Париж в августе. Убитый Моцарт
Шрифт:
— Смешно, очень смешно!
Поскольку она выглядела очень печальной, он проявил великодушие:
— Я желаю вам счастья, Пат. Большого счастья. От всего сердца. За десертом я вас покину. Я остановился в отеле «Георг V», это на тот случай, если вы захотите увидеть меня. По-дружески, Пат, я вам обещаю. Потому что я вас очень люблю.
— Спасибо. Я живу в отеле «Мольер» на улице Мольера.
Озабоченная, Пат все же обратилась с какой-то французской фразой к Плантэну, который взглядом
— Пат, в Норвегии я буду ловить форель и лосося. Спросите его, не рыбак ли он.
— Анри, Питер спрашивает — вы не рыбак?
— Нет, конечно! — воскликнул Анри со священным ужасом, настолько преувеличенным, что его собеседники расхохотались.
— Питер едет в Норвегию ловить форель.
— Он может уезжать прямо сейчас, — пробурчал Анри.
Растроганная, она погладила его по руке. Этот жест не ускользнул от Питера, который небрежно заметил:
— Перед тем как уехать из Лондона, я случайно встретил Вильяма.
Несмотря ни на что, на этот раз Анри понял, что происходит что-то необычное. Пат внезапно сильно побледнела. Он обеспокоился.
— Что случилось, Пат?
— Ничего, ничего. Оставьте меня.
— Мы говорили о вас.
Она вздрогнула:
— Вы хотите сказать, Вильям говорил с вами обо мне?
— Нет. Я говорил с Вильямом о вас, это другое дело.
— Понимаю…
Вильям, Вильям… Анри различал на лету это имя, мужское имя. Она прошептала так тихо, что Питеру пришлось наклониться к ней:
— Он не хочет меня видеть, да?
Питер не ответил.
— Я ему все объясню… Он вернется. Это тот Вильям, которого я люблю. Никто другой. Все знают это, кроме него.
Теперь Питеру было уже неловко из-за чувства грусти, вызванного им с некоторым удовольствием, и он стал упорно смотреть в меню. Пат катала между пальцев хлебный мякиш, взгляд ее затуманился:
— Я забуду его. В каком-то смысле для этого я и приехала в Париж, Питер. Чтобы забыть его.
— Вы, однако, слишком сентиментальны.
— Я? Я тверда, как этот бокал.
— Бокал твердый, но он бьется.
— Я хочу вернуться в отель, Питер.
— Полагаю, француз вас проводит?
— Да.
— Он смотрит на меня, как собака, готовая защищать своего хозяина. Он меня укусит, этот придурок.
— Он стоит больше, чем вы все. По крайней мере, для него я — не официантка, которую можно заставить страдать, чтобы развлечься. Он великий художник, понимаете?
— Он не похож на богатого человека.
— Великие художники становятся богатыми только после своей смерти.
— Тогда он прекрасно бы сделал, если бы умер.
Они молча выпили чай. Расстроенный Плантэн
— Я иду искать француженку, Пат. Я пересплю с ней за ваше здоровье.
— До свидания, Питер. Может быть — до скорого.
— Разумеется. До свидания, мсье.
— Привет, — пробормотал Плантэн, протягивая вялую руку.
Пат и Анри удалились. Он очень осторожно держал ее за руку. Он чувствовал, что она ранена, растеряна, беззащитна. И шепнул:
— Пат… Кто такой Вильям? Вы его любите? Вы его по-прежнему любите?
Он вел себя как брат, как отец, он благородно жертвовал собой. Она грустно улыбнулась ему.
— Нет, Анри.
Но звездочки слез блестели в ее серых глазах. Он повел ее прочь от огней Елисейских полей. Они шли медленно, как больные, Пат прижималась щекой к плечу Анри.
— Поплачьте, Патрисия, вам будет легче, я уверен. Поплачьте. Я тоже, я… тоже немного вам друг.
— Да, Анри.
И она заплакала тихонько, как будто истекая кровью. Этот плач в темноте взволновал его и заставил любовь проникнуть в его грудь глубже и дальше, чем удар сабли.
— Плачь, моя милая Пат, моя дорогая, плачь. Он прижал ее к себе — легкую и тяжелую, теплую и застывшую. Это продолжалось долго. Потом они сели на скамейку около площади Согласия. Она шмыгнула носом, высморкалась, припудрила лицо.
— Я ужасно выгляжу, Анри, я увэрена.
— Ты никогда не была такой красивой.
— Вы смеетесь надо мной?
— Ты самая красивая девушка.
— Я не такая красивая, как француженки.
— Самая красивая девушка на свете.
Она немного повеселела.
Перед отелем «Мольер» он вздохнул.
— Я увижу вас еще, Пат?
Она возмутилась, и это вызвало у Плантэна огромную радость.
— Приходите завтра. Конечно. Вы мой друг. Единственный друг. Приходите так же, как сегодня, утром.
— Я не могу. Я смогу прийти только в семь часов вечера.
— Почему?
— Вам будет стыдно за меня, но я даю уроки рисования.
— Почему — стыдно за вас? Я тоже работаю, в Лондоне, — тихонько сказала она с горечью. — Хорошо, я жду вас в семь.
— Ладно… Спокойной ночи, Пат.
— Спокойной ночи, Анри.
Сейчас он уйдет. Она собралась позвонить в дверь. Но опустила руку. Подошла к Анри, прижалась к нему.
— Поцелуйте меня, Анри.
Потеряв голову, он поцеловал ее прямо в губы, в прекрасный рот, прижимая к себе так сильно, что они походили на молчаливых борцов в ночи.
Она стонала, как белый голубь на крыше. Улицы кружились перед их закрытыми глазами.
Наконец Пат оттолкнула его. Она дрожала.
— Теперь уходите. Не надо. Не надо. Уходите.