Паршивка
Шрифт:
— Рашель вам не рассказывала, господин Конг, что я много лет играл после работы в любительских спектаклях? — бормочет Мишель, краснея.
Кинг-Конг отвечает, что не знал этого, но считает, что надежнее иметь настоящую профессию, если хочешь обзавестись унг-семьей, и сам он твердо решил получить унг-образование воспитателя трудных подростков.
Мои родители, очарованные будущим зятем, просят меня мотать его слова себе на ус.
— Унга! — заключает Кинг-Конг.
— Конечно, унга! — восклицают родители, изо всех сил стараясь соответствовать моменту.
Все решено,
Потом будет Венеция, а там унг-площадь Святого Марка и унг-гондолы.
Джессика Ланж отдыхает.
— Надеж!
— Чего?
— Я должна сообщить тебе плохую новость…
— Блин!
— Твой отец…
— Но это невиданное дело…
— Подожди, я не закончила…
— Чего?
— Не твой отец.
— Чего? Блин! Это невиданное дело!
— И он спит с твоей матерью…
— Чего-чего???
— Да, Надеж… Да. Это так же точно, как то, что мой отец влюблен в Джессику Ланж.
— Но это невиданное дело!
— А твой настоящий отец…
— Блин…
— Это Джей Ар Ивинг…
— Чего???
— И он бросил тебя…
— Вот это блин! Ну и подлец этот Джей Ар…
— Именно, милая моя Надеж, именно…
Как следует поразмышляв над вечерним платьем, я понимаю, что меня ждет пустой день, и все оттого, что я не захотела присоединиться к Бастьену, Патрисии и Элизе, которые мчатся сейчас во весь опор на велосипедах к тайным развалинам.
Тайные развалины: здание, покинутое добрыми людьми и ставшее притоном для курильщиков и сексуальных маньяков моложе одиннадцати лет.
Я сижу в гостиной в одиночестве и снова хочу что-нибудь сломать, потому что я в бешенстве оттого, что они все посмели уехать играть без меня, пусть даже я и сказала им «нет».
Не могла я сказать «да».
Кстати, всю свою жизнь я говорю «нет», когда думаю «да», и говорю «да», когда думаю «нет».
Мне даже не хочется брать в руки свою книгу.
Доказательство: она лежит прямо передо мной, а я не могу и пальцем пошевелить.
Я размякла от скуки.
Я решаю, что надо как-то ускорить течение времени до завтрашнего утра.
И поднимаюсь наверх, чтобы опять лечь спать.
На лестнице я встречаюсь с обиженной мамой, которая, проходя мимо, толкает меня и говорит: «Извини, мне надо пройти».
Лежа в постели, я умираю от желания очутиться в развалинах дома и придумывать всякие штуки вместе со всеми, но, если я там окажусь, мне захочется вернуться домой и лечь в постель с хорошей книгой.
Из постели я смотрю в окно.
Начинается дождь.
Сначала я не обращаю на это внимания.
А потом вспоминаю обо всей нашей банде и понимаю, что, проделав два километра на велосипеде, они промокнут, а целый день в развалинах без крыши в таких условиях чреват пневмонией.
То есть, если будет дождь, они придут ко мне, потому что у меня есть настольный футбол. Они будут просить:
— Рашель, можно поиграть в настольный у тебя?
Я отвечу:
— Да, да, если хотите.
Я буду очень рада, но я не покажу этого, вид у меня будет такой же высокомерный, как и тогда, когда они уехали без меня.
Но до этого мне надо с мамой наладить отношения, иначе ни о каком настольном футболе не может быть и речи.
А маму утихомирить не так-то просто.
Даже когда между нами все хорошо, она очень любит говорить «нет» всем и всегда.
Особенно по поводу настольного футбола, из-за наших воплей, стука вертящихся ручек и гвалта, который начинается, когда кто-то из нас в очередной раз жульничает и приподнимает игрушечного игрока.
Я вдруг просыпаюсь. Что произошло? Уже почти ночь…
Я заснула, что ли? Мое сердце бьется со скоростью двести километров в час. Я скатываюсь вниз по лестнице.
— Мама!
— Что такое, Рашель?
— Они не приходили, банда Бастьена?
— Приходили, хотели пригласить тебя к Бастьену выпить горячего шоколада, потому что шел дождь, но, поскольку ты спала, я не разрешила им подниматься будить тебя… На этот раз я, надеюсь, поступила правильно? Ты ведь не будешь теперь сдирать последние оставшиеся в доме шторы, правда, дорогая?
Доверить свое бильбоке хранителю музея
Сказать, что вернешься через пять минут
Исчезнуть навсегда
Я просыпаюсь ночью и иду пописать. Когда я надеваю трусы, я замечаю, что они испачканы чем-то коричневым.
Мне стыдно.
Что делают в подобных случаях?
Когда обкакаешься прямо в трусы?
Естественно, выкидывают трусы в мусорное ведро.
На другое утро трусы опять запачканы чем-то коричневым.
Я их выкидываю тоже.