Паутина грез
Шрифт:
— Спокойной ночи, папа, — прошептала я.
— Спокойной ночи, принцесса, — послышался его воображаемый голос.
Забравшись снова в постель, я заснула, но впервые в жизни без того сладкого волнения, с каким каждый ребенок засыпает в рождественскую ночь.
Пробудилась я от толчка и, открыв глаза, увидела рядышком Троя. Он настойчиво теребил меня:
— Проснись, Ли, проснись!
— Что такое?
Я потерла глаза и стала озираться по сторонам, не сразу узнав свою новую комнату. К таким размерам я еще не привыкла.
— Рождество, Ли! Пойдем! Скорее вниз! Будем смотреть подарки. Ну пойдем же.
— Ох, Трой, — простонала я. — Сколько времени?
На часах было только семь утра.
— Скорее, Ли, — умолял мальчик.
— Хорошо, Трой, хорошо. Но мне нужно несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Девочкам приходится тратить на это больше времени, чем мальчикам, — объясняла я, надеясь тем самым провести его и поваляться еще чуть-чуть.
— Почему это? — Его темные глазенки скептически смотрели на меня.
— Потому что им надо хорошо причесаться, тщательно умыться и одеться, чтобы выглядеть прилично. Вообще-то это и мужчины делают, даже самые маленькие.
Трой на секунду задумался, потом оглядел себя — взъерошенная шапка волос, пижамка, шлепанцы на босу ногу.
— Ладно, — вздохнул он. — Причешусь быстро — и сюда! — воскликнул малыш и пулей вылетел из комнаты.
Я засмеялась, потянулась и встала. Утренний туалет совершила с особым старанием, зная, что мама никогда не позволила бы себе покинуть спальню небрежно одетой и непричесанной… Впрочем, мама, оказывается, далеко не во всем была права. Если не сказать больше. Надев домашнее платье, я вышла в коридор, где в ожидании уже переминался с ноги на ногу юный Таттертон. Он тут же схватил меня за руку и стащил вниз, к елке. И набросился на подарки.
Появилась миссис Хэстингс, она улыбалась и была в прекрасном настроении.
— С Рождеством! — поздравила она нас.
— С Рождеством!
— Если хотите, я распоряжусь насчет завтрака, — предложила она.
— Спасибо, миссис Хэстингс. Надеюсь, нам удастся оттащить его от этих сокровищ хотя бы на несколько минут, чтобы он успел поесть, — улыбнулась я и присоединилась к Трою, чтобы вместе с ним разворачивать подарки.
Самым большим — во всех отношениях — сюрпризом оказался для него телевизор. До сих пор мальчику не разрешали самостоятельно смотреть его.
— Я должен поставить его в своей комнате! — восторженно сказал он.
— Подожди, еще успеется. Давай сначала посмотрим все подарки.
— Хорошо. А ведь у меня есть коробочка и для тебя.
— Правда?
Перед праздником мама невесть сколько таскала меня по магазинам в поисках «достойного подарка» для Тони, у которого, по ее мнению, было все. В конце концов она решила преподнести ему массивную золотую булавку для галстука. По ее заказу там выгравировали: «С любовью от Джиллиан». Помучилась в выборе подарка для папы и я. Перчатки, шелковые шарфы, дорогие одеколоны, мундштуки, трубки — все это казалось неуместным. Ведь в это Рождество папа будет разворачивать свой подарок в одиночестве.
Не сразу я нашла подходящий вариант — не очень дорогой, а главное — необычный. Я была уверена, что папе будет приятно получить его. В одном из огромных магазинов профессиональный фотограф снимал всех желающих на фоне роскошной новогодней елки. Сделали такой портрет и для меня, вставили его в подходящую рамочку и начертали нарядную надпись: «Счастливого Рождества». Стоя перед камерой, я старалась улыбаться радостно и ласково, поскольку знала, что папа будет смотреть на эту фотографию и вспоминать меня.
Яркий сверток, перевязанный блестящей ленточкой, я оставила в папином кабинете ждать его возвращения.
Трою я купила конструктор, зная его страсть к строительству. Тем более что в этом наборе были предусмотрены и маленький электромоторчик, и всевозможные шестеренки, рычаги и муфты. Я не ошиблась. Малыш, обнаружив новую игрушку, пришел в неописуемый восторг, сложность конструктора его нисколько не смутила. Он прекрасно знал, как употребить его в дело. Трой крепко поцеловал меня, а потом сказал:
— Спасибо, Ли! А теперь посмотри, что я тебе приготовил. Я сам это сделал. И заворачивал сам.
Я не поверила своим глазам. Неужели малыш сделал своими руками эту очаровательную глиняную лошадку с девочкой-наездницей? Девочку можно было снять и поставить рядом.
— Это Снифлз, — пояснил Трой. — Наш пони. А это ты на нем верхом.
— Сам сделал? — продолжала изумляться я.
— Девочку — нет, — признался мальчик. — Ее сделал у себя в мастерской Тони. А я лепил Снифлз. Сначала нарисовал, затем лепил, потом обжигал. И раскрашивал сам, — с гордостью сообщил он.
— Какая красота, Трой! Это самый замечательный рождественский подарок. Спасибо, дружочек.
Я обняла мальчугана и растрогалась, увидев, как засияли его глаза. Потом он снова принялся потрошить подарки, а я думала о том, какой это удивительно талантливый ребенок. Почему он не нравится маме?
— Смотри, тебя ждет еще целая гора! — воскликнул Трой, указывая на дюжину коробочек и пакетов — от мамы и от Тони, но один небольшой сверток первым привлек мое внимание, потому что на нем была приколота фирменная карточка папиной компании. Я даже не стала сразу разрывать обертку, а просто любовно поглаживала глянцевые бока. Трой заметил мое благоговение перед маленькой коробочкой, выбрался из пестрого вороха бумаги и сел рядом.
— Что это? — уважительно, шепотом спросил он.
— Рождественский привет от папы. Значит, ему удалось доставить его сюда.
— А почему ты не открываешь? — Глазенки Троя перебегали с коробочки на меня и обратно.
— Сейчас открою, — ответила я и начала с предельной осторожностью снимать обертку. Под ней оказался темно-синий бархатный футляр, а в нем тяжелый золотой медальон в форме сердечка. Я нажала едва заметную кнопочку, крышка медальона открылась, и передо мной оказался миниатюрный портрет: мы с папой стоим рядом на «Джиллиан». Оба улыбающиеся, загорелые, довольные. Я сразу вспомнила, отчего так сияла тогда: мы плыли с Ямайки домой и я ждала встречи с мамой… еще ничего не зная.