Паутина лжи
Шрифт:
– Нет, – покачал головой Саша. – Я пока ничего не говорил ей.
– Скажите, – посоветовал начальник охраны. – Уже можно. То, что ваш ребенок на самом деле не умер, – это уже установленный факт. И, думаю, ваша супруга имеет право знать об этом.
Саша кивнул. Конечно, Юля должна знать, что их сын жив. Вот только как сообщить ей об этом? Как решиться на такой трудный разговор, как подобрать правильные слова? Слова, которые не напугают, не расстроят ее, не приведут, сохрани господи, к возвращению ее жуткой депрессии, а вселят в сердце надежду?
Результаты экспертизы показали именно то, что, собственно, и должны были показать. Юлия Кравчук никак не могла быть матерью маленького Стефана Эггера. Но в данном случае это уже ничего не решало. Пора было рассказать Юле всю правду.
Саша ожидал какой угодно реакции жены. Опасался, что она от потрясения снова впадет в шоковое состояние, после которого ей понадобится врачебная помощь. Предполагал, что Юля, не выдержав, расплачется, надеялся, что обрадуется, не исключал, что она просто не поверит его словам – ведь никаких доказательств у Саши по-прежнему не было. Но случилось то, чего он уж никак не мог предсказать. Выслушав его сбивчивую речь, Юля кивнула и на удивление спокойно произнесла:
– Да, я это знаю.
– То есть как это – знаешь? – опешил Саша. – Откуда? Кто мог тебе сказать? Георгий? Кто-то еще? Но больше никто не в курсе…
Юля как-то особенно взглянула на него и снисходительно улыбнулась:
– Глупенький, но разве об этом нужно говорить? Я знаю, понимаешь? Я мать.
– Ну да, эти твои сны… – пробормотал Саша.
– И сны тоже. Впрочем, дело не только в снах…
Ее лицо снова приняло странное, удивительное выражение какой-то особенной, неподвластной человеческому сознанию и научному объяснению сверхъестественной мудрости. И на миг Саше вдруг показалось, что в номере их любимого отеля напротив него сидит не Юля, тридцатисемилетняя женщина, на которой он уже так давно женат, а Мария. Он вытаращил глаза и даже испуганно встряхнул головой – и наваждение исчезло.
– Значит, ты пока не знаешь, где наш сын? – поинтересовалась тем временем Юля.
– К сожалению, нет, – вздохнул Саша. – За те полгода, которые прошли с момента его появления на свет, в клинике продали как минимум семь детей. Четырем парам из России, одной – из Италии, одной – из Саудовской Аравии. И одной – здесь, в Швейцарии…
– Почему ты так странно об этом говоришь? – тут же уловила его интонацию Юля. – Мы что, знаем какую-то из этих семей?
– Да, к сожалению. Знаем, и очень хорошо. Это семья Стефана.
– Стефан? Не может этого быть! Тут какая-то ошибка! Я ни за что не поверю, что Стефан…
– Конечно же, ты права, он тут ни при чем. Это все Лиза, ее рук дело. Ее и ее мамаши. А сам Стефан даже не подозревал, что они провернули такую махинацию – на его же деньги, между прочим.
– Да, Лиза может… Но как же так… Маленький Стефан… О господи! Просто в голове не укладывается!
Как ни поразительно, но эта новость произвела на Юлю даже более сильное впечатление, чем сообщение, что ее собственный ребенок жив. К первому известию она была уже готова, но второе чуть не выбило ее из колеи. Юля еще долго не могла успокоиться, все возвращалась и возвращалась к этой теме.
– А кто же настоящие родители маленького Стефана? – спросила она наконец. – Это уже известно?
– Пока нет. Как я тебе уже говорил, этим занимается полиция. Мы со Стефаном на всякий случай сделали генетическую экспертизу, но она ничего не показала.
– Так вот зачем тебе понадобилось, чтобы я сдала кровь на анализ! – догадалась Юля.
– Да, дорогая, – Саша обнял ее. – Прости меня… Я вдруг почему-то решил, что только моих данных будет мало… Ты не представляешь, как мне теперь за это стыдно! Как я мог хоть на миг усомниться в тебе! Как мог даже допустить мысль о том, что твой сын не от меня! Теперь мне и дико, и смешно… И стыдно, так стыдно перед тобой, что ужас просто! Прямо сквозь землю готов провалиться…
– А напрасно… – вдруг тихо проговорила Юля, задумчиво глядя в окно, из которого открывался чудесный вид на озеро, красивый даже сейчас, в ноябре.
