Партия на жизнь
Шрифт:
– Кажется, да, – согласно кивнул Первый.
– Отлично.
Сделав очередной ход, Первый задал новый вопрос:
– А что именно вы хотите вживить в меня?
– Много чего. Процедура займёт несколько недель, а, может, полтора месяца. Мы тебе установим ещё одно небольшое сердце, искусственный спинной мозг, позвоночник, укрепим кости при помощи алмазного раствора и раствора кальция; усилим органы чувств, сопротивление радиации при помощи вживления алюминиевой наносетки в кожу. Титановые пластины – для того, чтобы ты мог выдержать физический урон; кибернетический мозг, как я уже тебе говорил. Лёгочные фильтры, голосовой модулятор, сервоприводы… Говорить об этом можно долго-долго. Но, главное, мы сможем испытать сыворотку, которая сможет заставить твой организм вылечивать раны с большой скоростью. Но, чтобы она работала, нам нужно правильно перенастроить твой организм. Иначе толку не будет.
– Зачем так много? Это, наверное, слишком дорого?
– Да, ты прав, это очень дорого. Ты нужен нам в качестве эксперимента. Если ты сможешь выжить после такой операции, то мы сможем гарантированно создавать более сложные специализированные единицы, для конкретных задач. А чтобы не терять времени по созданию и окибернизированию нескольких десятков, мы решили рискнуть сделать тебя одного. Не буду лгать – если ты не умрёшь во время операции, это уже будет огромный успех для нас.
(Это прямо радует.)
– А кто я на самом деле? – Первый поднял взгляд на Макномофара и стал пристально смотреть ему в глаза. – Из кого меня создали?
Тут Макномофар застыл и посмотрел Первому в глаза.
– Да я откуда знаю? Нет значения, кем ты был, главное – кто ты есть сейчас, кем ты будешь и какую роль сыграешь в нашем мире. Люди будут смотреть на тебя и оценивать за твои поступки. Рано или поздно тебе придётся самому себе сказать, кем ты являешься.
– Почему вы скрываете это от меня? Я хочу знать!
– Потому что есть вещи, о которых людям лучше не знать, даже если ты – не настоящий человек, Первый. А есть вещи, которые людям неведомы. Не знаю я, говорю же, не знаю. Почему тебя вообще это так интересует? – он поставил Первому мат. – Будь внимательнее и держи себя в руках, иначе можешь допустить массу ошибок. Как-нибудь ещё сыграем, а теперь отдыхай, скоро тебе принесут поесть. До завтра, Первый, – сказал Макномофар и направился к выходу из комнаты, поправив свой медицинский халат.
– До завтра, Макномофар, – попрощался Первый и продолжил решать задачу по химии.
Решив её, он закрыл тетрадь, встал и положил её обратно на книжную полку.
(Задача лёгкая была. Хоть Джесси и пытается мне задавать сложные задачи, удивить меня уже не получается. Нужно сообщить ей.)
Первый подошёл к двери и, введя определённый номер, позвонил Джесси по интеркому.
– Да?
– Джесси, это я, Первый. Я решил задачу, что ты мне приносила. Можешь проверить, пожалуйста?
– О, да, конечно, Первый. Сейчас подойду.
Через пару минут Джесси зашла в комнату. Это была девушка среднего роста, ниже Первого, со светлыми волосами и голубыми глазами. Волосы её были завязаны в короткую косичку, а одета она была в синий докторский халат. Зайдя в комнату Первого, она обняла его и принялась проверять задачу.
– За сколько времени ты их решил? – удивлённо спросила она.
– Ну, где-то минут за двадцать, примерно, – ответил Первый, довольно скрестив руки.
– Кажется, тебе пора занимать моё место, – с улыбкой сказала она, посмотрев ему в глаза.
– Нет, я не смогу тебя заменить в этом деле! – махая руками, ответил он.
– Ты – очень умный мальчик, я тебе это уже говорила? – улыбка Джесси сменилась на серьёзное выражение лица, и она вздохнула: – Слушай, я очень беспокоюсь за завтрашний день. Я боюсь, что с тобой что-то может произойти. Что что-то пойдёт не так, как надо. Не всегда операции проходят гладко.
– Что может пойти не так? Почему ты так думаешь? – спросил Первый и присел рядом с Джесси.
– Ну мало ли, что может произойти. Кто-то уснёт или сделает неправильную установку… Да даже того, что ты можешь просто не выдержать эту операцию, мне уже достаточно для беспокойства. Такую операцию ещё никто не делал, так как человеческое тело не способно её выдержать из-за ограниченной выносливости и порога боли.
– Но вы же не зря меня тренировали и проводили эксперименты. Да и Макномофар сказал, что вы всё рассчитали. Я думаю, что смогу выдержать, – утешительно произнес Первый и положил ладонь на её плечо.
– Я тоже хочу в это верить. – Джесси положила свою ладонь поверх руки Первого. – Ты для меня стал как настоящий сын за это короткое время, вот и беспокоюсь, только и всего. Не хотелось бы ещё и тебя потерять, – сказала она, снова улыбнувшись ему. – Ладно, давай, отдыхай, а я тогда пойду заниматься своими делами. Не скучай, завтра увидимся.
– Пока, Джесси, и до завтра.
Джесси вышла из его комнаты и закрыла дверь за собой.
(Я так люблю её, она – единственная, кто за меня всегда беспокоился. Вспомнить хоть каждый эксперимент, что проводили на мне. У неё постоянно шли слёзы, при виде того, какую боль мне причиняют. Я её не подведу, я выдержу всё, что не было бы на моём пути. Но она сказала, что боится ещё и меня потерять. Будто она уже кого-то потеряла. Это странно.)
Макномофар зашёл в кабинет Хасана, без предварительного стука.
– Хасан! У тебя всё готово?
Хасан развернулся к Макномофару на стуле, а затем встал. Рост Хасана был таким же, как и у Макномофара. У него были чёрные, густые волосы и чёрные глаза, а на его лице выросли длинные густые усы, которые закрывали верхнюю губу.
– Да, Мак. У меня всё готово. Мы сможем провести эту операцию, чёрт её возьми!
– Хорошо. А что ты тут делаешь тогда, раз всё готово?
– Провожу небольшие калибровки и проверяю оборудование. Нам ведь не нужны проблемы, так что стоит перестраховаться.
– Согласен. Чувствую, что, начиная с завтрашнего дня, сна нам больше не видать.
– Ну, на такой случай я прихватил кофе и несколько таблеток допинга.
– Кофе и допинг? Ты бы ещё энергетик прихватил, чтобы даже твоё искусственное сердце остановилось, химик чёртов.
– Не дождёшься, – ответил ему Хасан, широко улыбаясь, и хлопнул ладонью по столу. – Ладно, пойдём отсюда, пока ничего не сломали, а то мне уже провода везде мерещатся. Надо поспать, скоро у нас не будет такой роскоши.