Партизанская война в 1812 г.
Шрифт:
От усталости она теряет ежедневно лошадей. Более нежели третья часть посажены на мужичьих лошадей, которые отбирали в деревнях. Войска почти не видят хлеба, который весьма редок, говядину и водку получают в достаточном количестве. Корпус маршала Нея пришел в окрестности местечка Рудни 18-го. За ним следовал король неаполитанский с частью кавалерии. 19-го числа он, Глут, бежал на маршальской лошади, дабы поселиться в Москве, где он имеет дядю богатого купца Карла Поули. 18-го числа он слышал в квартире маршала от адъютантов, что войска остановится для отдыха на неделю и чтобы отставшая артиллерия и парки присоединились».
Даты и места допроса перебежчика в документе нет. Судя по содержанию показаний, допрос произошел 19 или 20 июля 1812 г. между Вязьмой и Смоленском. После отступления, 4 июля, нашей 1-й армии из Дрисского укрепленного лагеря к Витебску, на средней части Западной Двины, был оставлен корпус графа Витгенштейна для прикрытия путей на Петербург. Корпус этот занял важнейшие пункты на Двине от Дриссы до Динабурга. Когда неприятельский корпус (маршала Удино) двинулся из Полоцка на север по пути на Петербург, Витгенштейн устремился ему наперерез и атаковал его у Якубова, в нескольких верстах от Клястиц. При Клястицах произошло сражение. Разыгрался двухдневный бой (18 и 19 июля). У нас было 23 000, у неприятеля 28 000 человек. В этом бою неприятель был разбит и опрокинут к Полоцку. Его преследовал наш авангард под командою генерала Кульнева; пылкий Кульнев увлекся слишком далеко и войска его 20 июля потерпели поражение у Боярщины. Кульнев был убит (ему ядром оторвало обе ноги). На следующий день, 21 июля, неприятель преследовал наш отступивший
Неприятель, отступая, зажег мост через болотистую речку Нищу. Витгенштейн, желая предупредить уничтожение моста, чтобы по нему преследовать разбитого противника, направил туда Павловский запасной гренадерский батальон. Наши гренадеры (в Павловских гренадерских) кинулись на пылающий мост, перешли его под сильным огнем неприятельских стрелков, атаковали их, оттеснили и утвердились на противоположном берегу речки. Вдали от моста перешла речку вброд наша кавалерия. После переправы через Днепр Платов установил сообщение с 1-й армией. Тем временем на Дону, в обстановке высокого патриотического подъема, начался сбор казачьего ополчения. Еще 26 июня 1812 г. М.И. Платов отправил из лагеря при деревне Шельдминце следующее предписание в город Новочеркасск на имя наказного атамана Войска Донского А.К. Денисова: «По настоящим обстоятельствам войны предусматриваю я надобность в увеличении сил Войска Донского. Поэтому должно оно по первому воззванию быть готов к ополчению против врага общего спокойствия и тишины, восстающего против отечества нашего». В состав донского ополчения были включены и старики и молодежь — «восемнадцатилетние и семнадцатилетние малолетки присоединяются также в состав общего ополчения казаков». Велико, однако, было огорчение 17—18-летних юношей-казаков, горевших желанием сразиться с врагом, когда им стало известно предписание Платова выслать ополчение «кроме 17 и 18-летних выростков». Здесь нам явно понятно, что М.И. Платов своим предписанием не включать 17—18-летних подростков в ополчение беспокоился о сохранении молодого поколения на Дону, как продолжателей казачьего рода {22} .
