ей вслед.
— Бедное, несчастное дитя!
— Не ушиблась ли эта прелестная девушка?…
— Боже мой, как это могло случиться? — слышалось со всех сторон.
— Какой позор, какой ужас! — ахали классюхи, готовые наброситься на уничтоженную, совершенно сконфуженную девушку.
— Тишевская, выходи скорей, надо сгладить неприятное впечатление и отвлечь публику, — волновалась регентша, на ответственности
Женя смело вышла на эстраду. Блеск огней ослепил ее глаза, и было даже немного совестно смотреть на умолкшую перед ней пеструю толпу.
Голос девочки раздается в затихшем зале. Он словно переливается звонким серебром; нежный, ласкающий, помимо бесхитростных трогательных слов он уже одним своим звуком проникает в самое сердце.
Глаза maman подернулись слезой. Неверной рукой старушка принимает от Жени сюрприз седьмушек; она привлекает к себе девочку и целует ее дрожащими губами.
— Какой прелестный ребенок, — слышится кругом.
— Какой у нее ангельский голосок! И какая красотка!..
— Скажите, кто эта маленькая сирена? — наклоняется к уху maman почтенный генерал Зуев.
— Это Евгения Тишевская, — радостно улыбается княгиня, — не правда ли, прелестный ребенок?
— Из которого вырастет опасная женщина… — задумчиво произнес генерал.
— Из Тишевской? О нет!.. Это такой милый, ласковый ребенок, такая душевная простота.
— Я сказал бы, наоборот, эта девочка мне кажется загадкой. Не берусь ее разгадывать, но сдается мне, что под этой ангельской внешностью таится далеко не ангельская душа…
— Мой милый генерал, думаю, вы ошибаетесь, я хорошо знаю этого ребенка и не могу понять, на чем основывается ваше предсказание.
— На ее глазах. О, они не обманут, они действительно зеркало души…
— У нее дивные глаза.
— Зеленые, как водоросли, и загадочно холодные, как болото… Это, повторяю, это маленькая русалка!..
— Мой друг, — maman ласково потрепала своего несговорчивого собеседника по колену, вы что-то сегодня не в духе, не будем спорить. Годы покажут, что выйдет из этого ребенка и кто из нас был прав. А сейчас уже кончилось первое отделение, и я прошу вас в гостиную, где нас ждут уже с чаем.
Генерал любезно раскланялся.
Образ Жени все еще стоял перед ним; впечатление загадочности этого ребенка не рассеивалось, в бездонно глубоких глазах чудилась холодная тайна…
— Дедушка, милый, здравствуй! — вдруг услышал он знакомый голосок.
— Ганечка, ты? — и старик крепко поцеловал свою любимицу.
— Дедушка, тебе понравился наш вечер? Правда, хорошо? И как весело! Жаль только m-lle Антарову, и всем так стыдно за нее, — быстро-быстро говорила Ганя.
— Разве можно стыдиться несчастья? Ее надо пожалеть.
— Дедушка, а Женя-то моя какая была хорошенькая! Правда, она хорошо читала? И она здесь лучше всех!
— Тишевская твоя подруга? — с тревогой переспросил генерал.
— Да, дедушка, мы поклялись в дружбе до гроба.
— И ты веришь в такую возможность? — улыбнулся старик, хотя на сердце у него вдруг стало тяжело, из глубины души поднялось недоброе предчувствие. Подруга внучки теперь не нравилась ему еще больше, чем в первые минуты, и ему невольно хотелось оградить Ганю от возможной опасности.