Патруль времени (сборник)
Шрифт:
Пум вздохнул. Но его лицо тут же озарила улыбка.
– Ну что ж, хозяин, это подойдет! По правде говоря, от мысли, что придется всегда жить среди чужаков, мне было немного не по себе. – Упавшим голосом он добавил: – Вы когда-нибудь навестите меня?
– Разумеется… Или ты, если захочешь, сможешь приехать ко мне во время отпуска на какую-нибудь базу отдыха в будущем. Работа у патрульных тяжелая и временами опасная, но и отдыхать мы умеем.
Эверард умолк, но вскоре заговорил снова:
– Конечно, сперва тебе нужно учиться, получить образование, приобрести навыки, которых у тебя нет. Ты отправишься в Академию –
– Я стану взрослым?
– Верно. В Академии тебе дадут знания, а заодно сделают тебя повыше ростом и пошире в плечах. Ты станешь другим человеком, но это будет нетрудно устроить. Имя сгодится прежнее: оно достаточно распространенное. Моряк Пуммаирам, который несколько лет назад ушел в плавание простым матросом, добился успеха в торговле и желает теперь купить корабль, дабы организовать свое собственное дело. В глаза тебе особенно бросаться не нужно: это повредило бы нашим намерениям. Просто зажиточный и уважаемый подданный царя Хирама.
Мальчишка всплеснул руками.
– Повелитель, ваш слуга потрясен вашей щедростью.
– Подожди-подожди, – ответил Эверард. – У меня есть определенные полномочия действовать в подобных случаях по собственному усмотрению, и я намерен предпринять кое-что в твоих интересах. Даже когда ты заведешь свое дело, тебя не будут воспринимать всерьез, пока ты не женишься. А посему тебе нужно взять в жены Сараи.
Пум простонал и в недоумении уставился на патрульного.
Эверард засмеялся.
– Ладно тебе! – сказал он. – Она, конечно, не красавица, но уродиной ее тоже не назовешь. Мы многим ей обязаны. Верная, умная, всех во дворце знает, а это тоже полезно. Она никогда не догадается, кто ты есть на самом деле, – просто будет женой капитана Пуммаирама и матерью его детей. А если у нее и возникнут какие-то вопросы, я уверен, у нее хватит ума не задавать их. – Строгим голосом он добавил: – Ты будешь добр к ней. Слышишь?
– Это… ну, это… – Взгляд Пума остановился на танцовщице. Финикийские мужчины жили по двойному стандарту, и увеселительных заведений в Тире было предостаточно. – Да, господин.
Эверард хлопнул собеседника по колену.
– Я же тебя насквозь вижу, сынок. Может статься, тебе не так уж и захочется развлекаться на стороне. Что ты скажешь, если твоей второй женой станет Бронвен?
Пум зарделся от радости, и наблюдать за ним было одно удовольствие.
Эверард посерьезнел.
– До отъезда, – объяснил он, – я намерен сделать Хираму подарок, что-нибудь необычное вроде большого золотого слитка. Богатства Патруля неограниченны, и на подобные траты у нас смотрят сквозь пальцы. Хирам, в свою очередь, не сможет отказать мне в моей просьбе. Я попрошу у него рабыню Бронвен и ее детей. Когда они будут моими, я официально отпущу их на волю и дам ей приданое. Я уже спрашивал ее. Если она сможет быть свободной в Тире, Бронвен предпочла бы остаться здесь, а не возвращаться на родину, где ей придется делить обмазанную глиной лачугу с десятью или пятнадцатью соплеменниками. Но для этого ей нужно найти себе мужа, а детям – отчима. Как насчет тебя?
– Я… я хотел бы… но вот она… – Пум залился краской.
Эверард кивнул.
– Я обещал ей, что найду достойного человека.
«Поначалу она расстроилась, – вспомнилось ему. – Однако в этой эпохе, как и в большинстве прочих, романтика пасует перед практичностью. Потом Пуму, быть может, придется трудно, поскольку семья его будет стареть, в то время как он – лишь имитировать старость. Однако благодаря странствиям по времени он будет с ними в течение многих десятилетий своей жизни. Да и воспитание другое; американцы, пожалуй, более чувствительны. Видимо, все будет хорошо. Женщины, без сомнения, подружатся и образуют союз, чтобы спокойно править домом капитана Пуммаирама и заботиться о нем самом».
– В таком случае… о, мой повелитель! – Пум вскочил на ноги и запрыгал от радости.
– Спокойнее, спокойнее, – ухмыльнулся Эверард. – Помни, по твоему календарю пройдут годы, прежде чем ты займешь свой пост. Ну, чего медлишь? Беги к дому Закарбаала и расскажи все Зоракам. Они будут готовить тебя к Академии.
«Что касается меня… нужно будет провести еще несколько дней во дворце, а затем можно и к себе, без спешки, с достоинством, не вызывая никаких сомнений или подозрений. Опять же Бронвен…» Он грустно вздохнул, подумав о чем-то своем.
Пума рядом с ним уже не было. Мелькали пятки, развевался пурпурный халат – маленький пострел с пристани спешил навстречу судьбе, которую он для себя еще только сотворит.
Печаль гота Одина
Перевод К. Королева
372 г.
Входная дверь распахнулась, и в залу ворвался ветер. Пламя в очагах вспыхнуло с новой силой; едкий дым, клубившийся под крышей, в которой были проделаны отверстия, чтобы он выходил наружу, устремился вниз. Ярко засверкало сложенное у двери оружие: наконечники копий, лезвия топоров, шишечки щитов и рукоятки клинков засияли неожиданным светом. Мужчины, что сидели за столами, вдруг притихли; женщины, подносившие им рога с пивом, принялись беспокойно озираться по сторонам. В полумраке, царившем в зале, как будто ожили резные лики богов на колоннах, а вслед за одноруким отцом Тивасом, Донаром и Братьями-Конниками пробудились к жизни изображения зверей и славных воинов, и словно зашелестели листьями переплетенные ветви на деревянных стенных панелях.
«Ух-ху», – шумно вздохнул ледяной ветер.
Показались Хатавульф и Солберн. Между ними шагала их мать Ульрика, и взгляд ее был не менее свирепым, чем у ее сыновей. Они остановились – на мгновение, но тем, кто ожидал их слова, этот миг казался неимоверно долгим. Потом Солберн закрыл дверь, а Хатавульф сделал шаг вперед и поднял правую руку. В зале установилась тишина, которую нарушало лишь потрескивание дров да учащенное дыхание людей.
Первым, однако, заговорил Алавин. Вскочив, он воскликнул: