«Пассажир» из Сан-Франциско
Шрифт:
Ирина опять ожесточилась, повысила голос. Маша, окончательно убедившись, что рожденный ползать — летать не может, бросила змея в траву, подбежала к ним.
— Эй, предки, вы опять ссоритесь?
— Да нет, что ты, — Фил бережно обнял дочь и поцеловал. — Ты знаешь, что я тебя очень люблю?
Она согласно кивнула, понимая, что ей заговаривают зубы. Редкие минуты близости с отцом становились все короче и короче.
— Послезавтра я приеду на целый день, — говорил он, — и мы с тобой укатим…
Интересно, он искренне
— Куда? — пыталась подыграть она ему.
И он стушевался.
— А просто… В никуда.
Яркий воздушный змей трепетал на траве всеми фибрами своей картонной души и очень хотел подняться в небо.
Но без помощи не мог. А ждать ее было неоткуда.
Мартин искал куртку. Он перерыл весь дом и даже заглянул в гараж, но так нигде ее и не обнаружил. И мать, как назло, куда-то умотала, а без нее сложить чемодан представлялось делом нереальным. Даже пары носок найти невозможно, все по одному раскиданы…
— Вот, новые купила!
Она материализовалась в комнате с пачкой носков в руке. Лицо у нее было скорбным. Таким оно становилось каждый раз, когда Мартин собирался в очередную командировку. Мать принялась складывать в чемодан вещи, ворча, что она, вообще-то, не служанка.
— Нашел бы какую-нибудь милую девушку, женился бы, так нет, спутался с этой русской. А у нее дочь невеста…
— Ты куртку мою не видела? Не помнишь, я ее привозил из Канады?
Мартин пытался сменить тему.
— И куртку пора другую…
— Мне не нужна другая, мне нужна эта. Это куртка отца, она приносит мне счастье…
— Твоему отцу она много счастья принесла… — мать шмыгнула носом.
— Ты что? — Мартин подошел к матери и обнял ее.
— Я просто не хочу, чтобы ты уезжал в эту Россию…
— Да ладно тебе, — не слишком убедительно пытался он ее успокоить. — У тебя просто предвзятое мнение. Сейчас все туда едут. И почти все возвращаются обратно…
Он хотел пошутить. Вышло неудачно.
Глава третья
Зтот газетный киоск на Кутузовском стоял с незапамятных времен. Мимо него проезжали, торопясь на свои загородные дачи, Хрущев, Брежнев и прочие властители дум. Некоторые, говорят, даже останавливались — вот она, отрыжка социализма! — чтобы купить газетку или пачку сигарет. Свежо предание…
Утром у киоска традиционно стояла очередь. Даже легкий моросящий дождик не мог остудить стремления аборигенов правительственной трассы узнать свежие сплетни, чтобы приплюсовать к ним новости с душком.
Очень интеллигентно, а ведь, казалось бы, кого хочешь, мог облаять, к киоску подбежал пес — роскошный красавец-овчар, породистый и лоснящийся, деловито обогнул терпеливо ждущих своей очереди двуногих, протиснулся к прилавку и встал на задние лапы. Очередь оживилась.
— Ба! Да такого и за пивом посылать можно! — высказал свое одобрение мужчина в кепке и с брюшком.
— И когда вы напьетесь своего пива?! — вздохнула натерпевшаяся за ним старушка. — Весь подъезд обоссали! Что ставь кодовые замки, что не ставь. А Джек у нас кобелек воспитанный, за всякой гадостью не побежит!
— Еще неизвестно, что гадость: пиво или ваши газеты, — обиделся толстяк.
— Мы с Джеком соседи, у него хозяин солидный, генерал, что ли… — она любовно погладила шелковистую шерсть.
Джек терпеливо ждал, пока киоскерша развернет пакет с запиской и деньгами. А бабуля, окинув бдительным взглядом мужчину, перешла в наступление:
— А ты чего здесь топчешься, если тебе газеты — гадость?
— Мне спички нужно. А ну, Джек… — у мужчины не хватило мужества сказать «вали отсюда» и он подобрал более обтекаемую формулировку, — пошевеливайся. — И обратил свой глас к народу: — Сами генералы всюду без очереди, так и собаки ихние туда же…
Очередь засмеялась. Стихийный митинг не намечался. Продавщица запихнула в пакет Джеку последнюю газету:
— Беги, приятель, не растеряй сдачу…
И обратилась к мужчине:
— А спичек нету…
— Тьфу, так и знал, — сплюнул тот. — Давай, что ли, «Комсомольца»…
Очередь умиленно смотрела, как Джек, пробежав метров сто, запрыгнул в «Джип». Правда, не новый и весьма потрепанный, но все же, не пешком генерал ходит…
— Ну, что там у нас? — спросил Волков, забирая у Джека свежую прессу. — Почитаем? «Буря в парламенте», «Президент и его камарилья», «Пионер заказал двух бабушек»…
Его внимание привлекла фотография на одной из страниц. Точнее, сразу две фотографии. На одной была изображена красивая молодая женщина, на второй, несмотря на плохое качество, явно узнавался Филипп Маковский.
— «В Калифорнии погибла журналистка… — вслух прочитал Волков. — При странных обстоятельствах…»
Он пробежал глазами дальше по газетным строчкам: «По сведениям полиции, незадолго до гибели она встречалась с эмигрантом из России, неким Филом Маковским…»
— Наш пострел везде поспел! Ну, Филиппок…
Волков несколько раз внимательно перечитал заметку. В ней говорилось, что Аманда Лопес готовила сенсационный материал о новой серии наркотиков, и подозревается, что убрали ее именно из-за этого.
— Ладно, Джек, поехали… Думать будем по дороге…
Машина заняла свое место в потоке, но почти тут же застряла в пробке, которая рассасывалась крайне неохотно. Привлекательная девушка, понадеявшись на быстроту своих ног и отсутствие сотрудников ГИБДД, наплевав на правила дорожного движения, решила именно здесь перейти улицу. Она состроила осуждающе поглядывающему на нее Джеку смешную гримаску, а Волкову, ни с того ни с сего, показала средний палец. Он согласно кивнул и проводил ее взглядом. Пробка наконец-то двинулась, чтобы намертво встать на следующем светофоре.