Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну
Шрифт:
Англия и Франция, видевшие в соглашениях с Гитлером (соответственно от 30 сентября и 6 декабря 1938 г.) залог дальнейшего мирного сотрудничества с Германией, не собирались отказываться от политики умиротворения агрессора и были преисполнены оптимизма относительно того, что в ближайшем будущем война их не коснется. Посол Германии в Великобритании Г. Дирксен писал в МИД Германии 31 октября 1938 г.: «Чемберлен питает полное доверие к фюреру… Мюнхенский протокол создал основу для перестройки англо-германских отношений. Сближение между обеими странами на длительное время рассматривается Чемберленом и английским кабинетом как одна из главных целей английской внешней политики, поскольку такое решение самым эффективным образом может обеспечить мир во всем мире» [409] . Английское и французское общественное мнение в то время еще не «охладело» к «мюнхенской политике», хотя эйфории от ее успехов несколько поубавилось. Осознавая приближение новой кризисной ситуации в Европе весной 1939 г., Лондон и Париж полагали, что Берлин, отложив на время свои агрессивные планы на Востоке, повернет на Запад, и, будучи неподготовлены к войне, очень опасались этого [410] . Именно поэтому они предпочитали «закрывать глаза» на то, что творится в Центральной Европе,
409
Там же. Т. 1. С. 90
410
Там же. Т. 1. С. 201–204, 207–208, 226–227
Послемюнхенская Чехословакия была брошена западными державами на произвол судьбы, точнее, оставлена на милость Третьего рейха, который, как и ранее, рассчитывал здесь на блеф и бескровные победы, хотя и не расстался с мыслью об использовании военной силы. В письме к М. М. Литвинову от 21 ноября 1938 г. советский посол в Лондоне И. М. Майский писал: «Несмотря на мюнхенские решения Англия (и Франция) на протяжении последних двух месяцев совершенно устранились от какого бы то ни было активного участия в решении вопроса о судьбах Чехословакии. Германии и Италии предоставлена полная свобода действий в отношении определения границ Чехословакии, ее экономической политики, ее внутреннего режима и т. д. О гарантии границ Чехословакии Англией и Францией здесь больше не вспоминают» [411] . Примерно такого же мнения был и советский посол в Париже Я. З. Суриц. «О существовании Чехословакии здесь после Мюнхена вообще стараются основательно забыть» [412] , — писал он Литвинову 27 декабря 1938 г.
411
Там же. Т. 1. С. 115
412
Там же. Т. 1. С. 161
Однако, когда в начале 1939 г. явственно обозначилась угроза полной ликвидации Чехо-Словакии, Англия и Франция вновь предприняли попытку поставить вопрос о гарантиях новых чехо-словацких границ. 8 февраля они направили МИД Германии ноты аналогичного характера, напоминавшие о мюнхенских договоренностях. Ответ лишь подтвердил прежние позиции Берлина: «общее развитие в этом европейском регионе относится главным образом к сфере важнейших интересов Германской империи». Кроме того, говорилось, что ЧСР является государством, находящимся в состоянии распада и что она уже не может рассматриваться как партнер в международных переговорах. Тогда же это было сообщено и чехословацкому послу в Берлине В. Мастному [413] . Английские и французские гарантии новых чехословацких границ остались лишь на бумаге [414] .
413
Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. С. 41–42;
Марьина В. В. Путь к независимости? Создание Словацкой республики 14 марта 1939 г. // Национальный вопрос в Восточной Европе. Прошлое и настоящее. М., 1995. С. 206–207
414
Smetana V. Zatracene zavazky. Britove, Francouzi a problem garance pomnichovskeho Ceskoslovenska// Soudobe dejiny. 2004. N 1–2. S. 88-109
9 октября 1938 г. НКИД СССР запросил чехословацкое правительство, «насколько оно считает желательным для себя включение СССР в число гарантов новых границ Чехословакии». 14 октября чехословацкий полпред в Москве 3. Фирлингер сообщил в НКИД, что Хвалковский воздержался от ответа на этот вопрос, полагая, что он относится к компетенции Великих держав, подписавших Мюнхенское соглашение. При этом министр иностранных дел утаил от правительства факт получения запроса, объяснив позже свою позицию тем, что не придал вопросу значения, который так и остался без ответа [415] . В условиях, когда Англия и Франция продолжали свою политику умиротворения агрессора, когда было очевидным, что Германия не удовлетворится достигнутым, а будет стремиться к окончательной ликвидации Чехо-Словакии, когда ее правительство, по сути, проигнорировало вопрос Москвы о желательности с ее стороны стать одним из гарантов новых чехословацких границ, когда правящие круги Ч-СР взяли открыто прогерманский и антисоветский курс, Советскому Союзу ничего не оставалось делать, как занять пока выжидательную позицию в чехо-словацком вопросе [416] .
