Пароль: я – Грех
Шрифт:
Наливая себе водки, Ильяшенко согласился:
– Правильно, Грех! Пусть у меня будет эта самая-пресамая чёрная полосня. Что ты говорил об одной моей… моей проблеме? У меня их, как у дурака махорки!
Я за руку приостановил готового выпить приятеля.
– За тобой должок! Я не про мою помощь в поимке убийцы – ты обещал вытащить меня с ареста!
Мой товарищ осторожно, чтобы не пролить спиртное, высвободился.
– Эт очень хорошо! Вот и нашёлся положительный повод…
Сморщившись после выпитого, Игорь сорвал со стоящей на подоконнике полуживой герани пучок листьев и закусил ими.
– Ты, Гришка, извини, виноват! У нас город маленький… Помогу, если что! Ты случаем не знаешь, куда девался наш Соловьёв?
Я
Подвыпивший Ильяшенко недоверчиво выпятил губы.
– И как это, интересно, он попал к нам, под утро?! Ты ж сам только сегодня всё узнал? А-а-а мы, простая русская полиция, ну никак не могли взять этого негодяя раньше-е! Мы его ещё и-иска-али! Искатели, блин…
Мой товарищ хихикнул.
Я решил, что стоит поторопиться с рассказом, иначе может настать момент взаимного непонимания.
– В общем, этот Соловьёв решил прокатиться в Екатеринбург. Как приехал, купил карту города и отправился на его окраину. Присмотрел небольшой салон красоты, сделал запись на стрижку позже его закрытия. Он обещал двойную оплату, мастер и согласилась. Но на этот раз ему не повезло. Оглушив девушку, пошёл было запирать дверь и столкнулся с мужем пострадавшей. В панике ударил мужика по голове монтировкой, что купил ранее, и скрылся. С супругами всё нормально, по сотрясению укаждого – я смотрел их следы прошлого… Беглец же, на «блаблакаре» сиганул в Курган. Теперь, Игорёк, представь. Ночь! Приезжает этот подонок в свой родимый город. Его страх успел улечься, а куда девать неукрощённое безумное желание? И вот идёт он по направлению к дому, парикмахерские все давно закрыты. Когда проходил мимо Молодёжного парка, там, где сейчас отстроили ледовую арену, ему пришла мысль сделать засаду. Он затаился в парке. Его уловом стала подвыпившая женщина, завернувшая по нужде за ограждение. И здесь сыграл злую шутку его нездоровый мозг. Когда он замахнулся на несчастную куском арматуры, та повернулась к нему лицом. Соловьёву показалось, что это одна из его бывших жертв. Он замешкался. Женщина закричала что есть силы. Соловьёв стал в панике молотить по ней железякой. Вот тут его и скрутила припозднившаяся компания подростков. Молодёжь вызвала бравых расторопных полицейских, те и приняли подонка. Женщину увезла «скорая» в травмпункт. По большому счёту ей повезло. Куча синяков на теле, два сломанных ребра и перелом левой руки в предплечье. Но ведь осталась жива!.. Вы его ищете, а он уже пойман – во смех-то!
Игорь спрятал в стол не допитую бутылку. Он выпятил свои и без того крупные губы.
– Не – а, Грех, это не смех. И бравые не те расторопные полицейские, что приняли Соловьёва, а тот, кто дежурил этой ночью в отделении! Тем бравым идиотом был я – вот это смех!
18
На улице был вечер. Я полной грудью вдохнул воздух свободы. – Хорошо-то как, Господи! – Закурил. Ко мне подошёл мужичок лет сорока пяти – пятидесяти, с небритой, помятой физиономией. Он пригладил ладонями два пучка длинных редких волос, оставшихся от наступающего, словно пустыня на оазис, облысения.
– Слышь, земеля, закурить найдётся?
Я дал сигарету и указал на соседнее строение.
– Из вытрезвителя, что ли?
Мужичок жадно затянулся дымом.
– Если бы! Позакрывали наших благодетелей, и уже давно… Штраф выписали за распитие… Теперь другие порядки… Может, зайдём в рюмочную? Деньги есть?
Я сжалился над бедолагой и подал сотенную. Незнакомец пальцами руки протёр уголки губ.
– Ого-го! Спасибо, друг! В долгу не останусь… Если что надо – документики какие справить, или компанию составить… Заходи в рюмочную на Карла Маркса, я там, по случаю, бываю. Иль спроси, где Ромка Беспалый – мол, друг ты мне – тебе скажут, где я своё здоровье гублю.
