Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну
Шрифт:
Тисо, уже понявший, что другого выхода кроме провозглашения независимости Словакии нет, считал необходимым оформить этот акт по закону. В 4 часа утра 14 марта он возвратился в Братиславу, где в тот же день состоялось заседание словацкого сейма. После довольно длительного обсуждения подавляющим большинством голосов была принята декларация о независимости Словакии, хотя ряд депутатов выступили с заявлением, осуждавшим этот акт [435] . В тот же день было назначено и первое правительство Словацкого государства во главе с И. Тисо. Оно возникло под прямым давлением Берлина при содействии политиков-германофилов в самой Словакии. Выбор вариантов ее будущего был невелик: либо самостоятельность, точнее квазисамостоятельность, в чем мало кто сомневался, нового государства, либо оккупация Словакии и ее раздел между Германией, Венгрией и Польшей, которая в это время тоже претендовала на свою долю при дележе. Р. Виест, один из заявивших в сейме протест, писал, что видевшие в этом акте погибель Словакии и оценивавшие случившееся как катастрофу «признавали, что в данной ситуации это был единственный выход, чтобы сохранить народ. Самостоятельность Словакии все же предоставляла некоторые возможности национального развития. Это был просто выход из нужды, меньшее из двух зол» [436] .
435
Bystricky V. Slovensko a tretia rise // Historicke revue. 1990. N. 2. S. 15
436
РГАСПИ.
М. М. Литвинов уже в беседе с польским послом в Москве В. Гжибовским 16 марта заявил: «Отпадение Словакии мы рассматриваем как полное уничтожение ее независимости и превращение ее в марионеточное государство типа Маньчжоу-Го» [437] . Посол Франции в Германии Р. Кулондр в сообщении в Париж от 16 марта тоже считал, что с независимостью Словакии покончено сразу же после ее создания: «Впрочем, эта страна, изуродованная венским третейским решением, лишенная своих самых плодородных долин и разбросанная по горному району, абсолютно беспомощна. Существовать самостоятельно она не может» [438] . Эфемерность независимости Словакии стала ясна уже несколько дней спустя после ее провозглашения: 23 марта в Берлине был подписан словацко-германский договор «Об охране Словакии», который по существу означал конец ее самостоятельности [439] . Возникновение этого государства можно рассматривать лишь в контексте развития международных событий того времени и особенно агрессивной политики нацистской Германии.
437
Год кризиса 1938–1939. Т. 1. С. 280–281
438
Там же. Т. 1. С. 286
439
См. подробнее: Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. С. 198–240; Чехия и Словакия в XX веке. Очерки истории. В двух книгах. М., 2005. Кн. 1. С. 390–391
События в ПР развивались по аналогичному сценарию. 6 марта Э. Гаха распустил автономное правительство Карпатской Украины. Гитлер решил дать согласие на оккупацию ее территории Венгрией, дабы продемонстрировать миру, что Чехо-Словакия разложилась из-за внутренних беспорядков. 12 марта фюрер пригласил к себе венгерского посла Д. Стояи и настаивал, чтобы Венгрия немедленно перешла в наступление, поскольку в Праге царит «дух Бенеша» и такое положение не может быть терпимо. «Действуйте, — советовал Гитлер, — не уведомляя об этом другие правительства. Действуйте быстро, поскольку существуют и другие претенденты на Подкарпатскую Русь… Ограничьтесь Подкарпатской Русью и не нападайте на Словакию. Словацкий вопрос будет поставлен позднее. Момент для оккупации Подкарапатской Руси благоприятен» [440] .
