Пароль «Аврора»
Шрифт:
Вадим вскочил.
– Герман!
Тот, будто не заметил, пролетел мимо.
Дернул на себя дверь. Метнулся к кушетке, на которой лежал Сталкер:
– Живой?!
Схватил парня за руку, щупая пульс. Выдохнул, метнулся к девчонке.
– Лара!
– Герман…
Из глаз адаптки хлынули слезы. Она протягивала к Герману руку – ту, в которой не было пистолета.
– Дай сюда, дурочка. – Герман забрал у нее оружие, положил на пол. Осторожно обнял девушку. – Сгорела?
– Да…
Это было последнее, что расслышал Вадим. Остальное адаптка, то и дело всхлипывая, сбивчивой скороговоркой бормотала Герману на ухо. Сейчас ее голос был совсем не похож на тот хрип, которым два часа назад отдавались команды. А Герман гладил девушку по голове, понимающе кивал, восхищенно переспрашивал…
– Командир. – Григорий тронул его за плечо. – Здесь реанимация, вы мешаете. Девчонку надо увести.
Герман кивнул.
– Что со Сталкером?
– Рубленая рана. Но выживет, несомненно, он меньше Кирюши пострадал.
Похоже было, что о Кирилле Герман вспомнил только сейчас. Перевел на парня взгляд.
– А с ним что?
– Ранен. И обгорел серьезно.
– Ясно… Окей, уходим. – Герман поднял адаптку за руки, та беспокойно оглянулась на друзей. – Тут без тебя разберутся. Не дергайся.
Девушка снова взволнованно зашептала.
– Так! Ты мне сперва сама очухайся. На ногах еле держишься… Идем.
Обняв адаптку, Герман повел ее к двери. Заметил всаженную в стену пулю, ковырнул пальцем. Покосился на разбитую плитку. Хмуро буркнул:
– Извиняемся… Понервничала девка. Скажу своим, чтобы порядок навели.
Он двинулся по коридору.
Вадим пошел следом. Саркастически передразнил:
– «Извиняемся»?.. «Понервничала»?.. И это все, что ты можешь сказать? А если бы твоя подопечная на нервной почве застрелила кого-нибудь?
– Ее зовут Лара… Не застрелила бы.
В палате Герман бережно усадил девушку на кровать, прислонил к своему плечу. Адаптка уже будто спала на ходу – еле шевелилась, подчиняясь движениям командира.
– Пугала вас просто, чтобы под ногами не путались.
– А по-человечески попросить не могла?
– А ты бы слушать стал? – Герман поднял на Вадима лицо. Выглядел он неважно – осунулся, под глазами темнели круги. – Уж мне-то сказки не рассказывай! Ты бы ей к вашему пацану и подойти не дал.
– Она могла объяснить…
– Времени не было объяснять. И сил не было.
Герман, осторожно уложив девушку, расстегнул ее ремень с пистолетной кобурой. Адаптка не шелохнулась, хотя Вадим был уверен, что, коснись кобуры он или Григорий, уже валялись бы на полу.
Герман снял с шеи девушки кошелек, протянул Вадиму:
– На.
– Что это? – Вадим, брезгливо поморщившись, вытащил
– Я так понимаю, то, за чем ходили. – Герман озирался по сторонам. – Ларку обтереть надо… Полотенце дадите, какое не жалко?
Вадим едва не подпрыгнул.
– Что значит – «за чем ходили»?! Ты хочешь сказать, что где-то уже изобрели вакцину? И в шприце – именно она?!
Герман пожал плечами.
– В шприце – то, от чего пацан ваш жив. Ларка очухается – получше объяснит, она все про прививку какую-то бормочет. Я не больно вкурил… Так чё, полотенце-то?
Светлана Борисовна вытащила из шкафчика стопку одноразовых пеленок:
– Вот, держи. Тебе помочь?
– Обойдусь. Спасибо.
Герман смочил пеленку под краном. Засучил на адаптке брючину, снял с лодыжки ножны. Расстегнул ремень девушки, брюки. Бросил Вадиму:
– Так и будешь пялиться?
– Извини, – спохватился Вадим.
Отвернулся.
Герман хмыкнул.
– Ну да… Адаптка ведь! Обезьяна почти.
– Я так никогда не говорил!
– Ты и сейчас не говоришь.
Судя по звукам, Герман освобождал питомицу от одежды. Вадим недоуменно разглядывал шприц.
– Где они это взяли?
– Ларка говорит, сама приготовила. Из какого-то порошка.
Герман подошел к крану, прополоскал пеленку. Темные от ожогов руки, размером и твердостью напоминающие экскаваторные ковши, орудовали на удивление искусно.
– Что за порошок?
Отвечать Герман не спешил. Долго полоскал пеленку, потом отжимал. Закрутил кран. Не глядя на Вадима, проговорил:
– Знаешь, Вадик, чем ты от Евгеньича отличаешься? И от Гриши?
Вадим слегка опешил – хотя, разумеется, знал. Сравнение с Сергеем Евгеньевичем, давно отошедшим от науки, занимавшимся в основном административными вопросами и, тем более, Грегором – топорным ремесленником, на научные изыскания никогда не претендовавшим, он уверенно проводил в свою пользу. Но услышать такой вопрос от Германа было странно.
– Чем же?
– Тем, что они сперва о людях думают. А уж потом о порошках. – Герман повернулся к Вадиму, уставился на него светлыми, почти как у адаптов, глазами. Вадим вздрогнул – понял вдруг, что командир адаптов еле сдерживает злость. – Ларка тут у вас уж сколько часов валяется – а ты ее ни как звать не спросил, ни что с остальными! Реактивы ему достань, а там хоть сдохни… Красавец.
Бункер. День возвращения. Григорий
Герман задержался в Бункере ненадолго. Дождался, пока Григорий поставит Сталкеру дренаж, посидел возле кровати.