Пожав благодарственно мне руку, мужичок спешно ушёл. Я направился к себе на квартиру. По пути достал телефон и стал просматривать пропущенные вызовы. За время пребывания в отделении со мной хотели пообщаться три персоны. Первой была мать, второй – цыган, а третья была не определена. Настроение было приподнятое, и мне не хотелось общаться с женщиной, которая была моей матерью, но надо было, иначе замучит звонками. Я набрал номер.
– Здравствуй, сыночек! Звонила узнать, всё ли у тебя в порядке… Не болеешь ли? Может, чем помочь? Хотела бы с тобой увидеться.
От её голоса к груди подкатил тугой ком, когда-то он вызывал у меня слёзы. Но это было давно! Мой голос был лишён эмоций.
– У меня всё хорошо, не болею, помощь не нужна. А насчет увидеться… это лишнее. У тебя своя семья, жизнь… Не стоит утруждать себя.
Мать всхлипнула.
– Сыно-ок, любимый мой! Прости меня, я ж уже сотни раз винилась перед тобой и Юрой! Хожу в церковь и молюсь за вас! Нет мне жизни без прощения!
Я почувствовал, что во мне закипает злость.
– Прощенья хочешь?! – Я смахнул рукой выступившую слезу: – В церкви молишься за нас?! Не за нас ты молишься! Грехи свои замолить пытаешься. Пусть Боженька и прощает.
Я оборвал сигнал телефона. Осознав, что шевелю желваками, попытался успокоиться. Надо было подумать о чём-то хорошем, радостном. Но ничего не мог с собой поделать, ненависть и злость держали меня мёртвой хваткой. Мои мысли поглощала жажда мести, не физической расправы, а душевной. Я хотел, чтобы она испытала, что такое подлость, предательство, измена! Чтобы прочувствовала до глубины души всё, что пережили мы с отцом! И в конце концов осознала, кто она есть в этом мире, а осознав, померла бы от такого стыда! Как пережил своё горе отец, я помню. – Мой милый папуля! Я тебя люблю! – Думая о родном человеке, я почти успокоился. Занятый своими мыслями, я вздрогнул от телефонного звонка. Первая мысль – она! Но на поверку оказалось – звонивший не определен. Подобные безликие звонки раздражают. В таких случаях я включаю запись – вдруг по работе. В трубке раздался приятный баритон.
– Здравствуйте, я могу услышать Григория Юрьевича?
Мне не понравилось, что звонивший не представился. Поздоровавшись и назвавшись, поинтересовался, как зовут интересующегося мной.
Баритон перестал быть приятным.
– Разрешите остаться неизвестным. Были времена, когда меценаты предпочитали не распространяться о своей добродетели. Позвольте и мне, совершая благородный поступок, пребывать в тени. – Я подошёл к своему дому и остановился у подъезда. – А суть поступка: уберечь вас от необдуманных действий. Речь идёт о встрече Волкова и немецкого бизнесмена, на которой предполагается ваше присутствие. Смею заверить, быть фигурантом в этом деле для вашего здоровья категорически противопоказано. Если примете правильное решение, то и телом, и духом будете здоровы. Я намекаю и о финансовой стороне вопроса. Сумма, которую вам обещал Волков, будет выплачена мной. В случае вашего согласия вы завтра же получите сто тысяч евро. Понимаю, у вас может возникнуть мысль: а не проще ли этому добряку избавиться от меня? За себя не беспокойтесь, такой специалист, как вы, мне будет нужен. Слово за вами!
Мне чудилось, что неизвестный добряк смотрит мне в спину. Я ощутил, как под плащом рубашка прилипла к телу.
– Вы очень убедительны. Я согласен.
Голос доброжелателя смягчился.
– Вот и чудненько! Надеюсь, ваш друг со смешным носом тоже не объявится?! Завтра я перезвоню по оплате…
Попав в квартиру, я быстро поужинал и завалился в кровать. Цыгану решил не перезванивать, не было настроения. Да и устал – насыщенный выдался денёк.
19
Мне снилась всё та же рыжая, соблазнительная красавица. Она, как и прежде, манила меня пальчиком, но я лишь тянул к ней руки и не мог двинуться с места. Ноги увязли, словно в битуме. Я дергал то одной ногой, то другой, но тщетно. Мученья прекратились одновременно с мелодией телефона. Не размыкая глаз, приложил трубку к уху.