Паутина [ Авт. сборник]
Шрифт:
Седая женщина в лиловом шелковом платье сидела в кресле-качалке у горящего камина. Ее лицо и руки выдавали преклонный возраст, но глаза были живыми и зоркими.
— Добро пожаловать, дорогая, — сказала она без всякого смущения в голосе. Она указала мне взглядом на кресло, но, взглянув на меня еще раз, передумала и предложила сесть на софу.
Я посмотрела на этот хрупкий образец старинной мебели и усомнилась, выдержит ли он мой огромный вес.
— Думаю, что выдержит, — сказала хозяйка не очень уверенно. Однако моя «свита» сумела аккуратно уложить меня на софу и, убедившись, что она не трещит подо мной,
— Пожалуйста, принесите нам коричневого хересу, Милдред, — распорядилась дама. — Вы пьете херес, дорогая? — спросила она меня.
— Да-да, конечно, благодарю вас, — ответила я слабым голосом. — Миссис — миссис? Я не знаю вашего имени…
— Ах, извините — я забыла представиться. Меня зовут просто Лаура, без всяких там «мисс» или «миссис». А вы, как мне сказали, Оркис, мамаша Оркис.
— Да, так меня здесь называют, — ответила я без особого энтузиазма.
Некоторое время мы молча изучали друг друга. В первый раз во время своей галлюцинации я заметила подлинное сочувствие, даже жалость в чьих-то глазах. Я еще раз оглядела комнату, восхищаясь изысканностью обстановки.
— Я-я… случайно не свихнулась? — спросила я неуверенно.
Лаура отрицательно покачала головой.
В этот момент крохотная горничная возвратилась, неся в руках поднос с хрустальным графинчиком и бокалами. Когда она наполняла бокалы, я заметила, что старая дама бросает любопытные взгляды то на нее, то на меня. У нее было какое-то странное выражение лица, как будто она чего-то ожидала от меня. Я сделала над собой усилие и спросила:
— А вам не кажется, что это вино скорее напоминает мадеру?
Сначала она удивилась, затем заулыбалась и одобрительно кивнула.
— Мне думается, один этот ваш вопрос выполнил назначение настоящего визита, — сказала она.
Горничная вышла, и мы поднесли бокалы к губам. Лаура отхлебнула немного вина и поставила свой бокал на столик рядом с креслом.
— Но, тем не менее, мы все-таки побеседуем поподробнее, — добавила она. — Скажите, дорогая, а врачи объяснили вам, почему они послали вас ко мне?
— Нет, — ответила я.
— Это потому, что я историк, — сообщила она. — Доступ к истории считается у нас особой привилегией, которая предоставляется теперь далеко не каждому и не очень-то охотно. К счастью, еще существует мнение, что нельзя допустить полного исчезновения кое-каких областей знаний, хотя изучение некоторых из них и ставит исследователей под политическое подозрение.
Легкая презрительная улыбка тронула ее губы, и она продолжила:
— Поэтому, когда требуется научное подтверждение чего-либо, надо обращаться к специалисту. Кстати, они дали вам заключение о вашем обследовании?
Я опять отрицательно покачала головой.
— Я так и думала, — сказала Лаура. — Как характерно для медиков, не правда ли? Ну, я расскажу вам, что они мне передали по телефону из Дома для мамаш и нам будет легче понимать друг друга.
Итак, мне сообщили, что вы имели беседу с несколькими врачами, которых вы заинтересовали, озадачили и, я подозреваю, даже сильно расстроили. Видите ли, ни одна из них не имеет даже смутного представления об истории! Ну, двое из них считают, что у вас просто шизофренический бред; остальные трое склоняются к мнению, что вы представляете собой подлинный случай перемещения личности. Это очень редко встречающееся явление. Пока что имеются только три документально подтвержденных случая и один сомнительный; но из первых трех два связаны с приемом чуинжуатина, в то время как третий — с наркотиком аналогичного свойства.
Те трое врачей, которые составили большинство, нашли ваши ответы на заданные вопросы, в основном, вразумительными и очень обстоятельными. Это означает, что ничто из рассказанного вами не противоречит тому, что им известно. Но, поскольку они очень слабо осведомлены о том, что находится за пределами их профессии, многое показалось им невероятным и трудно доказуемым. Вот почему меня, как более сведущую, попросили высказать свое мнение.
Она замолчала и внимательно посмотрела на меня. Потом заметила:
— Я думаю, что, пожалуй, встреча с вами — это одно из самых интересных событий в моей довольно долгой жизни… Но ваш бокал пуст, дорогая.
— Перемещение личности, — задумчиво повторила я, протягивая Лауре свой бокал, — неужели это на самом деле возможно?
— В отношении вероятности такого явления никаких сомнений нет. Те случаи, о которых я вам рассказала, полностью подтверждают это.
— Я допускаю такую возможность, — согласилась я, — но кошмарный характер всех моих так называемых «фантазий»… Вот вы, например, мне кажетесь совершенно нормальной, но сравните меня и вашу прислугу, например, — полная несуразица! Мне кажется, что я сижу здесь и разговариваю с вами, но это не так на самом деле, и где же я тогда вообще?
— Я так много копалась в истории, — сказала Лаура, — что могу лучше, чем кто-либо другой, понять, насколько нереальным вам кажется наш мир. Вы когда родились?
Я назвала год и число. Она на минуту задумалась.
— Хм, это, должно быть, во времена Георга VI — но вы, конечно, не помните Вторую мировую войну?
— Нет, — согласилась я.
— Но, может, вы помните коронацию следующего монарха? Кто это был?
— Елизавета — Елизавета Вторая. Моя мама взяла меня тогда посмотреть на торжественную процессию по этому поводу.
— Вы помните какие-нибудь подробности?
— Нет, ничего, кроме того, что весь день шел сильный дождь.
Мы продолжали разговор в том же духе еще некоторое время, затем Лаура улыбнулась мне ободряюще и сказала:
— Ну, я думаю, нам больше нет нужды обсуждать достоверность ваших воспоминаний. Я сама слышала об этой коронации — из вторых уст, конечно. Все, что происходило в Вестминстерском аббатстве в то время, должно было представлять собой прекрасное зрелище! — она задумалась и вздохнула.
— Вы были очень терпеливы со мной, дорогая, — продолжила она, — и, безусловно, заслужили, чтобы и вам, наконец, рассказали кое-что. Но приготовьтесь услышать некоторые, довольно неприятные, вещи.
— Мне кажется, что после тридцати шести часов, проведенных здесь, меня уже ничто не может испугать — у меня выработался какой-то «иммунитет», что ли, — заметила я.
— Сомневаюсь, — сказала она, взглянув на меня с серьезным выражением лица.
— Ну, рассказывайте же, объясните мне, пожалуйста, все, если можете.