415
ДМИСЧО. Т. 3. С. 576
416
Марьина В. В. Советский Союз и чехо-словацкий вопрос… С. 12–47
Взяв пока курс на сохранение Словакии и Подкарпатской Руси в составе Ч-СР, Берлин, тем не менее, активизировал усилия, направленные на ее подрыв и разложение изнутри. При этом он действовал как через лидера «словацких немцев» Ф. Кармазина, так и через германофилов в руководящих кругах Словакии и Карпатской Украины. Осуществляя старый принцип агрессивной немецкой политики «разделяй и властвуй», Гитлер предъявлял все новые и новые требования Ч-С. Например такие: ослабление таможенных барьеров как первый шаг к таможенной унии; сокращение армии и отказ от каких-либо военных укреплений; свободный пропуск немецкого транспорта через чехословацкую территорию, использование чехословацкой военной промышленности в интересах Германии и т. д. Все это свидетельствовало, что готовится инкорпорация Ч-СР или ее части в состав рейха. Советник германского посольства в Польше Р. Шелия сообщал в конце декабря 1938 г. разведке одной из западных держав, что в Министерстве иностранных дел в Берлине «разрабатывается германо-чехословацкий договор о протекторате», что «богемский котел продолжает оставаться очагом сопротивления» и что его «настоящий разгром еще предстоит». «Нельзя поэтому, — делал вывод Шелия, — считать события на чехословацком участке законченными. Скорее всего, они находятся еще в начальной стадии. Согласно преобладающей в официальных кругах Берлина точке зрения, первая волна германской экспансии в 1939 г. будет иметь целью полное овладение Богемией» [417] .
417
Год кризиса 1938–1939. Т. 1. С. 156
В отличие от времени мюнхенского кризиса, когда цели и намерения спорящих сторон были предметом широкого международного обсуждения на дипломатическом и общественном уровнях, теперь Германия предпочитала действовать скрытно, до поры до времени не сообщая о своих планах даже ближайшим союзникам — Италии, Венгрии, Польше. Но по мере того, как дело близилось к развязке, их участие и помощь в свершении задуманного становились необходимы. Да и вряд ли уже можно было утаить готовившуюся акцию. Особо доверенным союзником рейха тут оказалась Венгрия, выражавшая неприкрытое желание к сближению с «осью» Берлин-Рим и совместной борьбе против большевизма [418] .
418
Там же. Т. 1. С. 110
Встреча Гитлера с И. Чаки 16 января 1939 г. показала, что фюрер заинтересован в участии Венгрии в разделе Ч-С, хотя при этом он конкретно ничего не обещал и территориальные вопросы оставил открытыми [419] . Поначалу, что явствует из беседы Гитлера с Ю. Беком 5 января 1939 г., к дележу остатков Чехословакии фюрер намеревался допустить и Польшу: ему импонировали открыто антисоветские настроения польских верхов. Польша же видела в самом факте существования пусть и урезанной Чехо-Словакии препятствие к реализации своих грандиозных планов в Восточной Европе. Варшава приветствовала идею создания самостоятельной Словакии, однако не под патронатом Берлина, а своим собственным. За участие в дележе (получение части Словакии) и сохранение германо-польской границы Гитлер назначил Варшаве цену: согласие на присоединение Данцига (Гданьска) к рейху и на проведение экстерриториальных автострады и железной дороги через польский коридор в Восточную Пруссию. Польша отказалась выполнить эти требования, что предопределило быстрый спад в германо-польских отношениях: весной 1939 г. в Берлине был разработан план военного разгрома Польши не позднее сентября того же года, так называемый план «Вайс» [420] . Она фактически перестала рассматриваться Гитлером как потенциальный союзник в дележе Ч-СР.
