Пасынок судьбы. Расплата
Шрифт:
Тогда я и не предполагал, что ждет меня завтра…
Ночь прошла спокойно. Вообще, после заносов под Исаклами все пошло хорошо, и я уже надеялся, что все беды, которые навлек на меня амулет, позади!
Утром мы позавтракали в пельменной и поехали дальше, к полудню позади остался заснеженный дымный Челябинск, а еще через пару часов «Камаз» свернул у Шумихи на Куртамышскую дорогу.
– Через минут сорок будем на месте! Николаич, ты знаешь, куда нам ехать в этом Куртамыше? – поинтересовался Пеклеванный.
Смирнов замялся:
– Нам не в сам Куртамыш – надо будет свернуть, я покажу, где, и еще километров сорок-пятьдесят по проселку. Сейчас холодно, грязь замерзла, думаю, мы не застрянем!
Горы отступили от дороги еще под Челябинском, теперь вокруг расстилалась тайга, заснеженные сосны, ели, кедры покрывали склоны холмов, угрюмо надвинувшись к самой обочине.
Мы не доехали до Куртамыша трех километров, когда Смирнов объявил, что пора поворачивать. «Камаз» съехал с асфальта на грунтовку, уходящую в глубь тайги, и мы запрыгали на сиденьях – проселок напоминал стиральную доску. Скачка продолжалась почти час, стало смеркаться, и почти в четыре мы наконец выскочили на высокий заснеженный берег большой, еще не замерзшей реки. Дорога вела вниз, к самой воде, где и заканчивалась. Приехали!
– Ну и куда дальше? – неприятным голосом спросил Пеклеванный.
– А дальше я хочу с вами поговорить! – Смирнов снял, по-моему в первый раз за все время, свою шляпу, вытер платком пот со лба, хотя в кабине было не жарко, внимательно посмотрел на нас, и сказал:
– Дело в том, что я хочу дать вам возможность заработать! Вы оба явно не богачи, и пять тысяч долларов каждому будут не лишними!
– Э-э-э? – протянул Пеклеванный, заблестев глазами. Что касается меня, то я ничего не понял – о чем, черт возьми, идет речь?
– Мы приехали сюда не за кедровым маслом! – продолжил между тем Смирнов: – Нет, по документам мы повезем отсюда именно его, но на самом деле здесь, недалеко, за рекой, лежит имущество нашей метеорологической экспедиции – приборы, журналы наблюдений и прочее. Приборы очень ценные, дорогие, но если вывозить их обычным путем – хлопот не оберешься! Во многих приборах ртуть, радиоактивные элементы, нужно запастись кучей справок из санэпидстанции, разных экологических организаций, а на их сбор уйдет полгода! Поэтому мы решили вывезти все втихаря, не привлекая внимания.
– А почему ваше… ваши вещи оказалось здесь? – спросил Пеклеванный, насторожившись.
– Мы прошедшим летом проводили в этой речной долине микроклиматические исследования для одной шведской фирмы. Кажется, шведы хотят построить здесь какой-то рудник, и им нужно знать, подходит ли здешний климат для шведских специалистов и рабочих, к слову, на Западе всегда так делают!
Наша экспедиция проработала все лето, но в конце августа из-за конфликта с местными властями нам пришлось свернуть наблюдения и уехать, причем на оборудование они хотели наложить арест – на том берегу заповедник, и мы, якобы, нарушали закон, работая на его территории. Все осталось там – все данные, записи, анализы, плод работы десяти человек! Мы сообщили заказчику, что случилось – и нам предложили вывезти все вот таким вот способом, не привлекая внимания.
Вы не волнуйтесь, все будет в порядке! Все печати, бланки, накладные у меня с собой – комар носа не подточит! И, кроме того, я плачу вам за участие и молчание – пять тысяч долларов каждому! Это большие деньги!
– А почему вы нам сразу не сказали, в чем дело? Ну, еще там, в Ряжске? – спросил я.
– Честно сказать, я побоялся, что вы откажетесь, и наша поездка не состоится!
– Ага! А теперь нам вроде и деваться некуда! – как-то слишком радостно сказал Пеклеванный, и тут же добавил: – Ну, раз другого выхода нет, я согласен! Серег, а ты?
Я колебался, и чтобы протянуть время, спросил:
– А это оборудование ваше, оно что, в чистом поле лежит?
– Нет, зачем же в поле! Мы в стороне от базы выкопали траншею, упаковали все приборы и журналы с записями в полиэтилен, уложили внутрь, накрыли сверху досками и засыпали землей! Места тут глухие, вряд ли кто что тронет!
– А как мы попадем на тот берег?
Смирнов усмехнулся:
– Так вы согласны?
Я помотал головой:
– Ну, а все-таки?
– Тут, под обрывом, спрятана лодка! Я рейсов за пять-шесть перевезу все на этот берег, а вы поможете мне уложить приборы в ящики и погрузить их в машину! Ну как, идет?
Я снова помотал головой и обратился к Пеклеванному:
– Саня, пойдем-ка, выйдем!
Мы вылезли из теплой кабины на снег, закурили, и я спросил его:
– Ты серьезно думаешь, что у него там приборы?
– А хрен его знает! – беспечно махнул рукой Пеклеванный: – Нам-то с тобой какая разница – он такую деньгу платит, во! А на счет груза – так ты не боись, никто эти ящики вскрывать не будет! Да, почитай, половина машин на трассе везет не то, что в путевках или накладных написано! И ничё, все путем! Давай, Серега, соглашайся! Я машину сразу куплю, ну, не новую, косаря за три! А на остальные мы с женой летом на юга махнем, на Кипр! А то сколько живу, ни разу за границей не был! Или нет, лучше добавлю к кредиту, и хату новую куплю, во! Серега! Ну!?
Я плюнул, понаблюдал, как желтоватый шарик слюны протаял в снегу ямку, и сказал:
– Ладно. Согласен!
– Вот и ништяк! Вот и зашибись! – засуетился Пеклеванный, подбежал к «Камазу», рванул дверцу: – Николаич! Серега согласен! Давай, командуй, че, как, когда начнем!
Лже-экспедитор вылез из машины, надел шляпу и сказал:
– Тянуть не будем – сейчас и начнем! Сергей, вы пойдете со мной, поможете с лодкой, а вы, Александр, разверните машину и подгоните ее к самой реке!
Смирнов покопался в портфеле, достал оттуда объемный сверток, развернул его, и в его руках оказались мягкие резиновые сапоги-бродни от армейского ОЗК. Смирнов натянул их поверх своих ботиночек, подвязал лямки к поясу, спрыгнул с подножки на снег:
– Все, пойдемте, это тут, рядом!
Мы пошли вдоль узкой ледяной кромки, наморозившейся у берега. Сзади зарычал разворачивающийся «Камаз». Смирнов освещал дорогу карманным фонариком, вглядываясь в бурелом под обрывом. Минут через пять он остановился у большой кучи веток: