Патруль
Шрифт:
Правда, в оправдание баламутня можно сказать, что он никогда не брал себе женщин навсегда – через некоторое время она возвращалась домой, не помня ничего о произошедшем. Еще следует упомянуть о том, что в будущем такие женщины не могли утонуть, причем даже в том случае, если бы вдруг захотели это сделать.
Основная проблема была в другом: те женщины, что возвращались в деревню, побыв какое-то время у баламутня, считались... ну, скажем так, несколько испорченными. Что касается замужних красавиц – это одно дело, так сказать, семейное, пусть супруги сами разбираются между собой, хотя пребывание у баламутня, как правило, навсегда вбивало трещину в отношения между супругами. Зато когда дело касалось незамужних девиц, то в этом случае все обстояло куда сложнее: от
Как видно, здешний баламутень уже настолько допек жителей Залучья, что староста, дождавшись, когда Себастьян проснется, только что не пал тому в ноги – мол, выручите нас, господа хорошие, милости от вас просим! Конечно, за избавление от ходячих скелетов мы вам навек благодарны, но вы уж проявите милость, еще в одном деле нам пособите! Понимаем, что вы приехали сюда по совсем иному делу, но этот паразит баламутень нас уже допек до того, что сил никаких больше нет! Ведь каждый год себе невесту берет, а то и двух, причем выбирает-то самых красивых да пригожих! Теперь девицы поодиночке у реки гулять боятся, и если купаться собираются, то только днем, под присмотром, причем у самого бережка, а уж вечерней порой к реке и близко не подходят! Да разве ж это дело, а? Здешние мужики, дескать, давно уже баламутня поймать пытаются, чего для этого только не придумывали, да все без толку! Вон, уж который день подряд опять свои шутки заводит – воду мутит, пока женщины белье стирают, сбрасывает их с мостков, в воде за ноги щиплет... А в воде-то его, паразита, не разглядеть, как ни старайся, потому он и шуткует без боязни! Того и гляди, снова кого к себе уведет! Да и как нам с ним справится, с этой нечистью?! Не откажите нам в просьбе, вся деревня нам в ноги кланяется, тем более что не за себя просим, а за наших несчастных баб да девок, которым этот паршивец жизнь поломать может! И без того уж у многих судьба наперекосяк пошла...
– В общем, я согласился им помочь... – закончил свой рассказ Себастьян. – Надеюсь, ты не станешь возражать? Что ни говори, но защита людей от нечисти – это и есть наша работа.
– Вообще-то я и не возражаю... – пожала я плечами. – Только вот с баламутниками я никогда дела не имела, и не видела их ни разу. Так, кое-что слышала от Грега, но вскользь, так что в памяти ничего не отложилось.
– Не ты одна – я тоже только в теории знаю, как с ними можно бороться, а вот на практике никогда не сталкивался, ведь баламутень встречается далеко не в каждой реке. Некоторые из магов вообще считают, что кое-какую нечисть в природе стоит сохранить – мол, мир без них станет совсем иной, потому как именно эти создания и поддерживают естественный баланс сил между людьми, небом и землей.
– Все это, конечно, интересно... – согласилась я. – Только вот умные теории следует оставить ученым людям, а мы с тобой имеем дело с горькой прозой жизни. Лучше скажи, как ты намерен вытащить на белый свет баламутня? Вряд ли это простое дело.
– Ну, насколько мне известно, при солнечном свете он никогда не показывается, а вот по вечерам может выходить из воды.
– И каким же образом ты намереваешься его ловить в сумерках?
– То есть как это – каким? На живца, конечно!
Пожалуй, можно не спрашивать, кого из нас двоих Себастьян намеревается пустить живцом. Вернее, наживкой. Ладно, не стоит удивляться, все же я далеко не в первый раз выступаю в роли приманки.
Уже через час я плескалась в реке, на мелководье, сразу же за деревней. Как нам сказали, именно здесь чаще всего можно встретить баламутня, и потому деревенские жители нечасто ходят на это место. День сегодня был жаркий, вода теплая, а искупаться мне явно не помешает, особенно после посещения кладбища и общения с нежитью. Вообще-то надо бы искупаться и Себастьяну, потому что именно текущая вода смывает с человека все наносное, плохое, то, что мы можем невольно подцепить, сами того не ведая.