440
Lukes F. Podivny mir. Praha, 1968. S. 245
13 марта регент Венгрии М. Хорти писал Гитлеру: «Ваше превосходительство, сердечно благодарю Вас! Не могу выразить, насколько я счастлив, поскольку эта земля (Рутения) для Венгрии — не хотелось бы употреблять высокие слова — жизненно необходима… Мы с энтузиазмом трудимся над решением этой задачи. Планы уже составлены. Во вторник, 16-го числа, произойдет пограничный инцидент, на который в субботу в качестве ответной меры последует мощный удар» [441] . 14 марта правительство П. Телеки направило Праге ультиматум с требованием в течение 24 часов освободить ПР от чехословацкой армии. В тот же день венгерские войска, сломив ее сопротивление, перешли чехословацко-венгерскую границу в районе Мукачево и приступили к оккупации Карпатской Украины. Правительство Волошина, провозгласившее ее самостоятельность и намеревавшееся просить Германию о протекторате над ней, не получило поддержки Берлина. В течение 15–18 марта вся территория Подкарпатья с согласия Гитлера была оккупирована венгерскими войсками [442] .
441
Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. Кн. 3. Часть 13. Чехословакия перестает существовать
442
Марьина Валентина. Закарпатская Украина (Подкарпатская Русь) в политике Бенеша и Сталина. 1939–1945 гг. Документальный очерк. М, 2003. С. 8–22
Итак, 14 марта Чехо-Словакия фактически прекратила существование. Э. Гаха, чтобы окончательно прояснить ситуацию, запросил аудиенции у Гитлера и получил приглашение посетить Берлин, куда он прибыл поздно вечером того же дня. Здесь в ночь с 14 на 15 марта состоялись его встречи с Гитлером, Риббентропом, Гейдрихом. В это время части вермахта уже перешли границу и начали оккупацию чешской территории. И в документах, и в литературе переговоры в Берлине описаны достаточно подробно [443] . Скажем лишь, что Гитлер путем блефа, шантажа и угроз вынудил Гаху подписать документ, согласно которому чешское правительство «преисполненное доверия» вручало «судьбу Богемии и Моравии в руки фюрера». Позвонив по телефону в Прагу, Гаха распорядился, чтобы «разоружение армии и оккупация территории произошли как можно более гладко, и чтобы таким образом дело нигде не дошло до кровопролития». Беран ответил: «члены правительства полностью доверяют господину президенту» [444] .
443
Марьина В. В. Советский Союз и чехо-словацкий вопрос… С. 49–52
444
Protokol о schuzi ministerske rady 15.03.1939 о 3 hodin ranni // Dejiny a soucasnost. 1969. N 3. S. 1–2
В 9 часов утра 15 марта первые моторизованные подразделения немецких войск, не встретив сопротивления чешских гарнизонов, вступили в Прагу. Согласно сообщению советника посольства СССР в Германии ГА. Астахова М. М. Литвинову от 19 марта, этой легкости захвата Чехии и полной капитуляции чешской армии не понимал даже Кейтель: «Мы входили в город и видели всех солдат запертыми в казармы и разоруженными. Начальники стояли у входа, передавали нам ключи, козыряли, говоря «zum Befehl». Для нас, военных, это зрелище было непостижимо» [445] . Во второй половине дня Гитлер под охраной танков и бронемашин въехал в замок на Градчанах, резиденцию древних чешских королей, и приказал немедленно вывесить флаг со свастикой. Чехо-Словакия, по его заявлению, перестала существовать. 16 марта декретом фюрера Богемия и Моравия в качестве пользовавшегося определенной автономией протектората были включены в состав рейха.
445
АВП РФ. Ф. 082. Оп. 22. П. 93. Д. 7. Л. 161
Мир был потрясен наглостью и очередным вероломством гитлеровской Германии, не в первый раз показавшей, что международные соглашения для нее являются не более, чем пустой бумажкой. Мировая общественность получила новые убедительные доказательства того, что попустительство агрессору ведет не к миру в Европе, а к расширению масштабов новой войны. Реакция СССР, Англии, Франции и США на уничтожение Чехо-Словакии, по сути, была однозначно негативной, осуждающей агрессию Германии, но по форме — разной. Москва, можно сказать официально, сразу же и решительно осудила расчленение Ч-СР, что нашло отражение в советской ноте от 18 марта. В ней выражался резкий протест против действий рейха и подчеркивалось, что «действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы еще ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов» [446] .
