Пари
Шрифт:
Эти последние минуты казались Муратову вечностью.
И самолюбие моряка, и щенок — по справедливости его щенок, — и честь “Ласточки”, и честь его команды, которая может быть отличной и без модной жестокости, и незаглохшее чувство разочарования в друге, — все это волновало Муратова, и он желал победы, точно чего-то необыкновенно
И он невольно перекрестился и прошептал: “Слава тебе, господи”, когда раздался голос боцмана: “Панер”, и “Ласточка” тронулась…
Вдруг друг побледнел и, казалось, не верил глазам.
Мимо “Ласточки” несся, почти лежа на боку и чертя подветренным бортом воду, красавец “Ястребок”, имея на своей высокой мачте всю парусину незарифленной и на бугшприте все кливера.
У наветренного борта стоял Быстренин, красивый, но слегка побледневший, улыбающийся, казалось, торжествующий, и, снимая фуражку, крикнул Муратову:
— Щенок мой!
— Твой! Ты — волшебник! — ответил Муратов.
Забирая ходу, тендер летел к выходу с рейда.
Шкуна летела за ним, нагоняя его.
Тогда на “Ястребке” подняли “топсель”. Тендер совсем лег на бок.
На флагманском корабле взвились позывные “Ястребка” и сигнал: “Адмирал изъявляет свое удовольствие”.
“Правильно. Молодчина Быстренин!” — подумал Муратов, любуясь бешеной отвагой друга и все еще недоумевая, как он мог так скоро поднять баркас и раньше сняться с якоря.
VII
Мичман с “Ястребка” проболтался о потоплении баркаса, и “штука” Быстренина стала известной в Севастополе.
Многие моряки восхищались выдумкой Быстренина.
Старый адмирал, начальник пятой дивизии, потребовал Быстренина на флагманский корабль.
Лейтенант вошел в адмиральскую каюту далеко
Адмирал подал руку Быстренину и сказал:
— Находчивы, молодой человек, и лихо управляетесь “Ястребком”, — хвалю-с.
Но старое, сморщенное лицо адмирала было серьезно и сделалось строгим, когда старик продолжал:
— И все-таки объявляю вам строгий выговор-с. Понимаете, за что-с?
— Понимаю, ваше превосходительство! — ответил Быстренин и самолюбиво вспыхнул.
— Впредь не фокусничайте. Нехорошо-с. Что бы вы сделали, если бы баркас был вам нужен в те дни, когда были в море? Я отдал бы вас под суд-с. И не пощадил бы… Служба — не фокусы…
И после паузы прибавил:
— Слышал-с, держали пари?..
— Точно так!
— Так ведь вы и проиграли… Не так ли-с?
— Разумеется… И щенок — не мой.
— Я был уверен, что вы так поступите! — мягче промолвил старик и, подавая руку Быстренину, сказал, что он может идти.
Через неделю “Ласточка” возвратилась в Севастополь из крейсерства у кавказских берегов.
Быстренин тотчас же поехал к Муратову и после первых приветствий сказал:
— Пари ты выиграл, Алексей Алексеевич! Щенок твой…
— Почему?
Быстренин рассказал, почему он раньше снялся с якоря, и прибавил:
— Не сердись, Алеша, увлекся…
Хоть Муратов и не сердился, и друзья продолжали болтать, но оба почему-то почувствовали, что между ними вдруг пробежала кошка.
Впервые — в газете “Русские ведомости”, 1901, №№ 284, 287, с подзаголовком. “Из морской жизни”. Для сборника “Маленькие рассказы”, СПб., 1902, рассказ был подвергнут стилистической правке.