Паутина Судеб
Шрифт:
Я вскочила с лежанки, начиная одеваться прямо на ходу. Пока я прыгала на одной ноге, пытаясь попасть второй в штанину, дверь открылась и на пороге возник Ветер с глиняным кувшином и полотенцем, перекинутым через плечо.
– Ев, ты что, зарядкой с утра пораньше занимаешься? – улыбнулся тот, наблюдая за моими прыжками.
Я налетела бедром на угол сундука, чертыхнулась и едва не упала, но одеться у меня все же получилось.
– Ветер, скажи честно, тебе понравилось меня будить?
– Можно подумать, ты этим не занималась на протяжении всего пути.
– Это еще не значит, что тебе тоже можно! – возмутилась я, обуваясь и подходя к мальчишке, с подозрением глядя на содержимое кувшина. – Это что, вода?
– Ну да, а разве не похоже? – невинно захлопал ресничками паренек, почему-то отступая на шаг назад.
– И зачем? – Я задумчиво улыбнулась, переводя взгляд с кувшина на Ветерка.
Тот сдернул с плеча полотенце и, размахивая им, как флагом, отступил еще на пару шагов к двери.
– Как зачем? Умываться!
– Без тазика? Ну если ты называешь выливание воды мне на голову умыванием… – Я с хрустом размяла пальцы и создала в ладонях парочку миниатюрных шаровых молний.
– Эй-эй, я же ничего не сдела-а-а-ал! – взвыл Ветер, шустро разворачиваясь на пятках и выбегая в дверь.
– Но собирался! – радостно расхохоталась я, устремляясь следом за мальчишкой.
Тот, не будь дурак, не стал даже пробовать пробежаться по узкой лесенке, рискуя оступиться и свернуть себе шею, а попросту скакнул вперед, активируя левитационное заклинание и аккуратно приземляясь на нижней ступеньке.
Хорошо хоть, что в свое время Лексей Вестников оплел свое жилище обережными заклинаниями так, что сотворить в доме что-то мало-мальски серьезное не получится – в силе только бытовые заклинания, левитация и баловство вроде почти безболезненных шаровых молний. Правда, такую защиту в доме наставник создал только после того, как я по младости лет едва не спалила свою комнату, возжелав потренироваться с зажиганием свечи с помощью магии. Переборщила, и вместо фитилька свечи загорелась крышка сундука, на которой та стояла. Крику бы-ы-ыло… зато с тех пор Лексей и озаботился зачаровыванием дома не только снаружи, но изнутри. Результаты впечатляли, да…
Я не стала повторять действия Ветра, попросту метнула в него одну из миниатюрных шаровых молний, которая пролетела через половину горницы и уже почти угодила мальчишке чуть пониже спины, как вдруг замерла и с тихим хлопком пропала.
– Ванька, я не понял, ты мне ученика привела или сама решила им заниматься? – раздался от дверей голос Лексея Вестникова.
Я ойкнула и попятилась, устыдившись своего помятого вида, никоим образом не соответствующего ни самостоятельной ведунье, ни тем более королеве Андариона, пусть и путешествующей инкогнито.
– Пока еще не определилась, а что?
– Не слушайте ее, – улыбнулся Ветер. – Я вот ей боевой дух с утра пораньше поднять хотел, а она разозлилась и сразу молниями швыряться! Не ценит она моих усилий, ой не ценит, – «горестно» запричитал мальчишка, аккуратно ставя кувшин с водой на столешницу и вытирая мокрые руки о подол длинной шерстяной рубашки, подпоясанной невесть где выкопанным узорчатым поясом, в котором я, как ни странно, признала свой первый собственноручно сделанный оберег «на удачу».
– Почему не ценю? – улыбнулась я, спускаясь по лестнице и отнимая у Ветра полотенце. – Боевой дух-то поднялся. К тому же я не всерьез разозлилась.
