Патриаршие пруды. Переулками до Чистых прудов
Шрифт:
В доме № 4 в 1930-х гг. была квартира артиста Э. П. Гарина, а в несохранившемся строении на месте дома № 12 в 1851 г. жил физиолог И. М. Сеченов.
Николай Николаевич Поликарпов
Высокие дома по Малому Патриаршему переулку обрамляют юго-западную сторону пруда. Из них следует отметить дом № 5 с оригинальными балконными нишами, украшенными росписями (1930-е гг., архитектор В. Н. Владимиров). В нем была последняя квартира авиаконструктора Н. Н. Поликарпова (1892–1944), которому посвящена мемориальная доска. Его удивительная судьба служит примером того, как в Советском Союзе не щадили человеческую жизнь и выжимали из людей все, что было необходимо правителям. Он еще в молодости полюбил авиацию и стал работать на авиационном заводе. Талантливый инженер-самородок уже в 1923 г. создает первый советский истребитель и еще несколько успешных моделей, но в 1929 г. его арестовывают, обвиняют в участии в «контрреволюционной вредительской организации» и приговаривают к смертной казни. Два месяца он ждет смерти, но его отправляют в «шарашку», тюремное конструкторское бюро, где он разрабатывает исключительно успешный самолет И-5, находившийся в продолжение 9 лет на вооружении. После показа этого самолета Сталину его освобождают (но приговор отменяют только через 12 лет после его смерти!), и он работает над целой серией истребителей. Скончался он еще не старым – сказались долголетние издевательства. После кончины Поликарпова конструкторское бюро возглавил специалист в области ракетной техники В. Н. Челомей, который тоже жил в этом доме. Тут жил ученик и племянник Н. Е. Жуковского, конструктор авиационных двигателей А. А. Микулин, пропагандировавший на склоне лет (он умер в 90 лет) систему оздоровления: он написал книгу «Активное долголетие (моя система борьбы со старостью)». В 1938–1941 гг. здесь жили любимец Сталина конструктор А. С. Яковлев (1906–1989), автор самолетов Як, и еще один известный авиаконструктор С. В. Ильюшин.
Ранее, до возведения современного, тут стоял небольшой домик, где жила пианистка Е. А. Бекман-Щербина. Ее муж – автор самой известной новогодней детской песенки «В лесу родилась елочка…», написанной для дочери на слова Р. А. Кудашевой. В 1905 г. Бекман-Щербина записала музыку, так как автор «был на тот счет неграмотным», и песенка обрела бессмертие. Автор текста до 1941 г. не знала о том, что ее слова положены на музыку, да еще на такую известную.
Ермолаевский переулок начинается от старинной усадьбы (№ 1), главный трехэтажный дом которой расположен во дворе торцом к линии улицы. Он был построен здесь, возможно, еще в XVIII в. В 1820-1830-х гг. усадьба принадлежала князю А. М. Урусову, у которого в 1827 г. часто бывал А. С. Пушкин.
После освобождения из михайловской ссылки Пушкин окунулся в водоворот развлечений московского общества, которых он был так долго лишен, – балы, вечера, театральные представления, прогулки следовали одни за другими. По воспоминаниям, «в конце двадцатых годов в Москве славился радушием и гостеприимством дом князя Александра Михайловича и княгини Екатерины Павловны Урусовых. Хозяйка, урожденная Татищева, родная сестра знаменитого русского посла сначала в Мадриде, а потом в Вене, Дмитрия Павловича Татищева, была женщина весьма образованная, прекрасно знала иностранные языки и в особенности английский… Но не одно радушие и образованность хозяев влекли в этот дом тогдашнюю молодежь – и туземную, и приезжую… Нельзя сказать, чтобы князь Урусов делал большие и парадные приемы гостей или вообще устраивал роскошные званые вечера, тем не менее почти каждый день собирался у него тесный кружок друзей и знакомых, преимущественно молодых людей». Пушкин с удовольствием бывал здесь, и немалую роль в его посещениях имело то обстоятельство, что у Урусовых были хорошенькие дочери, которые считались украшением московского общества, и, конечно, Пушкин никак не мог пройти мимо такого «цветника». Один из молодых людей приревновал Пушкина, бывшего центром собиравшегося общества, и вызвал его на дуэль, которую удалось предотвратить с помощью пушкинского друга Соболевского.
Позднее этот участок перешел в военное ведомство – тут сначала находился 3-й кадетский корпус, а потом штаб гренадерского корпуса, от которого сохранилось здание солдатских казарм (№ 3).
Высокие дома по соседству были построены в 1905 г. – № 6 (архитектор О. Г. Пиотрович), в 1910 г. – № 2 и 4 (архитектор А. Н. Кардо-Сысоев), № 10 (архитектор Э. К. Нирнзее). В доме № 10 в 1930-х гг. жил патологоанатом А. И. Абрикосов. В ряду этих домов появился новый (№ 8, 1982 г.), выгодно отличающийся от своих современных собратьев нестандартным обликом. Его авторы – Ю. Соколов, Ю. Милаев, Л. Подрезкова – внимательно отнеслись к непростой задаче сопряжения новой и старой застройки, решив его фасад в формах, напоминающих те, которые применялись в начале прошлого века.