«Сего числа, в 4 часа по полуночи, находящийся в авангарде моем генерал Денисов 7-й донес мне, что неприятель в 9-ти полках кавалерии и одним пехоты следует от деревни Лешни по дороге, где я находился, впереди деревни Зарубенки. Я приказал Денисову с 4-мя кавалерийскими полками удерживать неприятельский авангард, а сам, с находящимися при мне полками и 12-ю орудиями донской конной артиллерии двинулся постепенно вперед и сближаясь к неприятелю при деревне Молево болото, где он со мною повстречался, приказал генералу Денисову 7-му с полками, именно его и подполковника Мельникова 3-го, прибавив к ним бригаду генерала Иловайского 5-го, в двух полках состоящую (под командою подполковника Грекова 13-го и двести человек башкир при адъютанте моем поручике Жилине), ударить на неприятельский авангард, который храбростью этих полков был в глазах моих опрокинут и преследуем до двух верст, до оставшихся в подкреплении этому авангарду еще пяти неприятельских кавалерийских полков и одного пехотного. Тогда неприятель сильно стал наступать на мой авангард, за которым вслед шел я не более версты, с оставшимися при мне полками, и увидев сильное неприятельское наступление, пустил с правого моего фланга в его левый полк: весь Атаманский, Харитонова 7-го и Симферопольский татарский, под командою генерала Кутейникова 2-го, который только что освободился в течение месяца от полученной им в сражении при местечке Мир в правую руку саблею рану. При войсковом донском атамане был особый полк с двойным против обыкновенных полков числом казаков (1000), он и назывался атаманским. Сам я с донскою конною артиллерией и находящимся при мне конвоем был в центре, где способствовал мне генерал Иловайский 5-й, также освобождающийся только от полученной им в сражении при Мире в правую ногу пулею раны. Тут вышло упорное сражение, продолжавшееся более часу, так что неприятельский кавалерийский полк под командою полковника, с подкреплением батальона пехоты их, сражался против картечных выстрелов наших и даже приближался к пушкам не более, как на 60 сажен, которые были в опасности (чему доказательством служит то, что артиллеристы и артиллерийские лошади были ранены неприятельскими пулями), если бы не подоспели два казачьих полка Мельникова 3-го пехоту и Харитонова 7-го на кавалерию во фланг неприятеля. Отличившийся во многих случаях неустрашимою храбростью подполковник Мельников 3-й к сожалению убит, но полк имени его не остановился. Харитонов же остановил поражением неприятельский кавалерийский полк, командовавший им полковник с некоторыми подчиненными своими взят в плен. После этого с нашей стороны со всех пунктов сделана была неприятелю сильная атака, простиравшаяся с фланга на фланг не менее полуторы версты. Неприятель храбростью российских войск совершенно опрокинут и преследован с большим поражением на двухверстное расстояние. Между тем по данному от меня известию подоспели ко мне в сикурс (помощь, поддержка) находившийся не в близком от меня расстоянии генерал Пален с тремя гусарскими полками: Изюмским, Сумским и Мариупольским. Ему я препоручил дальнейшее преследование и поражение неприятеля, а сам по нездоровью моему остался на месте. Он его преследовал еще кроме прежнего до восьми верст. Неприятель ретировался бегством к стороне местечка Рудни, до находящейся по дороге к этому местечку довольного числа пехоты и пушек его, пока шедший оттуда на защиту остатков своих неприятель начал палить из пушек его, чем и кончилось сражение. Генералу Палену по уведомлению его дал я приказание мое остановиться и далее не подвергать войска опасности, дождавшись же ночи, отступить к деревне Лешни, оставя на том месте, где кончилось преследование неприятеля, извещательную заставу, что им и исполнено. Неприятель потерял большое, то, по крайней мере, половину кавалерийского корпуса, из пехотного же полка осталось не больше ста человек, и те спаслись кустарниками. В плен взято: полковник полка конно-егерского, подполковник гусарский, майор один, обер-офицеров 7, разных полков унтер-офицеров и рядовых еще не сочтено, но полагательно, что будет более трехсот человек. Неприятель пардона не просил, а войска российские, быв разъярены, кололи и били его.
Командирами были неприятельского войска этого генералы: Монбрюн и Себастьяно. С нашей стороны убитыми урон не велик, а более ранеными, о которых долг имею донести вам, как и об отличившихся, подробно особым рапортом моим. Сейчас получил я повеление ваше, чтобы возвратиться мне на первый мой лагерь и, оставаясь там, дожидаться присоединения авангарда 2-й западной армии, а потом принять следование направо к холму и Пореченскую дорогу. Что мною и будет исполнено.
Во время расположения армии при Смоленске, войска Донские под начальством Атамана Платова, подкрепленные одним гусарским и двумя егерскими полками, находились в 15 верстах по дороге на Рудню. Недалеко от него был расположен авангард Графа Палена. Полковник Крейц с драгунским полком по направлению на Котань. В селении Холме, по дороге к Поречью, Генерал-майор Иловайский 4-й с Казачьими полками и Елисаветградским гусарским полком, беспрерывным движением партий обеспечивая правое крыло армии, Генерал-Адъютант Винценгороде с Казанским Драгунским полком и тремя Казачьими полками наблюдал неприятеля со стороны Велижа. В городе Красном расположен отряд Генерал-Майора Оленина, посылая разъезды до селения Ляд. Армии оставались в бездействии. Наполеон, проходя Полоцк, оставил в нем корпус войска Маршала Удино, превосходящий силами войска под начальством Графа Витгенштейна, расположенные против Дриссы. В то же время корпус Маршала Макдональда вступил в Курляндию, и уже передовые войска его начали показываться около Крейцбурга. Граф Витгенштейн решился предупредить соединение, вышел к селению Клястцы, лежащему на дороге от Полоцка к Себежу, и, закрывши себя от Маршала Макдональда небольшим отрядом, с главными силами обратился на корпус Маршала Удино. Большое расстояние между неприятельскими корпусами, трудность от того в соглашении действий, внутреннее положение между ними, давали Графу Витгенштейну превосходство выгод.
