Парк Юрского периода: миллионы лет спустя
Шрифт:
— И что вы думаете по этому поводу? — спросил Малколм, когда Алан и Элли забрались на свои места.
— А что думаете вы? — спросил в ответ Грант.
Он действительно не мог бы сейчас сказать, что он думает. Слишком велико было перенесенное две минуты назад потрясение. Его мозг, столкнувшись с заведомо невозможным фактом, сейчас медленно оправлялся от шока, усваивая информацию, умещая ее в рамки разумного, существующего мира.
Малколм, к немалому удивлению Гранта, не выглядел раздавленным. Обескураженным — да, но и только.
— Я? — он усмехнулся, однако в этом смешке не было обычной беззаботности. — Я думаю,
— И только-то? — спросила Элли. — Это и все, что вы можете сказать?
— Конечно, — Малколм вздохнул и пояснил. — Видите ли, Алан… Вы не возражаете, если я буду называть вас «Алан»?
— Нет.
— Так вот, дело в том, что и вы, и Элли по роду работы привыкли иметь дело с давно вымершими животными. Ваш мозг знает, что динозавров не существует в природе. Для вас это — аксиома. Истина, не требующая доказательств.
— А ваш мозг знает что-то другое? — довольно резко спросил Грант.
— Нет, разумеется. Но для меня вымирание динозавров не является непреложным фактом. Я работаю с живыми организмами. И, честно говоря, иногда мне в голову приходила мысль: если живы вараны, змеи, крокодилы, если они умудрились переползти из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, то почему бы того же не сделать и динозаврам? Я знаком с Джоном около десяти лет, и мне известна его идея относительно создания такого вот парка, хотя, откровенно говоря, я сильно сомневался в успехе, но, в любом случае, так или иначе, мой мозг был более подготовлен, чем ваш.
— По-моему, вы бравируете, — констатировал Грант.
Малколм пожал плечами:
— Можете расценивать это и таким образом. Однако, посудите сами, вы же не вопите от удивления, увидев промышленного робота? Так почему же вас повергают в шок динозавры?
— Да, но это разные вещи, — быстро возразила Элли.
— Абсолютно одинаковые, — усмехнулся Малколм. — Абсолютно, уверяю вас. И то, и другое — дело рук человеческих. Человеческого труда. Искусственно созданные животные. Поверьте мне, Алан, вы начнете скучать уже через три часа. Первый динозавр повергает вас в восторг, второй вызывает более умеренную реакцию, третий оставляет вас довольно спокойным, а четвертый не вызывает ничего, кроме скуки. Животное из пробирки, оно не знает этого мира, оно апатично, спокойно, в нем нет тех выработанных столетиями навыков, как у его предков. Настоящих предков, я имею в виду. Еду ему подносят на блюдечке, не нужно затрачивать усилий на охоту. Скука, скука.
Грант слушал Малколма с удивлением. Он не думал о подобной стороне дела. Разум протестовал против доводов, которые приводил зоолог. Грант верил собственным глазам, а они видели живого естественного динозавра. Не машину, а нормального Диплодока.
— Думаю, что вы ошибаетесь, — наконец сказал он. — Это не механические рептилии.
— А я и не говорил, что они механические.
— Бросьте, Ян, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. По-вашему, КАК Хаммонду удалось вывести этих животных?
— Вы подразумеваете сам процесс или материал?
— Материал.
— Нуууууу… — Малколм потер висок указательным пальцем. — Существует несколько способов, но мне кажется, Джон использовал цепочки ДНК настоящих, умерших когда-то динозавров. Только вот, ума не приложу, как он их раздобыл?
— Это не важно, — отмахнулся Грант. — В главном вы правы. ДНК! А значит, и генетическая память этих рептилий идеально повторяет заложенное в генах их предшественников. Копирует гены. Понимаете, инстинкты этой особи в точности соответствуют инстинктам подлинного динозавра юрской эпохи.
Малколм
— Возможно, вы и правы. Очень возможно. Но я не думаю, что во всем. Зачатки инстинктов, может быть, и есть в этих тварях, точнее, были, но их, наверняка, уничтожила местная беззаботная жизнь.
— Посмотрим.
Разговор оборвался. Все вглядывались в буйную растительность за окном: не покажется ли в густых, плотных, непроницаемых зарослях черная спина Тираннозавра, Игуанодона или еще какой-нибудь рептилии.
Грант вдруг с удивлением осознал, что если бы такое произошло, его реакция была бы, действительно, более умеренной. От понимания этого факта у него почему-то испортилось настроение.
«Этот парень прав, — признался он сам себе. — Прав. Мне станет скучно, и, возможно, даже быстрее, чем ему кажется. Черт побери! Этот зоолог, Малколм, учит меня палеонтолога!» — Грант покачал головой и повторил мысленно: — «Черт побери!»
«Лендроверы» углубились в джунгли. Они довольно резво бежали по узкой дороге, защищенной с обеих сторон высоким заграждением. Синие сигнальные лампы показывали, что ток включен и оснований для беспокойства нет. Элли увлеченно крутила головой и восхищенно охала, когда замечала одно из многочисленных, давно вымерших растений. Грант с хмурым видом слушал ее восторги, недоумевая, почему она до сих пор удивляется. Чем растения отличаются от животных? Или, может быть, в случае с женщиной «правило Малколма» не действует?
Ему захотелось курить. С тех пор, как он оставил эту привычку, прошло уже почти пять лет, но сейчас чувство вернулось, сильное до сумасшествия. Грант даже ощутил привычный плотный цилиндр «Мальборо» в пальцах, на губах и языке появился давний забытый привкус табака, горло перехватило легким сладковатым дымом. Он опустил глаза, желая удостовериться, что сигареты нет. Иллюзия была на удивление реальной.
Ветви огромных папоротников, смело преодолевавших высоковольтное заграждение, с мягким шелестом скользили по дверцам и крыльям «Лендроверов». Над головами людей, в зеркально-ледяной застывшей голубизне бездонного неба, на фоне невесомых, наполненных воздухом белесых облаков вычерчивали надуманные, но идеальные в этой надуманности узоры исполинские птицы. Джунгли за оградой были переполнены жизнью. Грант чувствовал ее. Она существовала, невидимая, напряженная, ворчащая хищно, боящаяся, подвижная. Запахи казались материальными, звуки могли рассказать обо всем, что происходило за бархатно-зеленой, цветасто-пестрой колышущейся портьерой листвы. Грант ощущал их кожей. Он проникал в саму суть этой дикой природы, как делал это миллионы лет назад первобытный человек, согнувшийся у костра, обмотанный в шкуры убитых им же животных. Токи ее обволакивали тело, и палеонтолог почувствовал возбуждение от этого странного всепроникающего понимания. Глубинного знания, так неожиданно проснувшегося в нем.
— Ага, похоже, мы приехали, — нарушил молчание Малколм. — Святая святых Юрского парка. Храм Будды Хаммонда. В этом весь Джон.
Грант посмотрел вперед и увидел главное административное здание. Бетонный куб с идеально выверенными формами, выпадающий из пейзажа даже больше, чем казалось с воздуха. Неуместное, как рахит среди пышущих здоровьем атлетов, здание «вылуплялось» из толстого ковра травы и плюща, поднималось вверх, уродуя кроны деревьев, на два этажа и обрывалось. Серый, чахоточно-болезненный уродец, вторгшийся в чужую жизнь с бесцеремонностью, свойственной лишь людям.