Может быть, самое заметное здание из окружающих пруд – это дом (№ 9), о котором известный архитектор Ф. А. Новиков сказал, что это и есть «проявление ложной монументальности, подлинного мещанства в архитектуре». Он издалека выделяется не в меру крупными колоннами и львами, в прошлом столетии украшавшими чуть ли не каждую усадьбу, дворянскую или ту, которая хотела ею казаться. Однако этот дом построен не в XIX в., а в 1944–1945 гг. (архитекторы М. М. Дзисько и Н. И. Гайгаров) для генералов. Квартиры там состояли из такого набора комнат: передняя, холл, гостиная, кабинет, туалетная, коридор, детская, спальня, столовая, передняя перед кухней, комната домработницы, кухня, кладовая, уборная.
Похожая, но значительно более сдержанная обработка фасада у соседнего дома (№ 13), построенного в 1911 г. архитектором В. А. Величкиным.
Еще одна постройка, к которой также вполне можно приложить слова Новикова, – большой жилой дом на углу Малой Бронной, получивший претенциозное название «Патриарх», произведение архитекторов С. Ткаченко, О. Дубровского и др. (2002 г.), «снесших» дом-«яйцо» на улице Машкова. По количеству отрицательных отзывов дом, вероятно, занимает первое место в Москве. Как писал архитектурный критик, «это здание открытое и бескорыстное выражение вкуса „нового русского” – богатый, декоративный, помпезный „китч”». Дом «выглядит шедевром кондитерского искусства. Гордым и величественным бисквитным тортом с орехами, который несли, но не донесли и немного помяли. Сверху его припекло летнее солнце, и он отчасти потерял форму, и белым кремом пилястр стекает понемногу на мостовую». Самое плохое во всем этом разгуле плохого вкуса – это нежелание считаться со спокойным и уютным характером редчайшего московского уголка.
Возрождением классических форм в наше время советская архитектура во многом обязана И. В. Жолтовскому, именем которого был назван Ермолаевский переулок в 1961 г., возможно, потому, что здесь находилось здание Московского архитектурного общества (№ 17), организации, объединявшей многих архитекторов нашего города. Проект этого здания был заказан архитектору Д. С. Маркову, и оно было построено в 1916 г.
Исконное название переулка произошло от церкви Св. Ермолая, «что на Козьем болоте», находившейся на месте небольшого бульвара между домами № 21 и 23, выстроенными в 1950-х гг. Церковь стояла в Патриаршей слободе, а ее придел был освящен в начале XVII в. патриархом Гермогеном в честь святого Ермолая – ведь патриарха в миру звали Ермолаем. В 1682 г. построили каменное здание, которое позднее много раз перестраивалось, – так, в 1836 г. возвели новую высокую колокольню, а через четыре года обширную трапезную. Новые строения обрамлены доходными домами, появившимися в начале XX в., – № 19 (1910 г., архитектор О. Г. Пиотрович), № 25 (1909 г., архитектор Э. К. Нирнзее) с оригинальными ограждениями балконов (в нем в 1910-х гг. жил художник И. И. Нивинский) и № 27 (1908 г., архитектор О. Г. Пиотрович).
Дом Ф. О. Шехтеля. Ермолаевский пер., № 28
За поворотом улицы – небольшой особняк (№ 28), построенный для себя архитектором Ф. О. Шехтелем. Над входом на золотистом мозаичном фоне выложены цифры 96 (дата строительства особняка) и латинские буквы N и S (инициалы Натальи Шехтель, супруги архитектора). Особняк составлен как бы из нескольких объемов и островерхими завершениями напоминает образ средневековой крепости-замка. Теперь тут посольство Уругвая.
Ранее Большой Козихинский переулок выходил к Садовому кольцу между домами № 21 и 23 в Ермолаевском переулке. Теперь же он проходит под аркой новых зданий напротив. В просторечии этот переулок, как и всю местность вокруг, называли Козихой. Произошло название переулка от Патриаршей слободы на Козьем болоте. В прошлом веке Козиха была своеобразным московским «Латинским кварталом», излюбленным местом поселения студентов, сложивших об этих местах шутливую песню:
Есть в широкой МосквеОдин шумный квартал,Что Козихой большойНазывается.От зари до зари,Лишь зажгут фонари,Вереницей студентыШатаются…С 1959 по 1992 г. Большой Козихинский переулок назывался улицей Остужева, в честь выдающегося актера Малого театра, жившего в доме № 12/2 почти 50 лет, с 1904 г. до самой кончины в 1953 г. Остужев был его актерским псевдонимом, взятым взамен фамилии Пожаров, которая вызывала определенные ассоциации при вызовах его публикой. Актер романтико-героического амплуа, он создал великолепные образы Отелло, Карла Моора, Незнамова и был любимцем публики. Еще молодым, в расцвете сил и дарования он в два дня оглох, но сумел не предаться отчаянию и продолжал играть еще много лет. «Он не бросил сцены, – вспоминала актриса Е. Д. Турчанинова. – Он не искал снисхождения. Он работал, запоминая наизусть роли своих партнеров, ловя реплики по губам партнеров во время спектаклей, и, не слыша себя, умел соразмерять звук своего пленительного голоса. Зритель, зачарованный талантом Остужева, и не думал о том, какой героический подвиг происходит у него на глазах, когда глухой актер потрясает его своей игрой». Он жил одиноким, без семьи, без прислуги, в коммунальной квартире, занимая две небольшие комнаты. Одна комната напоминала слесарную мастерскую: в ней стоял верстак и находилось множество инструментов. Он увлекался слесарным делом, и ему несли на починку вещи со всей округи. Вторая же комната, если судить по вещам, принадлежала фотографу, охотнику и актеру.