Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну
Шрифт:
Думается, не случайно в секретном протоколе вспоминалась и Литва, за которой общим решением Германии и Союза ССР «признавалась заинтересованность» в Виленской области. Можно только представить то положение, в котором оказалась бы Вторая Речь Посполитая, если бы три соседних государства выступили одновременно (или с небольшим интервалом одно вслед за другим — именно так действовали Венгрия и Польша после удовлетворения Великими державами требований Гитлера в Мюнхене) со своими территориальными требованиями.
При этом ни Москве, ни Берлину совсем не требовалось делать радикальный поворот своей внешней политики, отказываться от ее последовательности или, к примеру, бесповоротно связывать себя очень тесными союзными узами. Своего негативного отношения к Версальскому договору Германия не скрывала даже в годы Веймарской республики. Но и Советский Союз не делал из него ценностной величины
279
Сталин И. В. Вопросы ленинизма. Изд. 11-е. Л.: Госполитиздат, 1953. С. 472
Применение «силовых» методов влияния на Польшу не угрожало и потери международных позиций Союза ССР. То, что Вторая Речь Посполитая в событиях осени 1938 г. ассоциировала себя с нацистской Германией, нисколько не помешало Англии и Франции уже через полгода (31 марта 1939 г.) предоставить ей «гарантии» против той же Германии.
То, что нацистская Германия 1 сентября 1939 г. напала на Польшу, не может быть однозначно объяснено как результат советского одобрения такой агрессии. По крайней мере, ни в одном из документов немецкого МИД (а они все опубликованы) нет даже намека на то, что Москва тем или иным образом дала согласие на свое вступление в войну против Польши.
Тут хотелось бы подойти к вопросу несколько шире. Российский юрист-международник И. Перетерский писал о необходимости перенесения в область международного права цивилистических концепций, в частности презумпций классического римского права: при сомнении следует всегда отдать предпочтение тому, что мягче [280] , в сомнительных случаях мы всегда придерживаемся того, что есть наименьшим [281] . На этой почве уже давно появился афоризм: In dubio mittus — «в случае сомнения поступай мягче», и данное выражение встречается и в современных работах, как в личном, так и в международном праве [282] . Почему-то критики внешней политики Сталина придерживаются противоположных подходов, выбирая наихудшие для его репутации версии его намерений. Может быть, срабатывает эффект «обвиняемого»?
280
Д. 50.17.56 — Гай
281
Д. 50.17.9 — Ульпиан
282
Перетерский И. С. Толкование международных договоров. М.: Госюриздат, 1959. С. 163
Обмен ратификационными грамотами, после чего договор с Германией 23 августа 1939 г. стал действующим правом, состоялся в Берлине 24 сентября 1939 г. С точки зрения бывшего заведующего Международным отделом ЦК КПСС В. Фалина, «Сталин тянул не случайно. Он, конечно, побаивался, что то или иное его неосторожное действие может быть расценено, как casus belli, и последствием станет объявление Советскому Союзу войны со стороны Польши, а дальше Англии и Франции» [283] .
283
«Круглый стол»: Вторая мировая война — истоки и причины // Вопросы истории. 1989. № 6. С. 7
Другими словами, уже 23 августа 1939 г. Сталин предусмотрительно на будущее оставил себе свободу действий и решений в данном вопросе. Вероятно, что в случае активного выступления союзников на Западном фронте против немцев или успешной обороны поляков против них же на Восточном, Москва предоставила бы европейским государствам беспрепятственную возможность взаимно ослабнуть в кровавых боях. В этой ситуации политика невмешательства в полной мере бы отвечала интересам СССР.
С другой стороны, если бы текст секретного протокола случайно или осознанно был разглашен немецкой стороной, в условиях 1939 г. это причинило бы Союзу скорее моральный, чем международно-правовой ущерб. Выставить СССР в свете агрессора, протокол сам по себе возможности не давал.
Парадоксально, но в августе 1939 г. Гитлер уже имел «право» на войну против Польши, договор о ненападении с которой он разорвал еще в мае того же года. На момент начала агрессии Германия уже вышла из Лиги Наций. Берлин по обычному шаблону предусмотрительно развернул пропагандистскую кампанию по поводу действительных и вымышленных нарушений прав немецкого населения в Польше. Непреклонная позиция Варшавы, которая еще 31 марта 1939 г. получила англо-французские «гарантии», давала Гитлеру возможность ссылаться на «неуступчивость» польской стороны, а это перекладывало вину за срыв переговоров на поляков. Тем самым нацистский фюрер уже обычным путем создавал правовой повод для войны против Польши.
Действия Союза ССР никаким образом не влияли на это немецкое «право» на войну. Одновременно и подписание пакта о ненападении с Германией, и секретного протокола 23 августа 1939 г. принципам jus cogens того времени не противоречили, поскольку формально Москва обещала Германии ненападение на нее, а не агрессию против Польши.
Можно допустить, что Сталин специально сохранил за Гитлером инициативу в последовательности выдвижения обвинений Польше. В августе 1939 г. Москву устраивал не только военный, но и любой другой сценарий развития немецко-польского противостояния. Ведь вся подготовительная работа к «мирному» возобновлению советских требований к Польше была проведена еще в 20-30-х гг.
1 сентября 1939 г., после эсесовской провокации с якобы польским нападением на радиостанцию в Гливице, Германия напала на Польшу. Вопреки надеждам Гитлера на пассивность Парижа и Лондона, 3 сентября 1939 г. в войну оказались вовлечены Англия и Франция.
Реакция СССР на немецкую агрессию, указывал польский эмигрантский специалист по вопросам международных отношений и международного права Р. Дебицки, на первых порах не внесла изменений в отношения с Польшей. Когда польский посол официально оповестил Советский Союз о немецком нападении и выплывающее из него состоянии войны между Польшей и Германией, Молотов не требовал у Гжибовского официального заявления о неспровоцированной агрессии, чем непрямо признал ее существование. Казалось бы, он был настроен скептически к возможности французского и британского вмешательства. В то же время Шаронов предложил переговоры о поставке в Польшу сырья из Советского Союза. Но когда 8 сентября Гжибовский обратился к Молотову с этим вопросом, то получил отказ. Ему сообщили, что Польша в глазах Москвы идентифицировала себя с Великобританией, Германией, и Советский Союз желает оставаться вне конфликта [284] .
284
Debicki R. Foreign Policy of Poland. From Rebirth of Polish Republic to World War II. New York: Frederick A. Praeger, 1962. P. 163–164
8 сентября 1939 г. Исполнительный комитет Коминтерна разослал коммунистическим партиям директиву, которая приказывала признать войну несправедливой со стороны всех ее участников и выдавать виновников войны каждой коммунистической партии в своей стране [285] . Вне сомнений, данное указание не прошло мимо внимания спецслужб европейских стран — участниц военного конфликта.
15 сентября 1939 г. ТАСС обнародовал официальную информацию о «Нарушении границы СССР немецким самолетом»: под г. Олевск (Украина) пулеметным огнем подбит немецкий двухмоторный бомбардировщик, экипаж которого в составе пяти человек отправили в Киев, а самолет взят под охрану [286] . Нужно полагать, эта информация была отслежена в британском и французском посольствах.
285
Bonusiak W. Jozef Stalin (biografia). Krakow: Malopolska Oficyna Wydawnicza, 1992. S. 130
286
Внешняя политика СССР: Сб. документов. Для служебного пользования. Том IV (1935 — июнь 1941 гг.) / Отв. ред. С. А. Лозовский. М.: Высшая партийная школа при ЦК ВКП(б), 1946. С. 446