419
Bystricky V. Rozbitie CSR a jeho odraz v informaciach diplomatov a spravodajcov // Slovensko a drama svetova vojna. Bratislava, 2000. S. 34
420
О германо-польских отношениях осенью-зимой 1938–1939 гг. см. подробнее: Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. С. 110–128
Между тем в начале 1939 г. во многие европейские столицы стали поступать секретные донесения о готовности Германии к новому агрессивному акту против Чехо-Словакии. Пражское правительство, получавшее их в массовом порядке по линии разведки, МИД, MHO, МВД, было весьма обеспокоено этим и попыталось прояснить ситуацию в Берлине. 21 января 1939 г. Хвалковский отправился с визитом в столицу рейха. Но здесь его встретили весьма сдержанно, если не сказать больше. Временный поверенный в делах СССР в Германии Г. Астахов сообщал в НКИД в связи с этим визитом: «Пребывание Хвалковского в Берлине продолжалось всего один день, прием ему был оказан весьма холодный. Его угостили завтраком в Кайзерхофе, на котором присутствовало весьма ограниченное число лиц. Весь вечер, включая обед, он провел в миссии в обществе одного Мастного. Беседа с фюрером носила весьма тяжелый характер. Фюрер заявил Хвалковскому, что позиция чистого нейтралитета Чехословакии Германию не устраивает. Германии нужно, чтобы Чехословакия стала надежным партнером германской внешней политики, а не лавировала между двумя лагерями. Хвалковский на это определенного ответа дать не мог» [421] . Очевидно это было действительно так, что следует из беседы Хвалковского с побывавшим в Праге 3. Фирлингером, содержание которой тот изложил заместителю наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкину 3 февраля 1939 г. Требования Гитлера, по словам Хвалковского, в основном сводились к следующему (Потемкин квалифицировал их как «самый категорический «диктат»»):
421
АВП РФ. Ф. 082. Оп. 22. П. 93. Д. 7. Л. 52
1) немедленное прекращение антигерманских выступлений чехословацкой печати;
2) сокращение чехословацкой армии примерно наполовину;
3) передача части золотого запаса Чехословакии Германии на том формальном основании, что к ней отошла часть чехословацкой территории;
4) соблюдение нейтралитета во внешней политике страны;
5) немедленное изгнание евреев не только из государственных и общественных учреждений, но также из хозяйственной жизни и т. д.
Чехословацкое правительство обязано помнить, заявил Гитлер, что «Чехословакия находится в полной зависимости от Германии. Если будет нужно, Германия не остановится перед занятием новых чехословацких областей». «По словам Фирлингера, — записал в дневнике Потемкин, — Хвалковский вернулся из Берлина не только ошеломленный оказанным ему приемом, но и проникнутый убеждением, что Чехословакии не остается ничего другого, кроме повиновения диктату Гитлера» [422] .
422
АВП РФ. Ф. 0138. Оп. 20. П. 130. Д. 2. Л. 13–14, 15–17
Сообщая в беседе с Александровским 17 февраля 1939 г. о ситуации в пражских правящих кругах, Фирлингер отмечал наличие в них разногласий, в частности, между Бераном и Хвалковским, по вопросу о сотрудничестве с Германией, указывал, что «начинается всеобщий отпор гитлеровским притязаниям». Это, конечно, было преувеличением, хотя и свидетельствовало о тенденции усиления недовольства Праги политикой Берлина. Фирлингер считал позицию Хвалковского ошибочной, поскольку последний «принимает нынешнее положение в Европе за твердо данное на ближайшие 50 лет, тогда как для остальных (включая Берана) является несомненной временность, переходность нынешнего состояния и неизбежность решительного столкновения демократии с гитлеровским фашизмом в ближайшие сроки». Вместе с тем посланник пессимистически признавал, что у Чехо-Словакии пока «нет средств и сил к активному сопротивлению домогательствам Германии, и с этим нужно считаться» [423] .
423
АВП РФ. Ф. 0138. Оп. 20. П. 130. Д. 1. Л. 36–39