Пассажир без багажа

Малышева Анна Витальевна

– С ума можно сойти, – сказала она. – Вот никогда не думала, что встречусь с вами. А может быть, это к лучшему.

И в трубке послышались частые гудки.

«Да, в этом месяце счет за междугородние переговоры будет приличный, – подумала Варя, опуская трубку. – Спрашивается, зачем я все это делаю? И как я умоляла ее… Чуть не плакала!» Не миг ей стало стыдно своей слабости – перед кем она унижалась, кого просила! Ведь ее только что матом не послали! Но она сказала себе, что делает все это для Андрея.

«Неужели я правда, любила его? – Варя прошла на кухню, поставила на плиту чайник. Она давно ничего не готовила, все еще доедала то, что осталось от поминок. – А ведь

перед тем как ехать в Питер, я едва выносила его общество. Мне казалось, что я его ненавижу! Ненавижу за это молчание, за то, что он перестал обращать на меня внимание… За то, что прожила с ним девять лет, постарела, уж лучше, во всяком случае, не стала! И все это как-то ни к чему! Как мне нужен был ребенок – я этого раньше не понимала! Ходила по врачам, оправдывалась перед своими родителями, перед свекровью… Та часто спрашивала, почему мы не родим ей наследника? А мне все казалось, что мы успеем. Что ничего страшного нет в том, что я еще не родила… Да, страшного ничего, но и хорошего – тоже. Если бы у меня сейчас был ребенок – я бы, конечно, не стала звонить этой Нине. И не пошла бы в мастерскую к заведующей, чтобы узнать что-то про мужа. И ничего бы со мной не случилось…» Ее до сих пор передергивало, когда она вспоминала смерть Николая. Ведь если бы не ее любопытство, не завязавшееся знакомство с его женой, она бы никогда не стала свидетельницей этого преступления. «Да, я свидетельница. Единственная. И в то же время – никудышная. Я ничего не видела, совершенно ничего. И больше всего боялась, как бы не увидели меня… Интересно, поверил ли следователь насчет моего звонка подруге? Может быть, да. Так или иначе, меня никто пока не беспокоит».

Она ужинала, когда раздался телефонный звонок. Звонил следователь. Он просил ее приехать завтра до обеда – по тому же адресу. Пропуск для нее будет оставлен.

– Опять на опознание? – поинтересовалась Варя.

– Приедете – узнаете, – кратко ответил тот.

– Но я опять хожу на работу, и…

– Объясните своему начальству, куда ходили. Или мне вам справку дать, где вы были?

Варя упавшим голосом пообещала прийти. Ее удивил раздраженный тон следователя, но женщина решила, что тот просто устал после рабочего дня. «Значит, завтра сперва на вокзал, потом к следователю… Накрылась работа. Ну, ничего, мне ведь и так предлагают отгул.»

* * *

На другое утро она стояла на перроне Ленинградского вокзала, ожидая прибытия утреннего поезда. Это место вызывало у нее неприятные ощущения, а ведь всегда, еще со школы, она любила здесь бывать. Этот вокзал означал для нее начало упоительного путешествия – Питер всегда был городом из сна, созданным как будто за минуту до того, как туда прибывал московский поезд. Созданным специально для нее одной – больше ни для кого. Даже в последний раз, отправляясь с мужем в Питер, она волновалась, как подросток, и торопила его выйти из дома. Так что на вокзал они приехали намного раньше, чем было нужно.

Но теперь… Она слишком живо помнила то страшное ощущение отчаяния и безнадежности, с которым вышла в последний раз из «Красной стрелы». Этот вокзал ассоциировался теперь для нее с треском ломаемого замка на двери в туалете, с фигурой Андрея – нелепо вытянувшейся, прижатой к закрытому окну. Со своей молчаливой истерикой в купе. С утомительными утренними часами, которые она просидела в милиции на вокзале. С головной болью. С теми минутами, когда она сидела на скамейке, под сводами вокзала, глядя на две туго набитые сумки у своих ног. И не знала, как ей быть дальше.

