Париж на три часа
Шрифт:
Осень же выдалась небывало затяжной, даже благодатной, а когда морозы нагрянули, с Великой Армией великого завоевателя было уже покончено, но силой русского оружия! Именно на дороге к Смоленску Наполеону и суждено было узнать, что Париж целых три часа принадлежал не ему…
Кутузов писал жене:
«Сегодня я много думал о Бонапарте, и вот что мне показалось… Бонапарте неузнаваем. Порою испытываешь соблазн поверить в то, что он больше не гениален!»
Завоевание
Было два часа ночи. Мале подошел к дверям кордегардии Десятой когорты Национальной гвардии Парижа.
— Кто идет? — окликнул часовой. — «Конспирация»…
— … «Кампания»! — ответил Мале, и перед ним широко распахнулись ворота столичной казармы.
Полковник Судье, командир Десятой когорты, хворал. Он лежал на низкой египетской тахте, посреди ковров и разбросанной вокруг кожуры апельсинов. Полковник мутно посмотрел на вошедшего генерала и, казалось, вовсе не удивился внезапному появлению своего давнего сослуживца.
— Что с тобою, бродяга Сулье?
— Да знаешь, — зябко простонал полковник, — опять треплет лихорадка, которую я подобрал по дороге, когда переходили через болота По… А я тебя давно не видел. Говорили, ты был сильно болен. Как твои неприятности кончились?
— Я уже выздоровел, а сейчас пронаблюдаю, как ты избавишься от своей болотной лихорадки. — Мале раскрыл портфель и бросил на тахту Сулье плотный пакет. — Для начала вот тебе чек Парижского банка на пятьдесят тысяч франков… Каково?
— Пора! — воскликнул Сулье, просияв. — Давно пора оценить заслуги таких старых драбантов, как я…
Командир когорты начал возиться с пакетом, распечатывая его, но Мале расчетливо опередил его словами:
— Послушай, ты, я вижу, еще ничего не знаешь.
— А что? — рассеянно спросил Сулье. — Разве что-нибудь случилось в Париже? Опять новости?
— Так знай, что император погиб под Москвою! Сулье отбросил пакет и даже прослезился:
— Я знал, что с Россией нам лучше не связываться… — Сейчас не время рыдать. Временное правительство уже готовит конституцию, а мир с Россией, а мир с Испанией — это ныне самое насущное в новой политике Франции…
— Скажи хоть, как все это случилось?
— Ты же, Сулье, хорошо знал нашего императора: он всегда крутился на своей кобыле где надо и не надо. Вот ему и досталось от какого-то казака из шайки атамана Платова.
Мале вслух прочитал командиру когорты указ сената о своем назначении комендантом всего Парижа.
— Рад за тебя, — ответил Сулье, вытирая слезы. — Наконец-то вспомнили о нас, ветеранах революции!
— А сейчас, — наказал ему Мале, — ты должен построить свою когорту полностью — как перед боем.
— Моя когорта всегда к услугам нации… — Сулье позвонил в колокольчик, вызвав дежурного капрала, чтобы тот пригласил капитана Пиккереля. —
Пиккерель был помощником командира Десятой когорты.
— Милейший капитан, — сообщил ему Сулье, — радость всегда тащит за собой на аркане великое горе: меня наградили банковским чеком, а наш император пал у стен русской столицы…
И тут случилось невероятное — Пиккерель произнес:
— Ну, Сулье, у вас какие-то старые слухи! О смерти императора в Париже говорили давно. А сейчас солдаты только и болтают об этом… Неужели вы сами не слышали?
Мале с живостью повернулся к Пиккерелю:
— А что вы думаете по этому поводу, капитан? Пиккерель от груди до пяток прозвенел саблей и шпорами.
— Я думаю так: армия засорена случайными людьми и выскочками, а сейчас, со смертью императора, возникнет давно назревшее перемещение в офицерских кадрах.
— Это время уже наступило! — произнес Сулье, потрясая перед ним банковским чеком. — Видите?
— Но меня, — авторитетно продолжал капитан Пиккерель, — беспокоит сейчас одно: императора не стало, и… Что же все французы будут делать без великого императора?
— А что вы делали, Пиккерель, когда императора еще не было у французов? между делом обронил Мале.
— Я учился в Сорбонне, составляя атлас коровьих глистов.
— Вот и будете опять заниматься глистами… Но Сулье все еще не мог успокоиться:
— Его уже нет с нами, и нация осиротела. Но что станется с Великой Армией? Как она выберется из русских лесов?
— Армии не существует, — ответил Мале. — Кутузов разбил ее полностью, и часть ее, которая не погибла, разбрелась по ужасным пустыням, где ее ждет смерть от мужиков и медведей.
— Армия погибла? Вот как! — оживился Пиккерель. — Нет, — твердо решил он в эту минуту, — в таком случае глисты могут подождать, а я остаюсь в гарнизоне. Именно нехватка в армии офицеров даст всем нам очень скорое повышение в чине…
Когорта была построена и ждала одного — приказов!
Десятая когорта стояла под проливным дождем на казарменном дворе. Она стояла — четкая, невозмутимая, молчаливая.
— Бутри! — велел Мале. — Читайте указ неторопливо и выразительно, чтобы любой солдат проникся каждым словом…
Бутри встал под навес и развернул лист воззвания:
«ГРАЖДАНЕ И СОЛДАТЫ!
Бонапарта не существует. Тиран пал под ударами мстителей. Он получил то, что заслужил от нации и всего человечества. Если мы должны краснеть за то, что долго покорялись этому корсиканцу, то мы слишком горды, чтобы покоряться и его отпрыску… Мобилизуйте всю энергию, чтобы сорвать с себя постыдное ярмо… Нет уже того, кто проливал нашу кровь в несправедливых и возмутительных войнах. Умрем, если надо, за нацию, за общую свободу!»