Пауки в банке
Шрифт:
– Это прекрасно, – весело проговорила я. – Знаете кафе «Три осины и кисель» на четырнадцатом километре Рублёво-Успенского шоссе? Давайте там завтра в девятнадцать ноль-ноль. Я обязательно буду. И не забудьте захватить документы по акции. Я хочу сразу подписать все договоры и передать вам деньги. А сейчас мне нужно срочно идти. Увидимся завтра вечером в «Трёх осинах и киселе». Там, кстати, очень вкусная пахлава. Её готовят по старинному иранскому рецепту. Обязательно попробуйте. Вкус неземной. А ещё там совершенно обалденный шербет, – и я положила трубку, не дав Александру вставить и слова в свою пламенную речь.
Очень надеюсь,
А ещё в это кафе удивительно сложно доехать, особенно вечером. Надеюсь, Александр потратит не один час, сначала пытаясь преодолеть пробку на выезде из Москвы, а потом добираясь до четырнадцатого километра по вяло стоящей вечерней Рублёвке. Так что нескучный и дорогостоящий вечер Александру из «Попандополус Инвест» я обеспечила.
Надо, кстати, ознакомиться, что это за контора, чтобы понимать истинное лицо своего противника. Я вбила «Попандополус Инвест» в поисковую строку. На мой запрос высыпалось огромное количество положительных отзывов: «Принёс деньги в «Попандополус Инвест». Всё отлично. Принесу ещё»; «Компания – супер! Сотрудники – супер! Директор – супер! Я с ними навсегда». Тоже врут: сами сотрудники отзывы писали. Не могут у реально работающей конторы быть только восторженные клиенты, должны быть и недовольные, если только это не какое-нибудь закрытое общество, наподобие секты, куда принимаются люди с промытыми мозгами.
Я уже хотела закрыть Интернет, когда заметила, что у меня в почте висят семь непрочитанных писем. Интересно, кто это так рьяно кинулся работать в понедельник утром? Я открыла почту. Среди спамерских писем, которые я сразу удалила, было письмо от Геры и письмо от некоего Бондаренко Д. А.
Гера прислал письмо с извинениями, обещал вернуться в Москву пораньше, написал, что любит, намекнул, что готов перевести наши отношения на новый уровень. Я решила пока ничего ему не отвечать. После разговора с Александром из «Попандополус Инвест» мой эмоциональный запал поиссяк, и я уже не горела желанием послать Геру куда подальше. Не надо забывать, что Гера неплохой вариант: хорошо зарабатывает, не курит, не пьёт, относительно здоров. Периодически говорит, что любит меня. Где я ещё найду такого? Мне всё-таки уже за тридцать. В моём возрасте женихами не разбрасываются. Надо сначала взвесить все «за» и «против».
Следующее письмо было отправлено с корпоративной почты «Златабанка»:
«Уважаемая
Я Дмитрий Бондаренко, муж покойной Дины Бондаренко. Я знаю, что Дина встречалась с Вами вчера на тренинге «Руди-Труди». Я бы очень хотел увидеться с Вами, чтобы прояснить некоторые детали относительно последних часов жизни моей жены. Мне было бы удобно встретиться сегодня вечером после девятнадцати или завтра в обед в офисе «Златабанка». Надеюсь на Ваш скорый ответ.
С уважением, Дмитрий Бондаренко».
Надо сказать, Дмитрий Бондаренко не особенно церемонился: несмотря на обилие сослагательного наклонения, письмо читалось как приказ. Мне надо – а ты приезжай. Начальник до мозга костей. Хотя его можно понять. У него только что погибла жена. Он хочет узнать, о чём она говорила, чем жила в последние часы перед смертью. Наверное, это поможет ему справиться с горечью утраты близкого человека. Я вспомнила жёлтую скатерть на асфальте, свое постыдное бегство…
"Уважаемый Дмитрий,
Приятно познакомиться с Вами заочно. Да, конечно, я готова встретиться с Вами. Я подъеду завтра в интервале с 13-00 до 14-00 в офис «Златабанка».
До встречи, Ифигения"
Судьбоносное решение
Офис "Златабанка" находился в старинном трехэтажном особняке в переулке с говорящим названием Денежный. Собственно клиентский отдел занимал, как и положено, первый этаж, а весь бэк-офис располагался этажами выше.
В дизайне интерьера чувствовалось неукоснительное следование принципу «роскоши не люблю, но золота должно быть много». Позолота на огромном логотипе на стене за операционистами переливалась под направленными на неё софитами, плотно уклеенные стразами огромные золотые рамы с рекламными плакатами сверкали так, что было больно глазам. Даже ручки дверей, ножки стульев и столов, буклетницы и лотки для бумаг были золотистого цвета. Роскошное убранство напомнило мне другой предмет жёлтого цвета – скатерть, которой было прикрыто мёртвое тело Дины. Меня передёрнуло от вставшей перед глазами картинки. Я схватила первый попавшийся рекламный проспект и, плюхнувшись на диван, уткнулась в него.
Единственный клиент, находившийся в отделении, когда я туда зашла, абсолютно не вписывался в сверкающий интерьер. Немолодой потрёпанный жизнью мужчина, сгорбившись и как-то обречённо, стоял у клиентской стойки. Очевидно, оформление документов затягивалось, потому что девушка-операционистка предложила ему подождать на диване, выдав при этом листок бумаги и ручку. Мужчина затравленно посмотрел на диван, на котором уже сидела я, и бочком пошёл в его направлении.
– Извините, прошу прощения, – заикаясь, обратился ко мне мужчина, – можно тут присесть? Я вас не стесню?
Места на диване было человек на пять-шесть, я примостилась в углу, больше никого не было, так что вопрос был явно излишним. Я кивнула и взяла со стоящего рядом столика на толстой ножке из черненного золота рекламный проспект про акцию, призом которой был слиток золота девятьсот девяносто девятой пробы. Мужчина примостился на самый краешек дивана и стал изучать бумагу, выданную ему операционисткой. Потом достал старый телефон «Моторола» в виде кирпича – такие продавались ещё в начале нулевых, и мелко трясущимися пальцами принялся тыкать в огромные кнопки.