Пассажирка из Кале (сборник)
Шрифт:
Когда женщина повернулась и посмотрела прямо на меня, она произвела впечатление человека, наделенного решительным, несгибаемым характером, который готов на многое, который, приняв решение, идет своей дорогой, не дрожа и не пасуя перед любыми возможными препятствиями.
Потом, к моему удивлению, хотя это было ожидаемо, леди подошла и села за соседний столик. Она говорила своей компаньонке, что хочет узнать обо мне побольше, что хочет привлечь меня на свою сторону, как бы спорно это ни звучало, и, судя по всему, теперь собралась попытаться. Надо сказать, это выглядело несколько вызывающе, но, признаюсь, мне это даже понравилось, и у меня не возникло ни малейшего желания скрестить с ней шпаги. По-видимому, она была умной, расчетливой и отчаянной авантюристкой, возжелавшей обвести меня вокруг пальца, но еще она была красивой женщиной.
Когда официант принес ей тарелку супа, она, зачерпнув первую ложку, низким, напряженным голосом, как будто ей пришлось сделать большое усилие над собой, чтобы нарушить convenances [4] и обратиться к незнакомому мужчине, произнесла по-английски:
– Прошу прощения. Вы сочтете меня странной, но я оказалась в довольно затруднительном положении, даже в опасности, и только поэтому решилась обратиться к соотечественнику, к английскому офицеру.
4
Условности (фр.).
– Как вы узнали? – спросил я, тут же заключив, что мой багаж подвергся осмотру, и стал с интересом ждать объяснений.
– Это было нетрудно. Джентльменов, которые одеваются, как вы, узнать так же просто, как если бы ваши имена были напечатаны у вас на спинах.
– И еще потому, что они, как правило, указаны на вещах из нашего багажа. – Я многозначительно посмотрел на нее, усмехнулся, и лицо ее вспыхнуло. Каким бы твердым ни был ее характер, она сохранила способность краснеть легко и глубоко, природное свойство людей со светлыми лицами.
– Позвольте представиться, – сказал я, сжалившись, и протянул ей свою карточку, которую она приняла с пристыженным видом, похоже, довольно для нее непривычным.
– «Подполковник Бэзил Эннсли, Клуб “Марс и Нептун”», – прочитала она вслух. – А в каком полку вы служили?
– Стрелковый полк принцессы Ульрики. Но после повышения я его оставил и сейчас свободен. Жду назначения.
– Сам себе хозяин?
– В общем, да, пока меня не вызовут на службу. Надеюсь получить место в штабе. А пока катаюсь по Европе.
– И из Люцерна куда-нибудь поедете?
– Конечно. Через Сен-Готард, до Комо, а то и дальше. А вы? Я не ошибаюсь, мы с вами попутчики на Энгадинском экспрессе? – спросил я для поддержания разговора. – Вы едете в Люцерн или дальше?
Глава II
– Возможно. – Ответ последовал не сразу, а после долгого обдумывания. – Если я вообще поеду на этом поезде.
– А у вас есть сомнения?
– Да. Скажу вам честно, я ужасно боюсь этой поездки. Боюсь с тех пор, как… С тех пор, как поняла, что ехать придется. И все оказалось еще хуже, чем я ожидала.
– Позвольте спросить, почему вам так кажется?
– Понимаете, я еду одна. Точнее, почти одна, со мной только моя горничная.
– И ребенок, – добавил я мимоходом, без всякой задней мысли и был удивлен, увидев, что эта случайная фраза заставила ее снова покраснеть.
– Ребенок! О да, ребенок. – Меня поразило, что она не сказала «мой» ребенок.
– Это, конечно же, большая ответственность, – снова пришел на выручку я, и она с готовностью подхватила мысль.
– Да! Вы же видите, в каком я положении. Когда я думаю, что буду всю дорогу ехать в пустом поезде, мне становится страшно.
– Не понимаю, чего вам бояться?
– Только подумайте. Здесь не будет никого, никого кроме нас. Нас, двух одиноких женщин, и вас. Если предположить, что пять проводников и остальные ополчатся против нас? Нас могут ограбить, убить.
– Ну, зачем же так? Не нужно жертвовать здравым смыслом ради глупых страхов. Им не придет такое в голову. Я уверен, все они порядочные, уважаемые люди, работники солидной компании, и, прежде чем попасть сюда, прошли тщательный отбор. В любом случае у меня и отнимать-то нечего. А у вас? У вас есть повод бояться воров? Женщины бывают беспечны и иногда возят с собой драгоценности. Наверняка ваша шкатулка туго забита.
– Вовсе нет, – с почти истеричной поспешностью вскричала она. – У меня нет ничего такого, чем они могли бы соблазниться. Но все равно может случиться что-то ужасное. Я чувствую, что мы находимся в их руках.
– Я этого не чувствую. Скажу прямо, я считаю, что вы сгущаете краски. Но, если вы так боитесь, почему бы вам не подождать и не поехать на другом поезде?
Могу признаться: несмотря на то что у меня не на шутку разыгралось любопытство, я бы предпочел расстаться с ней, оставить и ее саму, и все, что с ней связано, в особенности самую подозрительную часть, загадочное сокровище, в Кале.
– А следующий поезд скоро? – нервно поинтересовалась она.
– Да. До Булони. Он пересекается с поездом из Виктории в 2:20 и с паромом из Фолкстона. Вам нужно доехать до Булони на энгадинском поезде и дождаться его там. Прибывает он, кажется, в шесть вечера.
– Так я потеряю время?
– Несомненно. В Базеле вы будете на два часа позже и можете не успеть на Люцерн и Сен-Готард. Вы, кажется, говорили, что вам нужно в Неаполь?
– Я не говорила Неаполь, – сухо ответила она. – Это, наверное, вам нужно в Неаполь. Я не сообщала, куда еду.
– Возможно. Значит, мне это послышалось. Но я не собираюсь выпытывать у вас, куда вы едете, и сам я не собираюсь в Неаполь. Если я вам больше не нужен, позвольте вас оставить. Пора садиться на поезд, и у меня нет ни малейшего желания опоздать на Энгадинский экспресс.
Она тоже встала и вместе со мной вышла из ресторана.
– Я все же доеду до Булони, – сообщила она о своем решении, хотя я ее не спрашивал, и мы зашли в вагон. Она отправилась в свое купе, а я в свое. Закрываться я не стал, но ее дверь хлопнула.