– А когда всерьез разозлишься, совсем убьешь? – не то с надеждой, не то с опаской поинтересовался паренек, с готовностью пододвигая ко мне по лавке умывальный тазик.
– Не, голову снять с плеч прикажу, – усмехнулась я. – Полей воды на руки, а?
– Тоже мне королева нашлась… – Ветер щелкнул пальцами, и глиняный кувшин приподнялся над столом, перелетел поближе ко мне и слегка наклонился так, чтобы тоненькая струйка воды лилась мне на подставленные ладони.
Пока я умывалась и приглаживала волосы, Лексей выставил на стол горшок с гречневой кашей, пару расписных мисок и резные деревянные ложки, а сам уселся на лавку, наблюдая за тем, как мы с Ветром завтракаем.
Странное дело, но я ощущала спокойное умиротворение, пускай и до ночи осеннего Излома оставалось всего лишь несколько часов. Словно весь страх остался где-то позади – не то на заснеженной просеке, не то в Вещих Капищах, не знаю, но сейчас я уже не боялась. Если мне суждено пережить эту ночь, скорее всего, я еще вспомню об этом выматывающем чувстве. Или же позабуду навсегда. Как повезет, что называется.
Насколько я знала, Данте никогда и ничего не боялся. Только последнюю пару лет в его глазах иногда мелькали искорки страха, но уже не за себя. Знал бы Ведущий Крыла, сколько раз я завидовала его спокойствию и уверенности, которых мне так часто не хватало. Восхищалась его талантом найти нужные слова даже там, где слов, как мне казалось, найти было нельзя. Или же промолчать тогда, когда я бы уже рвала и метала. Неужели он когда-то давно действительно оказался на пути Дикой Охоты – и остался жив? Или на его родине помнили и почитали предводителя призрачной свиты? Откуда он знал, как можно меня защитить от вырвавшейся на свободу прежде срока призрачной своры?
Почему-то я никогда не спрашивала Данте, во что он верит, хотя наверняка получила бы ответ на свой вопрос. Наверное, потому, что считала веру Данте в себя и свой клинок единственно правильной. И, скорее всего, ошиблась. Душа Ведущего Крыла оказалась еще большими потемками, чем тайные коридоры Темного Крова, где я как-то раз побывала. До сих пор с содроганием вспоминаю величественные, с высокими потолками галереи, в нишах стен которых при моем приближении зажигались зеленоватые магические светильники. Они же гасли у Меня за спиной, стоило только отойти на полтора-два десятка шагов. Из всех звуков – только шум крови в ушах Да отголоски собственных шагов. Ведущий Крыла, устроивший мне эту небольшую экскурсию, двигался совершенно бесшумно и мягко, словно призрак, но если бы не он, я даже не рискнула бы сунуться в этот запутанный лабиринт. Побоялась бы заблудиться и остаться там навсегда.
Впрочем, когда мы уже возвращались из подземелья, я заметила тоненький лучик золотистого солнечного света за углом одного из боковых ответвлений коридора и, не удержавшись, направилась посмотреть, что там.
Данте перехватил меня за руку, силой оттаскивая обратно от самого входа в залитое светом помещение, но я успела увидеть поражающий красотой округлый зал с невысоким трехступенчатым постаментом идеально круглой формы, сплошь изрезанным какими-то письменами. Небольшая площадка в центре зала была выложена драгоценными камнями, на них падал узкий луч солнечного света из небольшого отверстия в потолке, и отблески камней «рисовали» на золотистых стенах изображение широко распахнутых крыльев. Что такого страшного было в этом зале, от которого просто-таки веяло теплом, я так и не поняла, а Данте отказался хоть что-то объяснить. Он просто увел меня из этого коридора, не реагируя ни на просьбы, ни на прямые приказы, не давая себе труда проронить хотя бы слово, но глаза его еще долго сохраняли вид черных непроницаемых зеркал.