Паутина
Шрифт:
– Ты цел? – спросил Осипов.
– Вроде бы… – Брейгель медленно провел ладонью по лицу. – Надо же, даже бровей не опалило.
– Поле не выпускает огонь за пределы своих границ… А вот жар чувствуется.
Осипов посмотрел на тлеющие остатки сумки.
– Да ладно, – махнул рукой Орсон. – Мне все равно уже надоело ее таскать.
После того как на другую сторону было передано оружие – по счастью, обошлось без проблем, – наступил черед биолога пройти через защитный экран.
Англичанин держался молодцом. С лицом невозмутимо спокойным, как у
– Пятки, – напомнил Осипов.
– Да, конечно, – коротко кивнул Орсон.
– Головой не дергай!
Биолог молча поджал губы.
– Давай.
Англичанин переместил в сторону левую ногу, перенес на нее большую часть веса тела и подтянул правую. – Медленнее! – показал ему ладонь Осипов.
Орсон сильнее прикусил губы. И, чтобы сосредоточиться, на секунду опустил веки.
– Не закрывай глаза! – тут же прикрикнул на него Осипов. – Ты должен видеть, куда идешь!
– Да, конечно, – процедил сквозь зубы Орсон.
Он сделал еще один шаг. Очень плавный, как ему показалось.
– Медленнее, Крис, – сделал успокаивающий жест рукой Осипов. – Чуть-чуть медленнее и более плавно.
Орсон почувствовал, как внутри у него поднимается волна раздражения. Его выводило из себя все – темнота вокруг, мерцающие огни фонарей, уродливые, бессмысленные картины на стенках… А больше всего – то, что у него есть очень хороший шанс оказаться поджаренным. До хрустящей корочки. И тогда он станет похож на тот замечательный стейк, который он ел полгода назад в Лондоне в пабе «Полковник Гриндж», что на Грейт-Рассел-стрит. Увы, то, что называется стейком в России, по сути, таковым не является. Здесь это всего лишь кусок мяса, зажаренного скорее плохо, чем хорошо. Но в любом случае это не стейк… И сам он, поджарившись, будет похож вовсе не на стейк… Curse! Что за мысли лезут в голову!.. Не о том сейчас нужно думать, не о том…
А о чем?..
Ну, например, о розах… Почему бы и нет?..
Нет, розы – это не то! Срезанные цветы всегда вызывали у него раздражение. А сейчас он видел перед собой не цветущий розовый куст, а срезанные, небрежно сунутые в вазу цветы. Умирающие растения, распространяющие вокруг себя флюиды смерти… Стоп!
Лучше – о собаках… Или о кошках?..
Так, о кошках или о собаках?..
Первые – царапаются, вторые – кусаются. И первые и вторые линяют, оставляя на диванных подушках клочья шерсти.
Мерзость!..
Bloody Hell!..
К черту все!
Нужно думать о чем-то нейтральном. О чем-то, что не вызывает никаких ассоциаций. Не давит на мозг. Ну, например…
Очень злой джентльмен из ЛатиПробрался раз на кухню в ночи.Не включив даже свет,Съел он сорок котлет.Вот такой джентльмен из Лати.Да, именно так! Очень даже неплохо! Или, лучше
Оказавшись по другую сторону экрана, Орсон отлепился от стены, повел плечами, картинно раскинул руки и торжественно продекламировал:
Гражданин из округи ТолидоБыл за палец укушен ставридой.Он сказал: Черт возьми!Нету большей беды,Чем ставрида в округе Толидо.– Здорово, – выслушав его, кивнул Камохин. – Нет, в самом деле здорово… Только к чему ты это, Док?
– Ни к чему! – счастливо улыбнулся биолог. – Просто так!
– Ах, просто так, – кивнул Камохин и озадаченно прикусил губу. – Но ты ведь на что-то намекаешь?
– Нет, – отрицательно качнул головой англичанин. – Значит, на кого-то?
– Игорь, это просто стихи! – чуть наклонился вперед очень всем довольный и оптимистично настроенный англичанин. И радость его была проста и понятна – он все еще оставался самим собой! – Понимаешь?
Камохин как-то странно посмотрел на биолога, показал ему два пальца, расставленных буквой V, и сделал шаг в сторону.
Орсон же переключился на Осипова, который как раз собирался присоединиться к остальным.
– Вик, уверяю тебя, это совсем не сложно! Главное, постарайся ни о чем не думать!
Осипов молча показал биологу большой палец и припечатал ладони к стене.
– Что он имел в виду? – шепотом спросил у Брейгеля Камохин.
– Кто? – непонимающе посмотрел на него фламандец.
Камохин взглядом указал на англичанина.
– Когда? – непонимающе сдвинул брови Брейгель.
– Когда говорил что-то там про ставриду.
– Я полагаю, ничего особенного.
– И все же?
– Не бери в голову, Игорь. Это просто стихи.
– Но в стихах должен быть какой-то смысл.
– А в этих нет.
– Почему?
– Это – абсурдистика.
– Тогда какой в этом смысл?
– Абсолютно никакого!
Камохин недовольно поджал губы. Ему казалось странным то, что он не может понять того, что вроде понимают все остальные. Или же они только делают вид, что им понятно, что означает эта история про бешеную рыбу?..
Осипов отошел от стены и отряхнул руки:
– Странное ощущение…
– В каком смысле? – спросил Орсон.
Осипов посветил фонариком на отметку маркера на полу.
– Кажется, что мы валяли дурака. А на самом деле никакого экрана нет.
– Ты так думаешь?..
Орсон достал из кармана одноразовую китайскую авторучку, снял с нее пластиковый колпачок и кинул его туда, откуда они пришли. Тьму подземелья озарило вспыхнувшее пламя, готовое пожрать все и вся. Включая колпачок от китайской авторучки.
– Не показалось, – констатировал Орсон. – Это действительно чертовски хитроумная ловушка. – И, посмотрев на стрелков, как будто специально для них добавил: – Настолько хитроумная, что даже я ее не сразу разгадал.