Парламентер
Шрифт:
Я не стала уточнять, что не нуждаюсь ни в иллюминаторе, ни в экране. Я чувствовала себя облапошенной. Адамсон обманул меня, и теперь меня везут неизвестно куда и зачем. Мне стало неприятно.
— Мне не нужно лететь к Эридану. Я должна быть на Земле.
— Ты попадешь на Землю, только немного позже. А пока тебе придется составить нам компанию.
— В таком варианте мне ваша компания не подходит. Откладывать посещение Земли не входит в мои планы.
Репьев спросил насмешливо:
— Что ты собираешься теперь делать?
— Лететь к Земле.
Присутствующие захохотали. Репьев нашел на столе среди окурков грязный бокал, наполнил его и со смехом протянул его мне:
— Выпей лучше вина!
— Пей вино сам. А курс измени, — спокойно посоветовала я.
— Ступай в каюту, крошка. В МОЮ каюту, — поправился он.
Присутствующие откровенно разглядывали
— Что вам от меня надо?
— От тебя ничего, — сидящий за столом Репьев ухмыльнулся, глядя на меня снизу вверх и одновременно унижая меня взглядом. — Просто мы потребуем за тебя выкуп.
— Какой выкуп? У вас финансовые затруднения? — съязвила я.
— А если Земля не заинтересуется нашим предложением, мы потребуем выкуп с Власова, только побольше. Ты ведь из его банды, не так ли? Он, как известно, трепетно относится к своим людям. А от тебя нам ничего не надо.
— Ты бы с Власовым не связывался, — заметила я.
Бандиты снова захохотали. Репьев по-прежнему смотрел на меня снизу вверх, затем неторопливо закурил.
— Кто ты такая, собственно, и что ты нам можешь дать? Мы от тебя ничего не можем требовать, ибо ты — ничто.
И Репьев выдохнул дым от сигареты мне в лицо. Я закашлялась. Неимоверным усилием воли я стерпела оскорбительный выпад и сказала:
— Вы ничего не поняли. Я не на экскурсию направляюсь. Если бы вы знали, зачем я…
— Да нам плевать, зачем тебе приспичило на Землю, — хохотал Тонер. — Это ты ничего не поняла. Вали отсюда, не нарывайся.
Давая мне последний совет, Тонер назвал меня весьма оскорбительным словом. Дальнейшее терпение ушло за пределы моих физических возможностей. Меня бросило к Репьеву. Рывком за грудки я без усилия выдернула его из-за стола.
— А мне плевать на ваши коммерческие соображения. Мы летим на Землю, понял? — рявкнула я.
Смех смолк. В кают-компанию вломился Бурлак и растащил нас с Репьевым в разные стороны. Так как Бурлак и не думал меня освобождать, я ухватила его за ребра. Бурлак боялся щекотки и отпрянул от меня, слегка согнувшись; я схватила его за жесткие волосы на затылке, добавила ему наклон вперед и с силой врезала ему коленом в нос. Не отпуская захвата, я с холодной злостью грохнула его об пол. Тут же я оказалась в лапах Тонера.
— По роже не лупите, мясники, — процедил Репьев.
За неаккуратное обращение с моим телом Тонер тоже поплатился физиономией. На "Тихой гавани" я увлекалась волейболом. От моей затрещины у Тонера лопнула на щеке кожа, кроме того, он получил четыре глубоких царапины от моих ухоженных ногтей. От сокрушительного удара в грудь бурлацким кулаком я полетела на пол. Бурлак и Тонер взяли меня за руки с двух сторон и поставили на ноги. Репьев, не спеша, подошел ко мне и наотмашь вломил мне пощечину. Моя голова мотнулась, и я охнула. Репьев, зажав в зубах сигарету, пнул меня в живот, потом еще и еще. Мои волосы рассыпались. Я, что есть силы, сжала зубы, дабы не услаждать слух глазеющих бандитов своими воплями. Я задыхалась и хрипела от боли между пинками. Мои слезы от злости выкипели. Я ненавидела Репьева. Репьев избивал меня до тех пор, пока не запыхался. Казалось, я получила возможность отдышаться, но вместо воздуха получила порцию дыма от сигареты Репьева. Бандит грубо взял меня пальцами за горящее мокрое лицо и повернул к себе той щекой, которой досталась пощечина.
— Товар не попорчен, — проговорил он сквозь сигарету, с которой просыпался пепел. Мои зубы звонко щелкнули, и Репьев еле успел отдернуть руку.
— У, зверушка! — беззлобно подивился он. — Вниз ее, в машинный отсек. Пусть отдыхает, пока не описается от нетерпения. Потом — ко мне в каюту. С Землей свяжемся чуть позже. Пусть ее поищут как следует.
Бурлак поволок меня по коридорам и по крутым трапам в гудящее нутро корабля. По расположению коридоров я быстро догадалась, что "Пепел Марса" является типичной боевой единицей, частично перестроенной под гражданское судно с тщательно замаскированным внешним видом. Бандиты предполагали, что я, будучи из банды Власова, могу знать внутреннее строение боевых кораблей, поэтому меня не водили по узнаваемым местам. Теперь это не имело значения. Мои ноги колотились по железным ступеням. Я сильно опасалась, как бы обиженный Бурлак не догадался ткнуть меня в эти ступени лицом, пренебрегая приказом командира. Дисциплина на судне явно была расшатана.