446
Правда. 15 марта 1939 г.; ДМИСЧО. С. 607–608
Официальные лондонские круги сначала попытались закрыть глаза на акт насилия в отношении Ч-СР. «В эти мартовские дни, — вспоминал Черчилль, — в Англии распространилась волна какого-то порочного оптимизма. Несмотря на то, что в Чехословакии нарастало напряжение под немецким нажимом извне и изнутри, те английские газеты и министры, чьи имена были связаны с Мюнхенским соглашением, не теряли веры в политику, в которую они вовлекли страну». Выступая в палате общин 15 марта, Чемберлен, выражая сожаление в связи с отделением Словакии от Ч-С, тем не менее заявил: «Однако мы не допустим, чтобы это заставило нас свернуть с нашего пути. Будем помнить, что чаяния народов всего мира по-прежнему сосредоточены в надежде на мир» [447] . Через два дня его настроение под влиянием английского общественного мнения резко изменилось. В официальных нотах Англии и Франции уже говорилось о незаконности действий Германии против Чехо-Словакии, но, что примечательно, осуждался, по сути, не сам акт агрессии против суверенного государства, а нарушение Гитлером обещаний, данных в Мюнхене. Немцы отнеслись к протестам англичан и французов с высокомерным презрением, а статс-секретарь германского МИД Э. Вайцзеккер вообще отказался принять от Кулондра официальную ноту протеста Франции от 18 марта, заявив, что французское правительство вообще не может вмешиваться в дела, которые уже «должным образом улажены между Берлином и Прагой» [448] . США, отозвавшие своего посла из Берлина, заявили о непризнании ими акта насилия, совершенного Германией. Польша ограничилась позицией стороннего наблюдателя [449] .
447
Черчилль Уинстон. Вторая мировая война. С. 154–155
448
Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха. Кн. 3. Часть 13. Чехословакия перестает существовать
449
Марьина В. В. Советский Союз и чехо-словацкий вопрос… С. 55–58
Опасность остаться наедине, лицом к лицу, с гитлеровской Германией усилила в Англии и Франции тенденцию к оживлению системы коллективной безопасности, положила начало «политики гарантий» западных держав. 31 марта была предоставлена английская гарантия Польше, позднее превращенная в соглашение о взаимной помощи, затем гарантии получили Греции и Румынии [450] . Однако это вовсе не означало окончательного отказа руководителей Англии и Франции от политики «умиротворения», рецидивы которой стали учащаться по мере удаления от событий 14–15 марта 1939 г.
450
Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. С. 42–44
Ю. Л. Квицинский
Дьявольский пакт или игра в карты с чертями?
Чтобы понять побудительные мотивы и логику действий руководства СССР при заключении договоренностей с Германией в августе 1939 г., имеет смысл бросить хотя бы краткий ретроспективный взгляд на предыдущие два десятилетия взаимоотношений Советской России с Германией и те международные обстоятельства, которые, в главном, определяли европейскую политику того периода. Все эти годы приоритетом для Германии оставался пересмотр послевоенного порядка вещей в Европе. Для оказавшейся во враждебном окружении России задачей номер один также являлось изменение такой ситуации и обеспечение внешней экономической помощи в восстановлении и развитии. Конечно, Германия не раз доказывала свою ненадежность и опасность для России. Конечно, трудно было найти в мире другого столь хищного и вероломного партнера. Но разве Германия не проиграла войну? Разве не пришлось ей пережить подписание унизительного Версальского мира? Разве не находилась она, подобно Советской России, после окончания войны в глубокой международной изоляции? Сама жизнь диктовала России и Германии необходимость объединиться, чтобы вырваться из-под ига ненавистной Антанты.