Пасынки Вселенной
Шрифт:
— А теперь, — проговорил Джо, — я покажу тебе звезды!
В темноте рука Джо-Джима скользнула по другой группе из восьми лампочек.
О, миг сотворения мира!
Со стен стеллариума, точнейшим образом воспроизведенные, светя так же ровно и безмятежно, как их прототипы в черных глубинах космоса, на него смотрели звезды.
Как драгоценные самоцветы, разбросанные с небрежной щедростью по искусственному небу, перед ним лежали бесчисленные солнца — перед ним, над ним, под ним, за ним, вокруг него. Он висел в одиночестве посреди звездной вселенной.
— Ооооооох! — невольно выдохнул он.
Хью так стиснул подлокотники, что чуть не сломал ногти, но не заметил этого. Он больше не боялся; в его душе оставалось место лишь для одного чувства. Жизнь Корабля, суровая и будничная, не оставляла место прекрасному; впервые в жизни он испытал невыносимый экстаз незамутненной красоты. Это потрясло его до боли.
Лишь через некоторое время Хью настолько оправился от шока и последовавшего за ним оцепенения, чтобы заметить сардоническую ухмылку Джима и сухой смешок Джо.
— Хватит? — спросил Джо. Не дожидаясь ответа, Джо-Джим включил свет с помощью панели на своем левом подлокотнике.
Хью вздохнул. У него болело в груди, а сердце тяжело стучало. Он вдруг осознал, что все это время не дышал.
— Ну, умник, — спросил Джо, — теперь убедился?
Хью снова вздохнул, сам не зная, почему. Когда вновь зажегся свет, он опять почувствовал себя в безопасности, но его охватило ощущение огромной потери. В глубине души он знал, что, раз увидев звезды, больше не сможет быть счастлив. Ему уже не заглушить этой ноющей боли в груди, этой только что зародившейся смутной тоски по утраченному небу и звездам, хотя в простоте своей он еще не мог этого понять.
— Что это было? — хрипло спросил он.
— Оно и было, — ответил Джо. — Мир. Вселенная. То, о чем я и пытался тебе рассказать.
Хью напрягся, яростно соображая.
— Это и есть «то, что Снаружи»? — спросил он. — Все эти прекрасные маленькие огоньки?
— Ну да, — сказал Джо. — Только они не маленькие. Понимаешь, они очень далеко — может, за тысячи миль отсюда.
— Что?
— Да, да, — настаивал Джо. — Там, снаружи, места много. Космос! Он огромен. Да что там, некоторые из этих звезд могут быть размером с Корабль — а то и больше.
Лицо Хью, перекошенное от умственных потуг, представляло собой жалкое зрелище.
— Больше Корабля? — повторил он. — Но… но…
Джим нетерпеливо закивал головой.
— Что я тебе говорил? Теряешь время на этого балбеса. Он не способен…
— Полегче, Джим, — мягко перебил Джо. — Не жди, что он побежит, еще не научившись ползать. У нас и то это заняло некоторое время. Я смутно припоминаю, что и ты когда-то не сразу поверил своим глазам.
— Врешь, — заносчиво проговорил Джим. — Это тебя нужно было долго уговаривать.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Джо. — Мы оба не сразу поверили.
Хойланд не обратил внимания на перепалку братьев. Обычное дело; он же размышлял о вещах далеко не обычных.
— Джо, — спросил он, — а что случилось с Кораблем, когда мы смотрели на звезды? Мы что, смотрели прямо сквозь него?
— Не совсем, — сказал Джо. — Мы вообще-то смотрели не прямо на звезды, а как бы на их изображение. Как будто… Ну, в общем, это делается с помощью зеркал. У меня есть книга об этом.
— Но можноувидеть и сами звезды, — встрял Джим, мгновенно забыв о пикировке. — Там впереди есть помещение…
— Ну да, — перебил Джо, — у меня из головы вылетело. Капитанский мостик. Там одна стена стеклянная. Можно просто посмотреть наружу.
— Капитанский мостик?Но…
— Да не этого Капитана! Он-то там никогда не был. Так написано на табличке над дверью.
— А что такое «мостик»?
— Провалиться мне, если я знаю. Просто название такое.
— Вы сводите меня туда?
Джо хотел было согласиться, но вмешался Джим.
— В другой раз. Пошли обратно — я проголодался.
Они снова прошли сквозь трубу, разбудили Бобо и проделали долгий путь назад.
Прошло много времени, прежде чем Хью уговорил Джо-Джима снова взять его на разведку, но это время прошло не зря. Нигде Хью не видел столько книг, как у Джо-Джима. Некоторые из них Хью читал и раньше, но теперь перечитывал с новым пониманием. Он читал и читал, поглощая новые мысли, спотыкался, боролся, пытался понять. Он забывал о сне и пище, и лишь боль в желудке напоминала ему о нуждах тела. Утолив голод, он возвращался к книгам и снова читал, пока голова не начинала раскалываться, а глаза не отказывались видеть.
Служить Джо-Джиму оказалось довольно легко. Хотя он не освобождал Хью от обязанностей, но не возражал против чтения, лишь бы тот находился в пределах слышимости и откликался по первому зову. Обязанности сводились в основном к игре в шашки с одной из голов, когда вторая отказывалась, да и это время было не совсем потеряно, потому что, играя с Джо, частенько удавалось завязать разговор о Корабле, его истории, приборах и оборудовании, людях, которые его построили и управляли им поначалу, — а также ихистории, и о Земле, этом невероятном, странном месте, где люди жили не внутри, а снаружи.
Хью все удивлялся, как они не падали.
Он обсудил это с Джо и в конце концов получил некоторое представление о гравитации. Сердцем он так и не смог этого воспринять — идея оказалась слишком невероятной, но как концепцию смог ее понять и использовать много позже, в своих первых попытках приблизиться к науке баллистики и искусству астронавигации и управления космическим кораблем. Позже на этой основе он задумался о проблеме веса на самом Корабле, — о проблеме, которая никогда раньше не волновала его. То, что чем ниже спускаешься, тем тяжелее становишься, казалось ему настолько естественным, что тут и думать было не о чем. С центробежной силой он был знаком на примере пращи. Но применить это знание ко всему Кораблю, представить, что Корабль вращается как праща и тем самым придает предметам вес, — это было слишком сложно. В это он не мог поверить.