Удино вышел из Полоцка, но Макдональд не перешел Двины. Гора свалилась с плеч Витгенштейна!
Приняв за решительное отступление движение к селению Клястицам, Удино не всеми преследовал силами и не осмотрительно; встретив наши силы в совокупности, не мог удержаться, побежал! Войска его, в отдалении разбросанные, приспевая в подкрепление частями, уничтожались! Потеряв приобретенные при начале действия выгоды, понесли весьма большой урон, Удино возвратился в Полоцк. Граф Витгенштейн, преследовавши, остановил авангард в одном марше от Полоцка, и возвратился в прежнюю позицию. Долгое время оставался Удино в бездействии. Макдональд ничего не принимал, или не вверяясь войскам Прусским, составлявшим его корпус и другим Рейнского Союза, с малым числом при них Французских войск. Генерал Тормасов напал на корпус Саксонских войск под командою Французского генерала Ренье, и, не допустивши его соединиться с Австрийцами под начальством Князя Шварценберга, встретил сопротивление упорное, но, силы имея превосходные, преодолел. Неприятель понес значительный урон и отступил в беспорядке с поспешностью. В руках наших оставил пленными одного Генерала и более двух тысяч человек разных чинов, восемь пушек и четыре знамени. Во время четырехдневного пребывания армии в Смоленске, употреблены все средства запастись хлебом. Главнокомандующий русскими войсками, пригласивши Великого Князя и главнейших из Генералов, предоставил их суждению предстоящие действия армии. Общее всех мнение было атаковать противника. Достоврено знали, что небольшим количеством конницы занимают французы Поречье; в Велиже, равномерно как и в Суроже, находятся в больших силах; против Атамана Платова расположена кавалерия и начальствующий всею Мюрат. Король Неаполитанский находился недалеко.
Главная квартира Наполеона находилась в Витебске; при ней вся гвардия и парк многочисленной резервной артиллерии. Корпус Маршала Даву медленно собирался при Орше; в Лядах сильный от него отряд {23} .
№110
27 июля 1812 г.
Лагерь».
Генерал Неверовский был выслан из Смоленска в Красный 2 августа 1812 г. с отрядом в 12 батальонов, одним драгунским и тремя казачьими полками, 12 орудиями и небольшою частью Смоленского ополчения. Все 12 батальонов составляли 27-ю пехотную дивизию, которую Неверовский только недавно привел из Москвы, где война застала ее в формировании; она состояла большею частью из рекрут. Неверовский занял Красный, когда неприятель сюда еще не подступал. Сначала он выбрал позицию впереди города на дороге из Орши. Но когда казаки донесли о наступлении больших неприятельских сил в обход ее, он отступил, прошел через город и, оставив в нем батальон с двумя орудиями, главные силы свои расположил на позиции позади города. Зная, что еще в 15 верстах позади, по дороге в Смоленск, находится выгодная позиция за рекою, он выслал туда батальон с двумя орудиями. К Красному от Орши наступал авангард армии Наполеона, в составе 15 000 кавалерии под начальством Мюрата; за ним следовала пехота корпуса маршала Нея. Подойдя к городу, Ней ворвался в него и вытеснил наш батальон, захватив орудия. В то же время кавалерия Мюрата начала обходить позицию Неверовского с левого фланга. Наша кавалерия кинулась было в атаку, но была опрокинута и с несколькими орудиями принуждена к отступлению мимо позиции Неверского; остальные орудия были захвачены неприятелем. Неверовский остался с одною пехотою. С фронта ей угрожали пехотные колонны корпуса Нея, а многочисленная кавалерия Мюрата обходила его с фланга, чтобы отрезать от Смоленска. Он решил отступать. Смоленск был в 47 верстах и соединялся с Красным большою дорогою, окопанною канавами и обсаженною деревьями (известный тип наших прежних столбовых дорог). Построив свои полки в густые колонны, Неверовский начал отступать. «Ребята, — сказал он им, помните, чему вас учили. Никакая кавалерия вас не победит; только в пальбе не торопитесь; стреляйте метко, не торопясь. Никто не смей начинать без моей команды». Лишь только неприятельская кавалерия налетала, Неверовский останавливал свою пехоту; по знаку его подавался сигнал тревоги и затем солдаты стреляли. Неприятель нес страшныя потери. Напрасны были все усилия его прорвать наши колонны. Многократные атаки его разбивались о стойкость нашей пехоты. К вечеру она подошла к своему батальону, занимавшему вторую позицию за речкой. Огонь наших орудий остановил неприятельское преследование, что дало возможность нашим храбрецам расположиться на отдых. В этом бою мы потеряли до 1500 человек, в числе которых 800 пленных (при одной атаке неприятелю удалось охватить часть нашего каре). Неприятель потерял около 500 человек. Граф Сегюр говорит, что Неверовский отступал как лев.