Мне было строго-настрого велено не удаляться далеко от берега, но я и не собиралась это делать – так оно надежней, а рисковать без особой на то нужды у меня не было ни малейшего желания. Конечно, не было никакой уверенности в том, что баламутень поведется на одинокую женщину, пусть и купающуюся в одной короткой рубашонке, а потому я занималась еще и тем, что стирала рубашку Себастьяна. Ничего, какое-то время напарник обойдется и без нее. Сейчас Себастьян прячется в зарослях густого кустарника, что растет подле берега. Ох, сколько же там комаров, отмахиваться устанешь! Не сомневаюсь и в том, что не так далеко отсюда спрятались, по меньшей мере, с десяток обитателей деревни, хотя им было велено пока что и близко к этому месту не подходить. Ну, мы им можем запрещать что угодно, только вот извечная крестьянская основательность все одно возьмет свое, и к тому же некоторые не поверят чужим словам до той поры, пока не увидят происходящее своими глазами. Правда, сейчас мужики, без сомнений, глазеют не на реку, а исключительно на меня, потому как прилипшая к телу мокрая рубашка, которая к тому же не ахти какая длинная – это и есть вся моя одежда. Ничего, пусть посмотрят, за погляд деньги не берут, а на свою фигуру и ноги мне жаловаться грех.
Не знаю, сколько точно прошло времени с того момента, как я залезла в воду, но понятно, что немало. Хотя вода на мелководье теплая, но часами плескаться в ней все одно не будешь. Я уже стала подумывать о том, что вскоре надо выбираться из воды – вечереет, а нам надо собираться на кладбище. Мы обещали здешним жителям, что проверим, не появятся ли вновь скелеты, бродящие по погосту. Ладно, еще четверть часа побуду здесь – и пора уходить...
В этот момент я почувствовала, как рубашку Себастьяна, которую я усиленно полоскала, кто-то словно потянул в сторону, а потом и вовсе едва не вырвал ее из моих рук. Конечно, можно было бы предположить, что в рубашку вцепилась какая-то большая рыбина вроде сома, но я предпочла выпустить из рук мокрую ткань и кинуться к берегу, благо он был достаточно близко. Теперь оставалось ждать, что будет дальше.
По счастью, ожидание не затянулось, и уже через несколько секунд над водой показалась чья-то голова. Судя по тому описанию, что нам дали здешние жители, это и есть баламутень.
– Красавица, что ж ты добро-то свое в воде бросаешь?.. – раздался булькающий голос, чем-то напоминающий кваканье лягушки. – Подобрала бы, а не то унесет одежку водой...
Ой, ну и рожа! Одутловатое лицо землистого цвета, глаз почти не видно, бороденка и жидкие волосы на голове отливают зеленью... Понятно, что по своей воле к такому страхолюдине не пойдет даже самая захудалая бабенка, для этого нужно напустить настоящий колдовской дурман. Как видно, сильные чары у этого образины, раз женщины так покорно идут за ним. По счастью, Себастьян поставил мне защиту, так что водный страшила вряд ли сумеет задурить мне голову. Сейчас мне надо выманить баламутеня на берег – до той поры, пока этот речной житель находится в своей стихии, справиться с ним сложно.
– А ты кто такой?.. – я и не думала заходить в воду.
– Лучше скажи, кто ты такая... – побулькал баламутень. – Я тебя ранее не видал.
– Конечно, не видел, я ж недавно приехала сюда. Будь добр, принеси мне рубашку, которую я в воде оставила, я не то ее течением унесет.
– Так зайди в воду и забери.
– Э, нет... – я шагнула назад, подобрала с земли свою одежду и стала одеваться. – У меня нет никакого желания встречаться с тобой – извини, но мне другие парни нравятся, покрасивей тебя.
– Боишься меня, что ли?
– Скажем так – опасаюсь. Я ж не знаю, кто ты такой, и что тебе в голову придти может. Так что оставайся в воде, а я тут побуду, на бережку – мне так спокойней. Что же касается рубашки... Не хочешь мне ее давать – не надо, можно и новую купить.
– Да ты, никак, уходить собралась?.. – в квакающем голосе послышалось удивление.
– Ну не с тобой же тут о жизни разговаривать... – усмехнулась я. – Тоже мне, собеседник нашелся! Можно подумать, ты хоть кому-то нужен...