Патрик Кензи
Шрифт:
— Ах, — сказал я, — но это такой человеческий поступок!
Когда двери закрылись, я заметил, что он нажал кнопку 38-го этажа, и, надавив на эту же кнопку, я прислонился к стенке.
Он окинул взглядом мое поцарапанное, в ссадинах лицо, мою перевязь, мою одежду, до неузнаваемости измятую одиннадцатью часами пребывания в машине.
— У вас какое-нибудь дело на тридцать восьмом? — спросил он.
— Да. Дело.
Прикрыв глаза, я оперся о стену лифта.
— А что за дело? — поинтересовался он.
— Ну а вы как думаете?
— Да не знаю я.
—
— Да я работаю там!
— И не знаете, чем занимаются на тридцать восьмом этаже? Надо же! Первый день работаете, наверное?
Он перевел дух, в то время как лифт одним махом проскочил двадцать первый этаж, проскочил с такой скоростью, что мне казалось, будто щеки мои вот-вот соскользнут на подбородок.
— Молодой человек, — сказал он, — думаю, вы ошиблись.
— Молодой человек? — удивился я, но, поглядев на него внимательнее, понял, что в первоначальной оценке его возраста я ошибся минимум лет на десять. Меня ввели в заблуждение как его смуглая упругая кожа, густые темные волосы, так и энергичная быстрая походка, но он оказался просто моложавым стариком лет шестидесяти, если не больше.
— Да, вы определенно не туда попали.
— Почему вы так считаете?
— Потому что я знаю всех клиентов фирмы, а вас я не знаю.
— Я новый клиент, — сказал я.
— Сомневаюсь, — сказал он.
— Да нет, правда.
— Вранье собачье, — сказал он, одарив меня снисходительной улыбкой, обнажившей его прекрасно запломбированные белоснежные зубы.
Когда он сказал «фирма», я догадался, что речь идет не о финансовом учреждении.
— Я вот травму получил, — сказал я, приподнимая руку на перевязи. — А я барабанщик группы «Ружья и розы», роковой группы. Слыхали про такую?
Он кивнул.
— У нас вчера вечером концерт был во Флите, и кто-то запустил петарду в неположенном месте, и вот теперь мне требуется адвокат.
— Серьезно?
— Да.
— Барабанщика группы «Ружья и розы» зовут Мэтт Сорем, и вы на него вовсе не похожи.
Шестидесятилетний фанат группы «Ружья и розы»? Как такое возможно? Везет мне, нечего сказать!
— Был Мэтт Сорем, — сказал я. — Был. Но у них с Экслом размолвка вышла, и тогда привлекли меня.
— Играть в Флит-центре? — сказал он, когда мы уже достигли 38-го этажа.
— Да, приятель.
Двери открылись, но он заблокировал их, просунув руку между створок.
— Вчера вечером во Флит-центре «Кельты» сражались с «Быками». Я знаю. У меня там абонемент. — И он опять широко улыбнулся мне. — Кто бы ты там ни был, молись господу богу, чтобы лифт спустился в вестибюль раньше, чем там окажутся охранники!
Он вышел и не сводил с меня глаз, пока двери не начали закрываться. За его спиной я успел прочитать выведенные золотом фамилии на табличке: «Гриффин, Майлс, Кеннили и Бергман».
Я улыбнулся и прошептал: «Дезире!»
Он рванулся вперед, опять просунул руку в дверь лифта, и створки снова раскрылись.
— Что ты только что сказал?
— Вы меня слышали, мистер Гриффин. А может, называть вас просто Дэнни?
36
Его кабинет имел все, в чем нуждается преуспевающий делец, кроме, может быть, ангара для личного реактивного самолета. Однако если бы он захотел, то кабинет вместил бы и самолет.
Приемные перед кабинетом были пусты, если не считать одинокой фигуры секретаря мужского пола, заполнявшего кофейными фильтрами многочисленные кофейные автоматы, расставленные по приемным. Где-то вдали гудел пылесос.
Дэниел Гриффин повесил в шкаф пальто и пиджак, после чего обошел стол, такой огромный, что мне показалось, будто размеры его исчислялись в ярдах. Он уселся и сделал мне знак сесть напротив.
Я продолжал стоять.
— Кто вы? — спросил он.
— Патрик Кензи, частный детектив. Если вы интересуетесь моей биографией, можете осведомиться о ней у Чезвика Хартмана.
— Вы знакомы с Чезвиком?
Я кивнул.
— Уж не вы ли помогли его сестре выпутаться из неприятной ситуации в Коннектикуте несколько лет назад?
Я взял в руки со стола стоявшую с краю тяжелую бронзовую фигурку и принялся рассматривать ее. Это было изображение какого-то восточного божка или же мифологического персонажа — женщина с короной на голове, но с лицом, обезображенным свисавшим с него вместо носа слоновьим хоботом. Женщина сидела скрестив ноги, глядя на рыбу, выпрыгнувшую из моря прямо к ее ногам. Четыре руки женщины держали соответственно боевой топорик, бриллиант, бутылочку с притиранием и свернувшуюся кольцом змею.
— Шри-ланкийское? — спросил я.
Подняв брови, он кивнул:
— В то время это, конечно, называлось Цейлоном.
— Угу, — сказал я.
— Что вам от меня надо? — спросил он.
Я взглянул на фотографию красивой улыбающейся женщины, на другую, где были взрослые дети и целый выводок безупречных в своей прелести внучат.
— За республиканцев голосуете? — осведомился я.
— Что?
— Фамильные ценности, — сказал я.
— Я не понимаю.
— Что надо было Дезире? — спросил я.
— Боюсь, что вас это совершенно не касается.
Он приходил в себя после полученного возле лифта шока — голос его окреп, а в глазах опять засверкало праведное негодование. Скоро он вновь начнет мне угрожать охранниками, так что придется нанести ему удар под дых.
Я обошел стол и, сдвинув настольную лампу, сел на столешницу, так что нога моя свешивалась в дюйме от его ноги.
— Дэнни, — сказал я, — если б у вас с ней было простое свидание, вы ни за что бы не выпустили меня из лифта. Вам надо скрыть какую-то ужасную тайну. Нечто огромное, постыдное и противозаконное, за что вас можно упрятать в тюрьму на веки вечные. Пока что я не знаю, что именно вы скрываете, но мне известно, как действует Дезире, и известно, что она и пяти минут не потратила бы на ваши дряблые гениталии, если б не получила взамен нечто существенное. — Наклонившись к нему, я ослабил узел его галстука и расстегнул ему воротничок. — Так что признавайтесь.