Пассажир без багажа
Шрифт:
– Я не хочу брать у вас деньги, – тихо ответила Варя. Она опять перешла на «вы» – любая фамильярность теперь была ей противна.
– А как же ты доберешься до Москвы? – язвительно спросила та. – На палочке верхом?
Варя молчала. Нина, разглядывая ее бледное лицо, снова начала улыбаться:
– Неужели так противно брать деньги у проститутки?
– Дело же не в этом.
– А в чем? Ты ревнуешь мужа ко мне? У нас все давно было кончено.
Варя не выдержала и подняла голову:
– Кончено? Если он взял у вас телефон, значит, не было кончено!
Та нахмурилась, поболтала в стакана пиво, наблюдая за тем, как оседает пена. Допила остатки и раздавила в пепельнице сигарету. И сказала, что раз уж они говорят начистоту, то она должна рассказать
– Когда я сообщила Андрею, чем занимаюсь, он чуть с ума не сошел. Плакал, кричал, требовал, чтобы я все бросила. Я ответила, что теперь не могу этого сделать. Что я слишком много задолжала. И пусть этот долг большей частью – чистое жульничество, но расплатиться я все равно не смогу. И плюнуть на это – тоже. Мне просто не позволят это сделать. Проституция – серьезный бизнес. И наша жизнь в нем стоит очень мало. Парадокс – долги у нас большие, а сами мы дешевки… – Нина недобро засмеялась, оглядывая ресторан. – Потом мы долго не общались. До прошлой осени. Он часто звонил моей маме, но я там не бывала, так что поговорить со мной не удавалось. Но как-то случайно он на меня попал. И сказал, что хочет заплатить за меня. Что денег у него нет, но есть дача, которую он может продать без твоего согласия, так ее оформили его родители. Я сказала, чтобы он этого не делал, потому что он мне все равно не нужен.
Варя оцепенела. Она понимала, что Нина говорит правду, но верила с трудом – настолько диким ей казался этот рассказ. «Мой муж… Андрей… Я считала, что у него есть только я. А у меня был только он. Как он мог столько лет скрывать от меня эту женщину! Чем она лучше меня?!»
– А в феврале мы с ним опять встретились, – спокойно рассказывала Нина. – В Москве, у нотариуса. Он зарегистрировал договор купли-продажи на мое имя.
– На ваше?! Но почему?!
– Моя хозяйка не так глупа, чтобы сразу оформить договор на себя, – пояснила Нина. – Она хотела переждать какое-то время, а потом уже я бы продала ей дачу. И если бы кто-то захотел разобраться, какая тут была причина, это бы не удалось так быстро. Она, по-моему, подозревала какой-то подвох.
Но оказалось, что Андрей не был способен организовать какой-либо подвох. Жертвой обмана стал он сам. Он и Нина.
– Мы с ним потом не виделись, – продолжала она. – Все шло по-прежнему. Он как бы заплатил за меня, но я продолжала ездить в этих проклятых поездах. Хозяйка говорила, что это прекратится сразу же, как мы переоформим дачу на нее. Я ждала. Я не говорила Андрею, что до сих пор этим занимаюсь. Он бы не выдержал. Он думал, что выкупил меня.
– Вы не общались? – не поверила своим ушам Варя. – Но почему?! Если он из-за вас пошел на такой шаг, вы были ему небезразличны!
– Ну да, – кивнула та. – Но я его сразу предупредила, что все это бесполезно. Что даже когда он продаст дачу, я все равно не буду с ним видеться. Он ответил, что его это не очень волнует. Если я его больше не люблю – пусть будет так. Главное, вытащить меня из этого болота… Он не видел меня больше и думал, что все кончено. Что я живу нормальной жизнью. А в этом месяце мы с ним столкнулись.
Она указала пальцем за столик, где скучала ее одинокая подружка:
– Вот за тем столом. Я сидела там с подругой. Он вошел в вагон-ресторан… Не знаю, как я сознание не потеряла, когда увидела его. Он увидел меня… – Тут ее голос начал дрожать и срываться. Варя взглянула на ее лицо и поразилась, увидев, что по напудренным щекам Нины безостановочно катятся слезы. – Он сел отдельно. Я подошла. Он… Он спросил, что это значит. Я посоветовала ему спросить об этом мою хозяйку. В ту ночь она тоже ехала в Москву. Это бывает довольно часто. Я сказала, что та придет в ресторан. Он ответил, что уже спрашивал об этом хозяйку. Что этот отпуск в Питере был ему не в радость, и он согласился поехать только затем, чтобы с ней встретиться и спросить обо мне. Сказал, что видел ее и она убедила его, что я больше не занимаюсь проституцией. Сказала, что у меня есть постоянный сожитель, что я собираюсь за него замуж, чтобы Андрей
Нина закрыла лицо руками, но тут же их убрала. Она смотрела на Варю с ненавистью, губы с размазанной помадой жалко вздрагивали:
– Что ты еще хочешь знать? Потом пришла она, и они о чем-то говорили. Я не слышала их.