Под сводами послышалась короткая мелодия и женский голос гулко объявил, что поезд,

которого ждала Варя, прибудет на такой-то путь. Она заторопилась туда. Люди, встречающие поезд, останавливались на платформе, видимо, высчитывая, где затормозит нужный им вагон. И только Варя не знала, куда ей идти. Нина не сообщила ей номера вагона, в котором приедет. Варя хотела ее спросить об этом напоследок, но осеклась: «В самом деле, вопрос глупый. Она ведь и сама не знает, куда ее поведет клиент». Она решила ждать в самом начале платформы. Теперь она досадовала, что так походя разглядывала у следователя фотографии проституток. Она смутно помнила лицо Нины – не так хорошо, чтобы узнать ее в большой толпе. А та и вовсе не знала ее в лицо.

«Вот и поезд… – Варя вгляделась в приближающийся локомотив. – Дура я! Нужно было придумать опознавательный знак. Взять что-то в руки, например… Ну ладно, главное сосредоточиться!» Из вагонов уже выходили люди, и Варя оказалась стоящей против течения толпы. Она отошла к самому краю платформы, с надеждой вглядываясь в мелькающие перед ней лица. Пахло одеколоном – как всегда по утрам, когда прибывает поезд, и из него выходят только что умывшиеся люди. Это был запах праздника – по крайней мере, таким Варя воспринимала его прежде. Но теперь она чувствовала только тревогу. Каждое молодое женское лицо, в которое она взглядывалось, убавляло ей надежды. Женщины торопились, лавировали между носильщиками, настойчиво предлагающими услуги, и ни одна из них не взглянула на Варю. Если кто-то и бросал взгляд в ее сторону, то разве затем, чтобы оценить – не легче ли проскочить с той стороны платформы.

«У Нины не должно быть багажа, – сообразила, наконец, Варя. – Она ведь сегодня же уедет обратно… Господи, что за жизнь у нее! Я всегда сочувствовала проводницам, которые мотаются в рейсы… А здесь нечто похуже… Во всяком случае, стрессов, точно, больше».

Она заметила двух идущих рука об руку девушек. Обе – блондинки, ярко, но небрежно накрашенные, чем-то неуловимо похожие. Но не чертами лица, а скорее, выражением. Варя сразу определила их профессию – она налагала куда более выразительный отпечаток, чем любая косметика и одежда. Но ни одна из этих девушек тоже не посмотрела в ее сторону. Толпа стремительно редела. И Варя решилась на отчаянный поступок. Она бросилась вдогонку за девушками, загородила им дорогу, извинилась… Те недоуменно и не очень приветливо посмотрели на нее.

– Извините, в этом поезде должна была приехать одна моя знакомая, – волнуясь, заговорила Варя. – Ее зовут Нина. Вы должны ее знать.

– Ой, отстаньте, – бросила одна из девушек – совсем молоденькая. Глаза у нее были красные от усталости, голос простуженный.

– Но она сказала, что приедет этим поездом, а ее нет!

Другая девушка неохотно взглянула на Варю сквозь густо накрашенные ресницы. Было видно, что она затрудняется с ответом. Варя почувствовала, что ее оценивают и оценка получается неблагоприятная.

– Что же вы нас об этом спрашиваете? – наконец, спросила та. – Идите и сами ее поищите по вагонам.

– Так она приехала?

Девушка не ответила и увлекла подругу к выходу из вокзала. Один раз она обернулась, и Варя снова встретила усталый и подозрительный взгляд.

Перрон совсем опустел. Она видела весь поезд – от первого вагона до самых последних. Из них больше никто не выходил. С дальнего конца платформы возвращался носильщик, которому так и не удалось заполучить клиента. Тележка бойко катилась по красному упругому покрытию. Варя прошла вдоль половины поезда, заглядывая в окна вагонов. В конце-концов, к ней обратилась одна из вышедших на платформу проводниц: