Паутина
Шрифт:
Он ошибся на сто восемьдесят градусов. Успел съездить лишь в Емельяновку, где, загримировавшись под сельского дьячка, посетил мастерскую Акулова-Рындина. И даже обсудил с ним заказ на подновление иконостаса в селе Нефедьевка Варнавинского уезда. Хозяин сыщику понравился: спокойный, приветливый, цену не задирает… Когда Лыков вернулся в департамент, Азвестопуло протянул ему пачку бумаг:
– Вот. Я тоже зря времени не терял. Тут патенты на Чухонцева и Никулидзе, чуть позже принесут и на братьев Ивановых. Ну и прочий сор: переписка Чухонцева с приставом насчет уборки снега, судебная тяжба Ивановых с собственной матерью…
– С матерью? И эти люди пишут божьи образа?
– Так точно.
Лыков взял в руки карточки:
– Ты как, шельма, фотопортреты раздобыл?
– Уметь надо! Ну, каково? Мне подозрительны эти два братца. Близнецы, но сволочи будь здоров, по рожам видно. А Чухонцев благообразный.
И сунул ему под нос фото благообразного. Алексей Николаевич бросил взгляд – и обомлел. С карточки на него смотрел… Верлиока. Он же Никифор Ногтев, который был «иваном» и верховодил в Москве еще в 1883 году. Жив, старый громила… Впрочем, когда они встречались тридцать лет назад, Верлиока вызвал у сыщика симпатию. Лыков тогда под своим именем, но играя вольного человека, искал в Первопрестольной двух убийц [24] . Фартовый помогал ему. Присмотревшись к молодому, лет тридцати пяти от роду атаману, молодой титулярный советник Лыков подумал: с таким можно бы и дружить…
24
См. книгу «Выстрел на Большой Морской».
Следы Верлиоки позднее затерялись. Московская сыскная устроила после открытий Лыкова погром, но «иван» уцелел. Затем Алексей застрелил местного «короля» по кличке Анчутка Беспятый. Уголовная иерархия в Первопрестольной изменилась, бывшему атаману Лубянки в ней места не нашлось. Никифор не поладил с новым «иваном ивановичем», Мячевым, и вынужден был покинуть город. Следы его изредка мелькали в сводках. Ногтев перебрался в Екатеринбург, сколотил там банду и пошел было в рост. Но попался на грабежах в Ирбите, когда приехал на ярмарку щипать толстосумов. Получил пятнадцать лет каторги, отбыл половину срока и сбежал, через год снова попался в Киеве, опять драпанул и после этого исчез совсем. И вот теперь, спустя столько лет, Верлиока обнаружился вновь. Постаревший, весь какой-то потертый, но живой и при делах.
Глава 4
Совещания, совещания…
Алексей Николаевич так хлопнул ладонью по столешнице, что чуть не проломил ее:
– Ага!!!
Сергей оживился:
– Неужто и впрямь знакомого встретили?
– И еще какого. Вот нахал! Я ищу его на краю города, а он напротив Лавры живет. Ну нахал…
– Так, выходит, Чухонцев и есть тот, кого мы ищем?
– Наверняка. Таких совпадений не бывает. И не Чухонцев он вовсе. Зовут дядьку Никифор Ногтев, кличка Верлиока.
– Никогда про такого не слышал.
– Не слышал потому, что молодой, – обрезал помощника статский советник. – А в свое время он был вентерюшник [25] первый сорт. И притом человек, по уголовным меркам, порядочный. Еще в восемьдесят третьем году в Москве Ногтев уже считался «иваном» и заправлял огромным притоном под названием «Шиповская крепость». Когда я дознавал убийство бывшего министра внутренних дел Макова, то встречался с ним. И знаешь, не без удовольствия. Столько лет прошло, а он жив… Седьмой десяток уже, старик…
25
Вентерюшник – налетчик.
– Если ваш приятель уже тогда считался «иваном», значит, и сейчас не последний человек? – предположил Азвестопуло.
– Да уж к гадалке не ходи. Прикрытие Верлиоки – мастерская. Думаю, он участвует в сборе, так сказать, заочных голосов. Участники выборов из отдаленных областей шлют ему бюллетени. Тимофеев должен был привезти голоса лично, и возможно, таковых делегатов ожидается несколько. Значит, Ногтев-Чухонцев обязан их принять, разместить, привести на сходку. Очень интересно.
Вечером в кабинете Белецкого Алексей Николаевич вновь изложил суть дела, для тех, кто был еще не в курсе. А затем сообщил, что отыскал «иванский» «почтовый ящик».
Степан Петрович в ответ тоже сумел удивить подчиненного. Макаров по его докладу приказал создать временную комиссию. Ей поручено найти и разогнать съезд фартовых, арестовать кандидатов на высшую должность и вообще разорить и сжечь дотла… Министр лично телефонировал градоначальнику и выпросил у него Филиппова; столичная сыскная поможет. И еще: старшим комиссии велено назначить его, Лыкова. Вот так.
– Макаров надеется, что я на его поручении сломаю себе шею, – вслух высказался статский советник. Все вокруг знали про его отношения с министром и в душе согласились, но дипломатично промолчали. А Белецкий сразу прикрикнул:
– Не будем честить начальство! Лучше доложите ваш план.
Алексей Николаевич, разумеется, уже подумал над первыми шагами. Поэтому ответил взвешенно:
– Начнем завтра с совещания всех членов комиссии. Фон Коттен пусть даст своих филеров, они лучшие в городе. Поселим двух человек на Амбарной улице, возле резбенно-иконостасной мастерской. В соседнем доме сдаются комнаты внаем. Пусть наблюдают круглосуточно. Это значит только смотреть в окошко! У них же следует установить филерский пункт, чтобы там всегда находились наготове три, а лучше четыре топтуна. Будут водить посетителей для установки личности. Большая часть окажется заказчиками, но могут явиться и те, кто нам нужен. Далее. Смотрим всю корреспонденцию Чухонцева-Ногтева. Причем досконально. Секретные письма наверняка доставляют курьеры. Значит, надо как-то заглянуть в эти конверты. Как – давайте думать.
– Подставить им своих курьеров, – предложил Анисимов.
– Навряд ли выгорит, – возразил его начальник Лебедев. – Там люди опытные, новому лицу ничего важного не отдадут.
– Хотя бы проследить адресатов, уже хорошо, – дополнил Азвестопуло.
Белецкий согласно кивнул и обратился к статскому советнику:
– А что с «иванами»? Сколько их сейчас в городе, возможно ли наблюдение за ними, есть ли агентура? Взять кого в проследку, он и выведет.
– Это все к Филиппову, – ответил сыщик. – Но я вчера с ним встречался и задал похожие вопросы. Владимир Гаврилович ничем меня не обрадовал.
– Вот как? А если градоначальник на него нажмет? По просьбе министра.
– Жми – не жми, а с этим кадром работать очень трудно. Филиппова можно понять. Никто никогда не даст на «ивана» агентурных сведений. Чрезвычайно опасно, пощады не жди. Следить за таким? Для этого надо сначала его установить. А потом водить, день за днем? Это несерьезно, Степан Петрович. Враз заметит. А если сам проглядит, товарищи подскажут. Там уровень конспирации такой, что не снился эсерам с эсдеками. А что касается внутреннего осведомления… Его возможности в уголовной среде весьма ограничены. Барыги, половые в трактирах, проститутки, коридорные в номерах – вот основной контингент Филиппова. И как они встретятся с Мезгирем или Сорокоумом?