– Так твоя хозяйка – Дубовская?! – воскликнула Варя. – О боже мой! Теперь я понимаю, откуда взялись ее снимки на той питерской пленке!
– Да тише ты, – раздраженно ответила Нина. – Мне ее фамилия неизвестна. Но зовут ее Антонина Павловна. Он выпил, стал свех фотографировать. Я видела, что это у него истерика. Я хотела подойти, остановить его. И не могла… Я никогда ничего не могла! Они ушли вместе. Вечером, когда мы с девчонками собрались на поезд, я узнала, что с ним случилось. Это было на нашей московской квартире. Я осталась в квартире последней. Девчонки вышли на лестницу и вызвали лифт. Я взяла телефонную трубку, набрала его номер… Никто не ответил. Я сказала девкам, что никуда в тот вечер не поеду. Осталась одна. И набирала номер еще, еще, пока не услышала твой голос. Я ненавидела тебя! Я хотела сказать, что твой муж стал трусом из-за тебя, хотя трусом он не был! Он все отдал бы, чтобы быть со мной, но боялся разбить тебе сердце! Разве ты этого стоишь?!
Она всхлипнула и вытерла слезы бумажной салфеткой.
– Не помню, что я еще говорила. Помню точно, что у меня на поясе был пристегнут плейер, с моей любимой кассетой. Это была музыка с твоей свадьбы. С того вечера, когда я впервые увидела его. Я помнила его лицо, когда он сидел за столом рядом с тобой, в новом костюме. Он была такой счастливый… А ты даже не смотрела в его сторону. Я включила музыку, поднесла наушник к трубке. Потом положила трубку. Переночевала на квартире, утром дождалась других девчонок, а вечером поехала с ними в Питер. Все продолжается… Как видишь.
– Значит, Андрей покончил с собой из-за тебя? – сдавленно спросила Варя. – А ты знаешь, что вскоре после этого была убита заведующая мастерской, где он работал? Дубовская – ее тетка. А потом почти на моих глазах был убит муж этой девушки. Его звали Николай, Николай Шуртаков. Он был фотографом на моей свадьбе! Ты там тоже была! Какая между вами связь? Ты, Дубовская, ее племянница, Николай, мой муж? Можешь объяснить? Ты знала Николая? Ты что-нибудь об этом слышала?
Нина встала и, опираясь о край стола, наклонилась к Варе. Она казалась пьяной – пьянее, чем могла быть после стакана пива:
– Я так и знала, что ты от меня быстро не отвяжешься! Сперва говорила, что хочешь узнать, почему умер Андрей. Теперь ты знаешь, и оказывается, что тебе этого мало? Иди к черту!
Она стукнула кулаком по мокрой скатерти:
– Забудь обо мне! Я не буду больше звонить. Ни Виталию, ни тебе, ни твоей мерзкой подружке. Андрей ненавидел ее, а я ненавидела все, что ненавидит он. Бессмысленно было вас донимать. Я знаю, бессмысленно. Но каждый раз, когда я приезжала в Москву, меня тянуло к телефону… Я набирала ваши номера… Я вспоминала все, что мне о вас рассказывал Андрей. Старалась вас напугать. Старалась, чтобы вы поняли, как я вас ненавижу! Хотела хоть как-то показать вам, что есть еще что-то, кроме вашей глупой, налаженной жизни… Разве ты знаешь, что такое любить? Ты знаешь только, как затравить человека, сделать из него ничтожество! Ненавижу таких, как ты!
Она закусила губу и пошла прочь – в глубь ресторана. Варя растерянно поднялась, глядя ей вслед. На нее были обращены все взгляды посетителей ресторана. Ни для кого не осталось тайной, что женщины что-то не поделили. Заплаканное лицо Нины было слишком красноречиво. До Вари донеслись слова одного из мужчин за соседним столиком: «Скоро Бологое, а там, глядишь, будем дома!»
Варя вышла из ресторана. Она стояла в тамбуре, держась за прутья на окне. Потом перешла в соседний вагон. Спросила сонную проводницу, не откроет ли та ей дверь. Она хочет сойти.