Паук раскинул сеть
Шрифт:
Окна пестрели цветами. Только ленивый не выставил на свежий воздух горшки. На балконе номера, который снимал Брагоньер, тоже радовали глаз петунии. Они особенно эффектно смотрелись на фоне белых ставень и белых же перил. Точно такие же были в других домах Трии: какой ещё цвет сочетается с разноцветьем штукатурки?
– Послезавтра ярмарка, - между делом сообщил Брагоньер.
– Полагаю, вас это заинтересует. Мне нужно уехать, а вы не заскучаете.
– Куда уехать?
– напряглась Эллина.
Они на отдыхе, какие могут быть дела? Если на то пошло, морской воздух, полноценное
– В Следственное управление. Это по делу некромантов. И не возражайте, госпожа Тэр, я вас не спрашиваю, а ставлю перед фактом.
– Я тоже когда-нибудь поставлю вас перед фактом, - вспылила Эллина.
– Например, что сообщила его величеству о нарушении приказа.
Соэр одарил таким взглядом, что гоэта поняла, лучше никому не писать. На минуту показалось, Брагоньер подзовёт солдатский патруль и велит арестовать её.
– Надеюсь, выводы вы сделали, госпожа, - обдал холодом соэр.
– Мои слова и поступки не обсуждаются, ясно?
Эллина со вздохом кивнула и переключила внимание на прохожих. Ольер ли Брагоньер всегда остаётся Главным следователем Ольером ли Брагоньером, даже если его панцирь иногда даёт трещины.
Поужинали на открытой террасе. Столик выбрал соэр, гоэта не возражала. Ели запечённую в соли рыбу, лёгкие салаты с морепродуктами и козьим сыром. Брагоньер нудно рассуждал об экономике и политике, Эллина же делала вид, будто слушает.
После, как и условились, отправились на прогулку по набережной.
Эллина по-хозяйски держала соэра под локоть, щеголяя новым браслетом из янтаря - того самого оранжевого камня, который некогда привлёк её внимание во время первого визита в Трию. Тогда он был не по карману, сегодня же в купальнях гоэта порадовала себя таким. Вопреки поговоркам о мужчинах, Брагоньер обновку заметил - следователь как-никак, но промолчал. Эллина не переживала, такие вещи только для женщин, сильный пол не оценит. Помнится, соэр сам говорил, украшения - это показатели статуса, только и всего.
Гоэта попыталась осторожно выяснить новое по делу некроманта:
– Ну, того, которого я в графском саду видела.
Брагоньер промолчал. По его мнению, Эллина давно должна была усвоить, на подобные темы он не разговаривает.
– Хорошо, в гостинице скажете, на ухо, - не отставала гоэта.
– Я слово дам, бумагу подпишу.
– Следствие ведётся, госпожа Тэр, остального вам знать не нужно, - поставил точку в разговоре соэр и раскланялся с парой аристократов.
Те окинули Эллину оценивающими взглядами, но не удостоили и словом. Гоэта не обиделась, догадавшись по тому, что Брагоньер поздоровался первым, перед ними не простые дворяне. Сама она присела в реверансе.
Мужчины отошли, ненадолго оставив гоэту одну. Та лениво облокотилась о парапет, скользя взглядом по морской глади. Скоро в ней утонет солнце. В мирный пейзаж курортного городка не вписывалось только одно - тёмное пятно на камнях, прямо под парапетом набережной. Сначала Эллина приняла его за игру света и тени, потом поняла: это мешок, большой, согнувшийся в форме боба. Гоэта перегнулась, чтобы рассмотреть лучше.
С частицами на стадии распада работать трудно, но Эллина попыталась. Если не она, то уже никто, не доживут они до прихода судебных магов. Женщина, кажется, молодая. Магии нет. Вот и всё, хотя, нет, есть ещё смазанный след. Отделить частицы убийцы и жертвы оказалось тяжело, но гоэта не сдавалась, благо видела, с ними не всё гладко: мелкие, вёрткие, окрашенные темнее, чем следует.
В реальный мир Эллину вернули грубо, не дав досмотреть материал. Обернулось это коротким приступом головной боли и мимолётной же потерей дыхания. На гоэту в упор смотрел Брагоньер. Судя по прищуру водянистых глаз, ничего хорошего Эллину не ждало. Та попробовала спастись виноватой улыбкой - не помогло. Соэр резким движением оправил задравшуюся юбку любовницу и буквально пригвоздил взглядом к камням. Будто душу наизнанку вывернул.
– Ольер, не надо, мне неприятно, - пролепетала Эллина.
– Я не на допросе.
– Господин соэр, - поправил Брагоньер, словно хлыстом по языку ударил.
– И именно на допросе, госпожа Тэр. Чистосердечное признание облегчит вашу участь.
– Ольер, ты чего?!
– не на шутку перепугалась гоэта и заметалась взглядом по набережной в поисках защиты. Зевак собралось много, и все с интересом наблюдали за разыгрывающейся сценой.
– Я её не убивала, ты прекрасно знаешь.
– Следствие разберётся, - в голосе ни единой эмоции.
Эллина сглотнула и рухнула на камни. Вспомнилась камера, допросы, комната пыток. Неужели всё повторяется? Когда-то Брагоньер уже подозревал её, и гоэта отлично помнила его методы. Вот зачем она спустилась вниз? Хотя стоп, невозможно же выбросить труп у всех на виду!
– Вы шутите, да?
– с робкой надеждой спросила Эллина.
По виду Брагоньера ничего не скажешь: серьёзен, максимально собран, решителен.
– Учу. Труп?
– соэр покосился на мешок.
Гоэта кивнула и, запоздало отреагировав на сильное переживание, разрыдалась.
– Жестоко, но действенно, - Брагоньер протянул ей платок и присел на корточки перед мешком.
– Может, так научитесь вести себя как дама, а не крестьянка. Могли бы позвать меня, я бы проверил, а не демонстрировали всем цвет своего белья.
Эллина стушевалась, издала нечто среднее между вздохом и всхлипом и с замиранием сердца уставилась на соэра. Тот достал нож, ловко разрезал мешок и приступил к осмотру.
– Дурно станет, отойдите.
– Ольер, отпуск, - ни на что не надеясь, напомнила гоэта.