Этого не случилось. Бурлак
— Посидишь, подумаешь, шалава рыжая, — миролюбиво прогудел Бурлак, дыша гнилыми зубами.
Бурлак ушел, не позаботившись даже запереть дверь. Я рванулась, но короткая цепочка наручников отбросила меня назад, к трубе. Я испытала новое, неведомое мне состояние — меня лишили пространства. Вселенная вдруг сжалась в точку. Это открытие поразило меня, и я в панике забилась на короткой цепочке, испуская пронзительные крики. Моя собственная кровь на запястье, разодранном кольцом наручника, немного отрезвила меня. Тяжело дыша, я припала к трубе, стараясь не смотреть вокруг себя. Постепенно ко мне вернулась способность трезво мыслить. Я нервно оттерла пот, залепивший мне глаза, и осмотрела наручники и трубу. Разорвать цепь не удалось, и я снова испустила крик — теперь не ужаса, а непередаваемой злости. Я не могла существовать в одной замкнутой точке, это было немыслимо, невозможно. Внутренность "Пепла Марса" незаметно покачивали гравитаторы, сбитые с толку подпространством. Я села удобнее. Подпространство мне не мешало. Переборки подсобки замерцали и поплыли. На самом деле ничего не изменилось — менялась я сама, переходя в иной режим существования. Для перехода мне потребовалось несколько секунд. Свет ламп потускнел, изменился гул машин — я активно забирала у корабля энергию, не брезгуя никакими ее видами. В мерном гудении машин и механизмов корабля появились сбои. "Пепел Марса" самопроизвольно выпал из подпространства. Пар от резкого охлаждения воздуха хлынул острыми льдинками во всех направлениях. Я быстро набирала полную силу. Первоначальное онемение организма проходило, зато терялось ощущение его как отдельной, целостной, физической константы. Я стала быстро растворяться в окружающем пространстве. Чтобы не утерять своего "я" как физической данности, мне пришлось сделать своеобразное усилие воли, и я вновь увидела себя в подсобке, стены которой стали для меня зыбкими, плавучими. От горячих труб валил белый пар, который мгновенно замерзал. На полу образовались тонкие хрустящие сугробы. Дальние стены обильно истекали водой, но "плач" продолжался недолго, струи конденсата замерзали белыми языками. Надо мной порхали снежинки. Потолок покрылся толстым слоем инея. Я встала на ноги и вытянула руки. Снежно-белые, они начисто лишились веснушек. В таком режиме я не нуждалась в кислороде, воде и пище, довольствуясь любым ближайшим источником энергии. Жажда и голод придут потом, когда я вернусь в человеческое состояние. Усилием воли сохранив себя физической постоянной, социально я осталась человеческим существом. На тот момент я была человеком оскорбленным, и все мое существо, оставшееся во власти человеческого разума, настойчиво требовало беспощадного мщения. Да, сдачу я давала всегда!
Я улыбнулась улыбкой Медузы Горгоны. Не всякий металл выдержит "абсолютный минус", особенно резкое переохлаждение. Я постучала кольцом наручников по переборке, и оно рассыпалось. Переборка в этом месте растрескалась. Я откатила отчаянно заскрипевшую дверь в сторону и начала быстро подниматься по трапу, волоча за собой шлейф замерзающего пара. Все вокруг трещало от внезапного космического холода, скрипели под ногами ступени трапа. Я прошла по коридорам, и коридоры оледенели. В клубах белого пара я вошла в кают-компанию, и головы бандитов разом повернулись ко мне. Кают-компания выстыла в один миг. Наступила тишина, карты посыпались на пол. Кое у кого из бандитов волосы на голове заметно зашевелились, а глаза так и вылезли белыми шарами. Я закинула голову и расхохоталась. Иллюминатор помутнел. Люди с криками бросились из каюты во вторую дверь. Я не мешала им. Я пришла мстить конкретным людям, весь этот сброд мне был не нужен.
— Братва, что это? — крикнул кто-то визгливо.
— Минус двести семьдесят, — ответила я.
Перепуганные бандиты застряли в дверях и перекрыли выход собственными телами. Я пересекла пространство от входа до стола, за которым остолбенел Репьев. Он посинел от холода. Я ласково улыбнулась ему и набрала в легкие воздух. Несколько бандитов метнулись в дверь, в которую я вошла, но отшатнулись от холода, который шел оттуда. Я приблизила лицо к ненавистному лицу Репьева и с наслаждением выдохнула воздух. Лицо бандита покрылось льдом. Репьев издал нечеловеческий хрип и схватился за лицо руками. Руки примерзли к лицу. Репьев, уже окаменевший, с грохотом скатился на пол к моим ногам. Больше он меня не интересовал. Из суетящейся, орущей толпы около закупоренной двери я безошибочно выделила Бурлака.