– Что напрасно? – не понял Саша.
– Напрасно ты так хорошо думаешь обо мне… Не удивляйся. Я должна тебе кое-что рассказать… Нечто очень важное. По-хорошему, я должна была рассказать тебе это еще давно… Но молчала, столько лет молчала. И только после того, как случилась трагедия с нашим сыном, я поняла, что это наказание свыше – кара за мой многолетний обман.
– Юля, о чем ты говоришь? – Саша был поражен, он абсолютно не понимал, к чему она клонит.
– Сейчас все узнаешь, – грустно, но решительно улыбнулась Юля. – Помнишь, ты позавчера спросил меня, откуда у нашей Яськи актерские способности?..
Оборвалась единственная нить
Несмотря на то что уже близился к завершению ноябрь, день был солнечным и теплым. Впрочем, для юга Швейцарии, где расположены Лугано и Беллинцона, это обычное явление. Пасмурная, дождливая и холодная погода тут в диковинку, большинство дней в году светит солнце. Неудивительно, что в городе и его окрестностях круглый год собираются толпы приезжих. Туристов привлекают достопримечательности и старинная история местности; шопоголики осаждают бутики, поскольку их здесь не счесть; те, кто беспокоится о своем здоровье, заполняют курорты, которыми так славится этот край. И многие солидные люди норовят здесь остаться, обзавестись собственным жильем поближе к озеру и если не поселиться навсегда, удаляясь от дел и уйдя на покой, то хотя бы приезжать почаще, чтобы отдохнуть в этом благословенном краю от дел и забот. Если выражаться поэтично, то можно назвать Лугано и его окрестности маленькой Меккой для солидных господ. И предприимчивому человеку было бы грех не воспользоваться столь удачной обстановкой…
Около полудня один из таких предприимчивых людей вошел в небольшой, но очень респектабельный ресторанчик на главной площади Беллинцоны, напротив собора Петра и Стефана. Сел за свободный столик у окна, заказал ризотто с морепродуктами и бокал сухого домашнего вина и, с удовольствием вдыхая доносящиеся с кухни ароматы, о чем-то задумался, глядя сквозь сверкающее чистотой большое окно на яркую суету площади.
На вид этому человеку трудно было дать больше пятидесяти лет, хотя на самом деле ему уже давно перевалило за шестьдесят. Однако здоровый образ жизни и постоянные занятия спортом помогали ему поддерживать прекрасную форму, а многолетняя привычка уделять большое внимание внешнему облику позволяла выглядеть, что называется, «на все сто». Безупречная короткая прическа, в которую были уложены седые волосы, элегантный стильный костюм, отлично сидевший на поджарой фигуре, аксессуары известных брендов, каждый из которых явно обошелся своему хозяину не в одну тысячу евро, все это работало на эффектный и безупречный имидж, производящий большое впечатление на прекрасный пол и вызывающий доверие у клиентов. Респектабельный господин занимал должность главврача в одной из многочисленных частных клиник города и звался Леонидом, Леонидом Мишиным.
И, конечно, глядя на этого импозантного человека, неторопливо и с достоинством потягивающего искрящийся золотистый напиток из узкого высокого бокала, никто никогда в жизни не признал бы в нем оборванного босоногого мальчишку Леньку, жителя подмосковной деревни Дубки, каким он был полвека назад. Но ведь все это было, было! Было голодное детство в семье инвалида и доярки, которая на радостях, что муж вернулся с войны живой, пусть и без руки, рожала каждый год по ребенку. Ленька был четвертым – между братом Толькой и сестрой Веркой, а после него было еще пять братьев и сестер. Сейчас, впрочем, кроме него и сестры Любы, меньшой, всеобщей любимицы в семье, никого уже и не осталось в живых – кто спился, кто умер от болезни, кто погиб от несчастного случая… О смерти близких Леонид всегда узнавал стороной и с большим опозданием – отношения с семьей он давно разорвал. Еще в школе понял, что если не вырвется из этого болота чем раньше, тем лучше, то оно затянет его с головой и утопит – со всеми его способностями. А способности были недюжинные, это отмечали все учителя. Вот только применения этим способностям долгое время не находилось.