Пароль - Балтика
Шрифт:
Прекрасное время наступления
В двухэтажном красивом домике близ аэродрома светло и тепло. Потрескивают березовые поленья в печке. Из окна видны на летном поле ряды самолетов. В комнатe - Борзов, Котов, Иванов, Меркулов, Рензаев, Гагиев, Шишков, Демидов, Бударагин, Кузнецов, Скрябин, много и молодых летчиков, только что принявших гвардейскую клятву.
– Генералу Токареву в Крыму памятник решено поставить, - говорит Николай Разбежкин, - говорят, он в нашем полку летал?
– Эскадрильей в финскую командовал, - подтверждает Иван Иванович Борзов, - а позднее полком. На Черное море Героя Советского Союза Николая Александровича Токарева незадолго до Отечественной перевели. Там
Чувствовалось, любит Иван Иванович знаменитых однополчан, любит Балтику.
– Много было у нас, на Балтике, трудностей, - продолжал командир. Голод, холод, обстрелы... Столько бомбили врага на сухопутье, что и забывать стали, что мы морские летчики. Даже форму на какое-то время сменили. Теперь вот занялись тем, ради чего Родина создавала минно-торпедный полк. Прекрасное время!
Борзов поднялся, подошел к карте, заполнившей всю стену. И молодые летчики услышали рассказ об истории Первого гвардейского. Нет, не о первых бомбардировках Берлина в сорок первом году, не об ударах по Кенигсбергу, Штеттину и Тильзиту. Об этом знал в полку каждый летчик, штурман, стрелок, потому что с рассказа о рейдах Преображенского начиналась служба пополнения. Это был рассказ о море - о пионерах торпедного удара Плоткине, Гречишникове, Ефремове, Балебине, Пяткове, Бунимовиче, Советском. Для молодых эти имена история. А Борзов, Котов, Иванов с ними совершали самые трудные рейды в начале войны. Теперь заканчивается сорок четвертый год - год победоносного советского наступления в Прибалтике, который Иван Иванович Борзов назвал прекрасным временем.
О друзьях-товарищах, которых уже нет в полку, Борзов говорил потому, что они все - в его сердце. И еще потому, чтобы лучше видеть будущее.
Пять орденов Красного Знамени на кителе - награда за личную отвагу Борзова и за то, что он сумел сделать полк грозой для фашистского флота. Ученик Героев Советского Союза генералов Е. Н. Преображенского и Н. А. Токарева, он сам стал воспитателем сотен гвардейцев.
Рядом с Борзовым и под его командованием выросли замечательные бойцы, такие, как Котов, Пресняков, Иванов, Шаманов, Лорин, Шишков, Бабанов и многие другие.
Страна готовила трудовые подарки к 27-й годовщине Великого Октября. Очередным ударом по врагу решили отметить эту знаменательную дату гвардейцы. Застегнув кожаный реглан, Борзов вместе со штурманом направился на стоянку самолетов. На улице темно, хлещет дождь. В такую непогоду противник обязательно попытается провести конвой к Либаве в надежде, что балтийские торпедоносцы останутся на аэродроме. Борзова не смущает непогода. Утирая дождинки с лица, он как-то по-особому торжественно говорит Котову:
– Чувствую дыхание близкой победы.
Связь с самолетами поддерживает лучший радист Балтийской авиации Федор Росляков. Это он в сорок первом принял с борта самолета Преображенского радиограмму: "Мое место - Берлин". Теперь Федор работал с торпедоносцами-топмачтовиками. Докладывал штабу о победах и о радиограммах, звучавших как прощание: "Моторы разбиты, падаем в море". Еще одна обязанность Рослякова - записывать последние известия и другие важнейшие материалы.
Борзов привлекал однополчан цельным характером, отвагой и стойкостью. Смело и талантливо решал он тактические задачи. Был умелым воспитателем. Командир умел поднять боевой дух летчиков.
Вспоминаю такой случай. В районе Пиллау обнаружили сильно вооруженный и охраняемый "фокке-вуль-фами" караван судов, груженных войсками и техникой. Наш разведчик был сбит, хотя фотографировал с большой высоты. Фашисты как бы говорили: никому не прорваться. Гвардейцы знали о силе зенитных и воздушных заслонов врага. Знали и то, что большое удаление от базы не позволяет истребителям сопровождать торпедоносцы в район встречи.
Скажем так: особо положительных эмоций задание в полку не вызвало. Борзов заметил, что даже неистощимый на шутку Иванов нахмурился. К самолетам шли торопливо и молча. И вдруг, уже на линейке, Борзов громко сказал инженеру:
– К нашему возвращению подготовьте весь боезапас, до последнего патрона, мы сразу повторим рейд...
У инженера удивленно поднялись брови: к чему это предупреждение, и так ясно, что все должно быть готово.
– Есть, - ответил инженер и, быть может, только после этого понял, что командир обращался не к нему, а к летчикам, чтобы знали: это не последний полет, впереди много таких и еще более опасных.
Тяжелую схватку гвардейские торпедоносцы и топмачтовики выиграли. Сразу изменилось настроение. Пока подвешивались торпеды и бомбы и пополнялся боезапас к пулеметам, летчики возбужденно обсуждали перипетии только что прошедшей битвы. Во второй рейд уходили с обычной уверенностью, хотя понимали, что противодействие будет еще более ожесточенным.
– Товарищ командир, предупредили инженера, чтобы торпеды и бомбы доставил к третьему нашему полету? - Николай Иванов говорил серьезно, но бесовские огоньки в глазах выдавали шутку. - Право слово, забудет инженер.
– Не забудет, - улыбнулся Борзов, - важно, что ты помнишь...
– Я лично не могу, товарищ командир, у меня билеты в кино куплены. Евстолия Михайловна будет ждать.
– Кино тебе сейчас там "фокке-вульфы" бесплатно покажут, - подмигнул Алексей Скрябин.
– Вот уж это не выйдет. Пропадай пропадом билеты, но фашистам я сам покажу... все, что надо. Записываюсь добровольцем в третий полет. Кто со мной? Прошу штаб дать мне официальную бумагу, что я весь день был занят по службе, чтобы жена чего не подумала...
В том полете комбинированным ударом было уничтожено три транспорта. Конечно, внезапности добиться не удалось. Но на это и не рассчитывали. Не менее важной, чем уничтожение вражеских судов, была для летчиков победа психологическая.
Декабрь сорок четвертого стал месяцем минных постановок.
В опасных рейдах к военно-морским базам противника участвовали многие летчики. Непрерывной цепочкой, со строгим временным интервалом уходили в морозное ночное небо самолеты с минами сокрушительной силы на борту. Происходила "укупорка" выходов из военно-морских баз.
Вспоминаю тяжелый полет с Героями Советского Союза Михаилом Шишковым и Николаем Ивановым. Кроме обычных опасностей, еще изнурительная болтанка. Когда вернулись, Иванов сказал:
– Прошу на меня в ближайшие два часа не рассчитывать.
Прилег на жесткий топчан и через минуту уснул.
Не прошло и четверти часа, штурман потребовался Борзову. Но увидев, что он спит, командир не стал тревожить гвардейца.
И еще одно воспоминание о сорок четвертом. 5 декабря отмечали День Конституции. В столовой ждал праздничный стол. Все вошли в зал при орденах и медалях. Николай Иванов, намекая на сияние наград, воскликнул: