Пари с морским дьяволом
Шрифт:
По трапу поднималась Наташа. Кира отступила на шаг, боясь, что не справится с чувствами. «Зачем ты пыталась убить его? – хотелось кричать ей. – Зачем?!»
– Получилось? – громко крикнул Стефан, не дожидаясь, когда подруга подойдет.
Кира вздрогнула и расширенными глазами уставилась на него. В своем состоянии она истолковала его вопрос единственно возможным образом.
Юноша заметил ее ужас и покаянно воздел руки к небу:
– Я вас напугал! Простите! Больше не буду так орать.
– Нет-нет, ничего… – пробормотала Кира,
– Она вам сейчас сама покажет.
Наташа неторопливо приблизилась.
– Ничего не вышло, – ровным голосом, без малейшего сожаления сказала она. – Я должна поздороваться? Мы виделись несколько часов назад.
Она вопросительно взглянула на Лепшину.
– Здравствуй, – пробормотала Кира.
– Здравствуйте. – Она зачем-то дотронулась до уха, словно оно болело. – Как прошел ваш день?
«Ты что, издеваешься?» – чуть не вырвалось у Киры.
– Немного устала, – выдавила она. – А вы?
– Я пыталась закончить одну работу. К сожалению, ничего не вышло.
Кире захотелось смеяться.
– В самом деле? Ничего не вышло?
– Да, вы сами можете убедиться.
Несколько мгновений Кире казалось, что сейчас она приведет Владимира и покажет: «Вот! Видите? Живой!» Но вместо этого девушка открыла корзинку, которую, оказывается, все время держала в руке, и достала оттуда ожерелье из голубого бисера.
– По-моему, красиво, – неуверенно подал голос Стефан.
– Нет. Некрасиво. Все не то.
Кира присмотрелась. Она никогда не видела ничего подобного. В бисерное полотно в форме полумесяца были вплетены зеленые нити. Они вились, похожие на водоросли, и каждое заканчивалось маленькой белоснежной бусиной.
– Это ведь жемчуг… – вслух подумала Кира. Она наклонилась, завороженная узором, в который складывались бисеринки разных оттенков синего. «Волна!»
Девушка кивнула.
Ожерелье, на первый взгляд показавшееся Кире детским, неумолимо притягивало к себе. Она замечала тонкие золотые нити, простегавшие бисерные волны, подобно солнечным лучам, и мелкие брызги изумрудных камешков, рассыпанных в беспорядке то тут, то там. Осколки ракушек складывались в очертания чаек, парящих над морем, а одна, самая большая, плыла по краю, ловя парусами ветер.
– Боже мой, это потрясающе! – вырвалось у Киры.
– Вот и я ей то же самое говорю, – поддержал Стефан, – а она не верит.
Наташа Симонова не улыбнулась, не поблагодарила за комплимент. Она просто протянула ожерелье:
– Возьмите.
Кира не поняла.
– Возьмите, – повторила девушка. – Мне не нужно. Это не то.
Серые глаза будто туманом заволокло. И Киру затащило куда-то вглубь этого тумана, закружило, завертело, ухнуло по-совиному, плеснуло синим огнем, словно ведьмой лесной наколдованным, и очнулась она уже с ожерельем в руках.
– С-спасибо…
Но ее благодарность запоздала: Стефан с Наташей уже уходили. «Господи, это что еще за морок?»
«Просто ожерелье
Она никого не убила!
«Пыталась».
Кира растерянно поднесла ожерелье к глазам. Жемчужинки свешивались с ладони, вспыхивали радужным на солнце. Невообразимо прекрасное… Именно невообразимо! Она никогда прежде не носила подобных украшений, ограничиваясь скучным золотом, изредка – авторским серебром. Но все это казалось ремесленной поделкой на фоне того, что было в ее руках.
И вдруг она заметила то, чего не увидела вначале. Даже зажмурилась, решив, что чудится – темные червячки бегают в глазах после трех часов на солнце.
Но красный всплеск коралла возле большой ракушки никуда не исчез. Кира зачем-то потерла его пальцем… Коралл, кровавый, неровный, с бурой выпуклостью на боку, словно опухолью.
Прямо под парусником.
Глава 9
Наутро погода испортилась. Море, как базарная баба, орало, ругалось, разгоняло народ, а тех, кто имел неосторожность высунуть нос на палубу, в сердцах хлестало по морде мокрой тряпкой. Ничто не убедило бы Машу, что это были всего лишь брызги.
Она добежала до кают-компании, успев вымокнуть насквозь, и с благодарностью приняла от лоснящегося Нафани чашку с горячим чаем. Возле иллюминатора пристроились режиссер с женой, остальные несли вахту или отсиживались по каютам.
– Наладится, Афанасий Петрович, как думаете? – Маша кивнула за окно. Там бесились мелкие злые волны, швыряя друг другу обломки веток, пустые бутылки, сандалии и прочее похищенное у берега.
Нафаня милостиво кивнул. Если бы не колпак, его можно было бы принять за маленького морского божка, толстенького, коротконого и очень недоброго.
– Наладится, куда оно денется!
– А через три дня обещали шторм! – заметил Аркадий Бур.
– Это еще вилами на воде писано, – буркнул Нафаня и отвернулся.
Маша села за столик, грея руки о теплую чашку.
– Аркадий, не каркайте. Пускай погода пожалеет нас и станет солнечной. Хотя бы к вечеру!
Бур приосанился. Маша уже знала, что это означает: сейчас последует какая-нибудь цитата.
– «Море не знает милосердия. Не знает иной власти, кроме своей собственной!» – объявил он.
– Кто это пугает нас белыми китами?! – раздался от входа хриплый голос. Маша и Кира с Аркадием дружно обернулись к Якову Семенычу.
С него текло так, будто он не только искупался сам, но и набрал в карманы запас воды на случай засухи. Однако голову по-прежнему украшал, словно бросая вызов стихии, светлый пробковый шлем.
Режиссер обрадовался как ребенок.
– Вы читали «Моби Дика»!
– И даже ловил! – Боцман снял шлем и подмигнул Маше. – На свое счастье, не поймал.
– Вам приходилось работать на китобойном судне?