Партеногенез
Шрифт:
— Элизабет тебя это не касается. Я просто как ученый изучала то, что мне нужно было изучить.
— А людей, значит, не жалко? Ты зарезала свою первую лаборантку, Викторию.
— Прекрати.
— Ты чудовище, Рейчел.
Рейчел Толука тряхнула головой и нервно поправила волосы.
— А ты не чудовище? — в свою очередь спросила Рейчел. — У тебя нет таких целей как научное познание. У тебя цель — только нажива. А у меня наука, и только наука. Я не могу отказаться от исследований.
— Я же тебя не осуждаю Рейчел, — ответила Элизабет. — Просто мне непонятно,
— Он любит меня, — ответила Рейчел. — Просто любит и сделал то, что мне нужно.
— То есть похитил, связал, вставил кляп в рот и притащил в твой подвальчик. Я правильно понимаю?
— Да, правильно. И это мой личный грех. Ничей больше. Дмитрий не несет за это вины. Если что, отвечать за это мне. Но я ученый. Я это делаю ради познания.
— Слова фанатика Рейчел. Убивать ради идеи, ради познаний.
— Это не фанатизм, это вынужденная ситуация, когда тюремная корпорация отказывает в изучении серьезных научных вопросов. Ведь ты же знаешь что такое ПН излучения?
— Да, наслышана.
— Тюремная корпорация хватает всех, кто начинает их изучать. И отсюда мы можем сделать вывод, что наша реальность закрыта с использованием таких излучений.
— Не обязательно Рейчел. Да и закрыта ли? Просто тюрьма с вышками, как в фильме «Обитаемый остров», я это вижу так.
— Я это вижу куда серьезней Элизабет. Я предполагаю, что корпорация Шамир захвачена чем-то нечеловеческим. И те, кто работает в корпорации Шамир об этом не в курсе.
— Охотно верю, — ответила Элизабет Вэнс. — Дальше что? Что мы с этим можем сделать?
— Изучать серьезные науки. Повышать уровень понимания, где мы вообще находимся.
— Не дадут. Забудь.
— Что значит, не дадут? Так и будем сидеть как лохи?
— Рейчел, я же сказала, ничего не дадут сделать. А нам сейчас, просто, главное выжить. Вся наша задача. У нас другого выхода нет. Выжить — это единственная наша цель.
Рейчел посмотрела, как пожилая женщина неподалеку, одетая как нищенка, стала кормить голубей. Из-за барной стойки вылез толстый владелец заведения.
— Так, голубей тут не кормить, что такое?
Взяв за шкирятник пожилую женщину, он выставил ее за дверь, четыре голубя разлетелись в разные стороны. Нищенка успела посмотреть на девушек, и создавалось такое ощущение, что это переодетая молодая женщина.
Рейчел посмотрела на часы, на них уже было полседьмого вечера, пора было идти в гостиницу и готовится к очередному кошмару. Девушкам очень не хотелось, чтобы кошмар возвратился этой ночью, но ничего не поделаешь, будет хуже, если схватит доктор Кэрлайн.
Девушки не знали, что их ждет при таком исходе, понятное дело, что ничего хорошего. Не говоря уже о том, что Кобра Фохт станет еще более уязвима, и прятаться долго от нее не сможет. Придет такой момент, когда доктор Кэролайн схватит ее дистанционным хлыстовым захватом. А там уже верная смерть.
Сара Мессмэр, потеряв маячок, мчалась по трассе, предполагая, каким путем они поедут до белорусской границы. Она примерно рассчитала, в какой гостинице они остановятся. Ее женская интуиция не подвела. Она их увидела. Двух православных женщин в черных одеждах, одна из которых несла котомку с книгами по православной тематике. Похвалив себя за интуицию, Сара приготовилась следить за ними дальше.
В Швейарии, у ворот особняка доктора Рейчел Толуки Севилья стоял Пламен Комаровски, в его руках был букет цветов. Из охранного домика на него насупленным недовольным видом уставился фальшивый Дмитрий Янов, великий артиссто, из больших театров Клэр Дрюффо. Пламен смотрел на охранника и не мог понять, что-то в нем было не так, но, возможно люди меняются. Это просто, кажется.
— Хозяйка занята, она проходит лечение психики по методике Мейна-Шварца, лечится через нейросеть. Велено не пускать, — насуплено сказал фальшивый Дмитрий Янов.
— Дмитрий, — сказал Пламен Комаровски. — Мы же давно драг друга знаем, это же я нанял тебя в качестве охранника тогда, в Москве, когда мы там жили. Неужели в тебе не осталось никакой благодарности?
— Ничего не знаю, — насуплено ответил Дмитрий Янов. — Велено не пускать и не тревожить. Хозяйка занята, она лечит психику. У нее припадки. Велено лечиться. Из особняка не выходить.
— Дмитрий, я прошу, позови ее, хотя бы ради того, то мы были, когда то семьей, и ты, Дмитрий, фактически был частью семьи, мы оба к тебе привязались. Дмитрий не будь скотиной.
— Хорошо, но только ненадолго мистер Комаровски, — сухо ответил фальшивый Дмитрий Янов. — Я позову хозяйку, но ненадолго и, пожалуйста, не тревожьте ее психику. Ей дали отпуск на лечение.
Пламен Комаровски стал ждать выхода Рейчел Толуки, и она появилась. В домашнем шикарном халате, в тапочках и с полотенцем на голове, видимо принимала сауну. Погода была апрельская теплая и фальшивая Рейчел, которая сидела в особняке, занималась тем, что смотрела женские сериалы и почитывала кое какие книги из шикарной библиотеки настоящей хозяйки дома. Иногда выходила на балкон выкурить папироску на мундштуке специально для агентов всевозможных организаций, которые установили слежку за тем, что происходит в самом особняке. Работа, как говорится, не пыльная, и хорошо оплачиваемая. Для великих артиссто, у великой театралки Клэр Дрюффо всегда найдется подобная престижная высокооплачиваемая работа.
Фальшивая Рейчел Толука вальяжно подошла к Пламену Комаровски, который стоял по ту сторону решетки, и надменно на него посмотрела, как обычно смотрит богатая леди на глупого нищеброда.
— Рейчел, милая, я пришел, чтобы сказать тебе, что я не согласен с нашим разводом. Развод — это была ошибка. Давай еще раз поговорим, давай дадим друг другу шанс.
— Пламен, — ответила фальшивая Рейчел. — Сколько можно об этом говорить, мы развелись по одной причине, я скверная богатая стерва, думаю только о себе, мне не свойственны нежные чувства ни к кому вообще.