Наполеон хорошо знал, что, не задерживаясь в Витебске, броситься за Барклаем и за уходящим к Смоленску Багратионом и не дать соединиться им в Смоленске. «Но жара так сильна и армия так велика, что император решил дать ей несколько дней для отдыха».
Но дерзкий Наполеон, надеясь на неисчислимое воинство свое, ломился прямо в грудь Отечества нашего. Умы и души русских людей в страшном волнении. Уже потянулись длинные обозы; всякий разведывает, где безопаснее. Никто не хочет достаться в руки неприятелю. Кажется, в России, равно как в Испании, будет он покорять только землю, а не людей… Наконец поля наши, покрытые обильнейшей жатвой, должны будут вскоре сделаться полями сражений. Первая Западная армия, под начальством Барклая де Толли, а вторая — князя Багратиона, после неисчислимых препятствий со стороны неприятеля, соединились наконец у Смоленска. М.И. Платов прибыл сюда же с 15 000 Донского войска. Город оборонялся в первой линии дивизией Раевского.
4 августа рано утром армия Наполеона начала штурм города Смоленска, подвергнув его жестокой бомбардировке. Это же утро Н.Н. Раевский получил от П.И. Багратиона записку: «Друг мой, я не иду, а бегу. Желал бы иметь крылья, чтобы соединиться с тобою. Держись, Бог тебе помощник!» Князь П.И. Багратион не пришел на помощь другу. М.Б. Барклай де Толли отправил его армию на Московскую дорогу, чтобы не позволить Наполеону обойти левый фланг русских. Общий штурм крепости не имел успеха. Наполеон приказал начать обстрел города из 300 орудий. «Тучи бомб, гранат и начиненных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви, — вспоминал Ф.Н. Глинка, — все, что может гореть, запылало». Горожане прятались в погребах и подвалах домов, церквях. Упорная борьба русских солдат под стенами Смоленска продолжалась два дня. Русские войска и жители города дрались героически, отбивая яростные атаки французов. В бою под Смоленском отличилась дивизия генерала Д.П. Неверовского. «Каждый штык ее, — восхищался Д.В. Давыдов, — горел лучом бессмертия». 5 августа — канун праздника Преображения Господня. В самый разгар бомбардировки города и яростных неприятельских штурмов в храмах Смоленска служились вечерня и всеношная. В сумерках чудотворный образ Смоленской Божией Матери (Одигитрии) был вынесен из храма и передан русским войскам. С тех пор образ этот сопутствовал нашей армии всюду во время войны и был возвращен в Смоленск лишь после очищения его от неприятеля, а именно 6 ноября 1812 г., после победы наших войск под г. Красным. На второй день сражения при Смоленске, когда для обороны этого города корпус Раевского (2-й армии) был сменен корпусом Дохтурова (1-й армии) и когда на правом берегу Днепра стояла уже почти вся 1 -я армия, к ночи город, полуразрушенный и объятый пламенем, был покинут большею частью жителей. В этом бою Наполеон потерял более 20 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными. Русские потеряли 6 тысяч человек. Стараясь сохранить русскую армию от верной гибели, командующий русскими войсками Барклай де Толли отдал приказ отойти на восток в глубь страны.
«По трехдневном защищении города Смоленска определено было отступление армии. 2-я армия прикрывала переправу через Днепр, большими силами неприятеля угрожаемую; авангард ее был в 6 верстах от Смоленска на Московской дороге. 1-я армия следовала двумя колоннами: первая под командою Генерала от инфантерии Дохтурова, из 5 и 6-го корпусов и арьергарда Генерала от кавалерии Платова, проходила дорогою, от неприятеля отклонившеюся безопасною. 2, 3 и 4-й корпуса и арьергард Генерал-Адъютанта Барона Корфа должны были сделать фланговый марш, для достижений Большой Московской дороги, путями трудными и гористыми, ход их умедлявшими».