Пасынки Колумба
Шрифт:
– Владин, а что такое трудовые лагеря для подростков?
– Всех приютских, как только им исполняется тринадцать лет, отправляют туда. Не все же Лендону их кормить? Пусть отрабатывают. Только большинство пытаются увильнуть, убегают, потом сбиваются в подростковые банды. Кровь дурная, ничем не перевоспитаешь. Правитель с ними слишком миндальничает.
– А те кто не сбежал, едут в трудовые лагеря на терроформирование?
– Едут, точнее, их везут. В наручниках, как бандитов. Это правильно, они и есть бандиты, только малолетние.
– Но везут как раз тех, кто не сбежал, а остался в приюте.
– А какая разница, не сейчас, так, когда вырастут, бандитами станут.
– И многие возвращаются?
– Есть такое, но большую часть переводят во взрослые лагеря. Зачем пополнять Лендон бандитами, да и люди всегда нужны на терроформировании. Убыль большая.
– Из-за чего?
– Природа-то дикая, местная. Ты же сам про игольников и крайшей говорил, а их там в джунглях навалом. Да и климат мерзкий. Болота.
– И приютские тоже там?
– Нет, этим послабление. Они работают на землях, прошедших первоначальное терроформирование.
Весь оставшийся вечер Рики размышлял, а утром, когда он принял решение и пошел к дяде, того уже не застал. Опоздал. От расстройства уроки не лезли в голову, ничего не запоминаясь. И на дневной тренировке быстро проиграл учебный бой, получив кучу новых синяков, на которые, впрочем, внимания не обратил.
Дядя приехал к обеду и Рики сразу пошел к нему.
– Да, Рики, что-то хочешь спросить?
– Дядя, а почему вчера на комиссии не было Торри?
– А его зачем? Его даже не допрашивали, сразу отправив в приютский карцер.
– Дядя, он же дружил с Анетом и Вилером. Анет - та еще штучка, скрытный, а вот Вилер мог проболтаться. Он и раньше пробалтывался, Жера за это его сильно бил.
– Так, и что?
– Я подумал, а если кто-то из них Торри что-нибудь сболтнул? Про Запретную долину и гладер.
Глаза дяди стали цепкими.
– А ты соображаешь.
Эвин встал с кресла и пошел к своему рабочему столу, набрал какай-то код и стал ждать соединения. Изображения вызываемого человека Рики не видел, но все слышал.
– Господин Шрадер?
– Добрый день, мистер Гарети. Тот мальчик, Торри, еще не отправлен?
– Одну минуту, я наведу справку... Нет, только что подошел за ним гладер. Двухместный, других ребят на отправку сегодня нет.
– У меня к вам просьба. Задержите на пару часов отправку мальчишки.
Дядя махнул Рики рукой, подзывая к себе.
– Это Рики Шрадер, - дядя представил парнишку мужчине в форме, смотревшим на Рики с экрана визора.
– Ему нужно кое о чем поговорить с мальчишкой. Конечно, без посторонних. И просьба: выключите камеры наблюдения.
– В карцере их нет.
– У Рики будет на всякий случай прибор.
Мужчина помрачнел, но тут же принял учтивое выражение лица.
– Хорошо, мистер Шрадер.
После отключения связи дядя сообщил Рики:
– Приют тебе покажут. Я пошлю садовника, он знает дорогу. Обратно доберешься сам. Здесь не так далеко, полчаса ходу. Но это в новом городе. Вот прибор, при включении он создает помехи для следящих устройств. Что-то я не доверяю этому Гарети. О чем говорить с Торри ты и сам знаешь. Удачи, мой мальчик.
До приюта оказалось немного дольше - садовник был не так быстр, как хотелось Рики. Зато в приюте его сразу же проводили к директору мистеру Гарети. Довольно скользкий и неприятный тип. Рики это сразу понял, стоило ему только на него взглянуть воочию. А сканирование только подтвердило этот вывод. И, кстати, Гарети его почему-то побаивался. Потом, когда он вышел из его кабинета, до Рики дошла причина этому. Гарети посчитал, что Рики сын Эвина Шрадера. И что? Да то, что у сильных эмпатов и дети тоже эмпаты. А раз так, то у директора приюта были основания уважать посетителя. Неизвестно, что он, этот юный эмпат, у него в голове обнаружит. С таким лучше не ссориться. Да и с самим Эвином тоже.
А вот и карцер, расположенный в подвале приюта. Сыровато что-то. И уже темно, хотя до наступления темноты еще несколько часов.
Рики демонстративно включил прибор, данный дядей, и шагнул в камеру. Торри, его бывший друг сидел на соломенном полу. Руки были скованы спереди наручниками. Лицо всё в синяках, кое-где в кровоподтеках. А в глазах безнадега.
Впрочем, при появлении Рики глаза ожили, удивленно расширившись. Он не понимал, как здесь оказался его бывший друг и почему он здесь. К тому же хорошо одет, чист и без наручников.
– Привет, Торри.
– Привет, - недоуменно, но вместе с тем и настороженно ответил Торри.
– Мне разрешили с тобой поговорить. Ты знаешь, что тебя ждет?
– Знаю. Скоро должны отправить в лагерь, как только машина подойдет.
– Она уже здесь, я ее видел во дворе. Но у нас есть еще время.
– Для чего?
– Слушай, я сам точно не знаю. Вот захотелось поговорить.
– А как ты здесь оказался?
– В приюте или в камере? Впрочем, без разницы. Это директор приюта разрешил.
– А ты его откуда знаешь?
– Не знаю. Дядя ему позвонил, сказал, чтобы отправку задержали.
– А дядя кто?
– Эмпат. Очень сильный. Уважают его.
Рики проверил Торри и увидел, что у него появилась толика надежды. Но тут же исчезла.
– Я видел твоих родителей.
– Когда?