Парус любви
Шрифт:
Быстрота, с которой он действовал, была для него спасительной, ибо через час весь Камарей и деревня Камарей были оповещены о покушении на герцога. Вскоре округа переполнилась лакеями, садовниками и конюхами, а также дюжими крестьянами, жаждавшими поймать похитителей леди Ри Клэр, чтобы отдать их в руки правосудия, хотя кто знает, чем кончилось бы дело, если бы обозленные до крайности мстители поймали Тедди Уолтхэма или леди Кейт.
В большом камарейском доме герцог нетерпеливо выслушал заботливое кудахтанье озабоченной Роули. Она аккуратно промыла, обработала и забинтовала раны, но ворчала, видя, что пациент
– Огнестрельная рана, даже если и легкая, все равно огнестрельная рана. Хоть пуля и не раздробила кость, она проникла достаточно глубоко, и вы потеряли много крови. Я думаю, не стоит звать этого старого дурака доктора, который еще, чего доброго, порекомендует кровопускание вашей светлости, – насмешливо фыркнула Роули. – Я с ним совершенно не согласна, нет, сэр. Надеюсь, в этом вы меня поддерживаете, ваша светлость, – чуть помедлив, добавила она, переводя взгляд на герцогиню, которая, не шевелясь, молча наблюдала за тем, как служанка забинтовывает рану герцога. Это была мучительная процедура как для нее, так и для его светлости.
– Конечно, Роули. Ты говоришь совершенно разумно, – бесстрастным голосом высказалась в ее поддержку герцогиня. Один только герцог знал, в каком она волнении, ее лицо даже побелело от ярости.
– Спасибо, Роули, – сказал герцог таким тоном, что даже толстокожая Роули поняла, что ей лучше уйти. – Под присмотром герцогини со мной будет все в порядке.
– Гм-м... Да, конечно... Вы, должно быть, правы, ваша светлость, – недовольно пробормотала Роули, которая не хотела доверить своего пациента другому, даже герцогине.
Когда, закрыв за собой дверь, Роули ушла, герцог посмотрел на жену, которая сидела как-то необычно прямо.
– Черт тебя подери, Люсьен, – сказала она хриплым от сдерживаемого негодования голосом.
Именно этого он и ожидал, после того как герцогиня подвинулась ближе к краю его кровати. Герцогиня не обманула его ожиданий.
– Как ты посмел все это утаить от меня? Как посмел поехать на встречу, которая грозила тебе почти верной смертью, даже не предупредив меня ни словом? Представляешь себе, что я сейчас чувствую? – Ее фиалковые глаза были полны слез. – Ведь они могли убить тебя, эти твои проклятые кузены. Ты был бы сейчас мертв, если бы не своевременная помощь твоих сыновей. О, Люсьен, – шепнула Сабрина, – если бы ты покинул меня, я бы этого не вынесла. Тем более что я еще не оправилась после исчезновения Ри. Как ты мог поступить так со мной? Как мог подвергнуть меня риску потерять вас обоих? Не знаю, прощу ли я это когда-нибудь тебе, Люсьен.
Герцог, мрачно поджав губы, молча принимал и ее гнев, порожденный тревогой за него, и ее горе, порожденное безысходностью. Но он знал, что у него не было иного выбора. Проведай Сабрина о его намерениях, она отправилась бы вместе с ним и сражалась на шпагах так же воинственно, как ее сын. Но это дело ее не касалось, Перси и Кейт – его кузены, и он никогда бы не позволил себе подвергнуть Сабрину смертельному риску.
– Я должен был действовать, как считал наиболее целесообразным, Рина. Я знаю Кейт и Перси, мне уже не раз приходилось с ними сталкиваться, – напомнил он. – Они мои родственники. Кому же, как не мне, было разбираться с ними? Это моя забота, ничья больше.
– Ри – моя дочь. Или ты позабыл, что я родила ее? У меня было такое же полное право, как у тебя, взглянуть в лицо ее похитителям.
– Правильно я поступил или нет, все уже позади. Думаю, они отнюдь не собирались освободить Ри, как обещали в письме, а если бы и сообщили о постигшей ее участи, мне пришлось бы унести эту тайну с собой в могилу. И ты права. – Тут в голосе Люсьена зазвучали другие нотки. – Если бы не мои сыновья, мы сейчас не говорили бы с тобой.
Сабрина потрепала рукой щеку Люсьена, на какой-то – бесконечно долгий – миг задержавшись на грубом шраме.
– Без тебя я умирала бы медленной, длящейся день за днем смертью... Каждый вдох, Люсьен, отдавался бы нестерпимой болью в моей груди. Я со стыдом понимаю, что желание, чтобы ты всегда был рядом со мной, очень эгоистично. И я сама сержусь на себя за свою ранимость. Без тебя, моя любовь, я просто не знала бы, что делать, – призналась она, трогательно поникнув головой, которую обычно держала так гордо. – Так что же нам делать, Люсьен? Мы знаем так же мало, как и прежде.
Герцог посмотрел на высокие окна, откуда открывался широкий вид на Камарей. Кейт и Перси должны быть где-то поблизости. Сабрина права: они знают почти так же мало, как прежде. Правда, он видел в лицо одного из своих врагов. Но в глубине души он твердо знал, что в похищении Ри виноваты Кейт и Перси. На этот раз это сошло им с рук. Но не могут же они вечно скрываться. И когда время их истечет, он будет поджидать их.
– Боюсь, что мои кузены угомонятся не скоро, – сказал герцог, касаясь губами лба Сабрины. Она слегка прижалась к его плечу, и он притянул ее к себе одной рукой.
Глядя в самое сердце огня, герцог раздумывал, какой будет его следующая и, вероятно, решающая встреча с кузенами. Размышлял он и о словах одного из нападавших. Что они имели в виду? Что Ри мертва или что его смерть помешает ему когда-либо увидеться с дочерью? Так или иначе, он не станет рассказывать об этом Сабринс. К чему лишний раз тревожить ее?
– Отец, – послышался нерешительный голос из-за приоткрытой двери. – Я постучался, но ты, наверное, меня не слышал. Мы хотели знать, как ты себя чувствуешь. – Нервничая, Фрэнсис говорил слитно, почти не разделяя слов, ибо знал, какой прием ему окажет отец.
– Войди, сынок, – сказал герцог, маня его протянутой рукой.
– Со мной и Робин, – добавил Фрэнсис.
– Заходите оба, – повторил герцог, не опуская руки. Робин прошмыгнул мимо старшего брата и кинулся к отцу и матери.
– Все в порядке, Робин, дорогой мой мальчик, – успокоила его герцогиня. – Ваш отец горд вами. Обоими своими замечательными сыновьями. Если бы не ты и Фрэнсис... – Герцогиня так и не договорила, ее фраза повисла в воздухе.
– Ты не умрешь, отец. Обещай! – воскликнул Робин. Его голос звучал приглушенно, потому что он прижимался лицом к груди матери.
– Нет, нет. Вы с Фрэнсисом спасли меня, – сказал герцог, встречаясь взглядом со своим старшим сыном. – Учитывая все, что произошло, с моей стороны было бы бессовестно упрекать вас в том, что вы рылись в моем письменном столе. – Увидев, что Робин хочет его поправить, герцог с легкой улыбкой добавил: – Извини. Я понимаю, что ты готов принять на себя всю вину и что Фрэнсис не был с тобой в заговоре.