Паутина
Шрифт:
— Нет, — твердо произнесла Гермиона, отстраняясь. — Любовь, Гарри, не ненависть. Любовь, слышишь? Даже местью ты ее не вернешь!
Он кивнул, глядя в ее взволнованные глаза. Гарри, что же они делают с тобой, Гарри?!
Следующий час Гермиона занималась тем, что восстанавливала все то, что в пылу битвы разрушили сражавшиеся. Она почти с любовью убиралась в «Норе», уничтожая следы боя. А внутренне разговаривала с Роном, надеясь, что он почувствует, как она ему благодарна. Он спас их, своих родных, спас всех: от новой боли, от нового страха, от новых потерь.
— Гермиона, —
— С ума сошел? Решил слечь с простудой? — она взмахом палочки заставила крючки его мантии застегнуться.
— Гермиона, мне нужна твоя помощь, — он не обратил внимания на ее вспышку.
— Что? — они стояли рядом, разговаривали тихо, чтобы сновавшие тут и там сотрудники Министерства их не услышали.
— На твой дом будем накладывать заклинание, я буду Хранителем Тайны.
— Гарри, нет, — Гермиона покачала головой. — Ты не должен…
— Я решил, — упрямо произнес он. — Если они доберутся до меня, то я точно буду знать, что вы в безопасности.
— Гарри…
— Мой отец доверил свою Тайну другому человеку, — Гарри смотрел поверх ее головы. — Я сам буду защищать своих родных. «Нора» тоже слишком уязвима, мы не можем полагаться на Министерство. Хранителем Тайны будет мистер Уизли. То же будет и с домами остальных Уизли. Хранителями станут Джордж, Чарли, Билл и Тедди.
Гермиона не нашла в себе даже сил возразить — такая на лице друга была решимость.
— Я тоже могу…
— Нет, — он покачал головой. — Я не могу рисковать тобой. Я не могу потерять еще и тебя…
— А ты обо мне подумал? — сердито спросила Гермиона. — Ты думаешь, я не боюсь за тебя? Да я каждый день встаю с мыслью, что где-то рыщут те, кто хочет тебя убить! Я постоянно думаю о том, как тебя защитить!
Гарри просто обнял ее:
— Меня защищать не надо. И жалеть не надо… Не приходи больше ко мне, это неправильно, — он отпустил ее. В глазах мужчины была какая-то покорность и обреченность. Он развернулся и пошел прочь, на улицу. А Гермиона зло уставилась на закрывшуюся за другом дверь.
Он не сможет выпихать ее из своей жизни. Не сможет поступить с ней так, как это сделал с Джинни. Джинни смирилась. Гермиона же никогда не смирится. Она будет поступать так, как сама считает нужным. Пусть он упрямится, пусть считает, что поступает так из желания оградить ее от чего-то там в нем самом. Ей плевать!
Она нагнала его в саду и заставила повернуться к себе:
— Нет, Гарри Поттер, — прошептала она, упрямо глядя в его немного удивленное лицо, — я не позволю тебе так просто уйти. Если ты сдался в борьбе за себя, то это не значит, что я тоже опущу руки… Я буду всегда рядом, я не позволю тебе уйти, когда ты уже столько пережил и выдержал! Ты можешь и дальше упрямиться и считать, что ты это заслужил, что уже ничего нельзя сделать, только ждать, когда твоя бездна поглотит тебя окончательно! Но, поверь, я тебе этого не позволю, потому что знаю — в тебе есть силы бороться! Ты — Гарри Поттер, ты можешь все, как бы ты это ни отрицал. И если у тебя закончатся силы, я дам тебе свои… Я буду сражаться за тебя, даже если ты мне это запретишь. Ты не сможешь выкинуть меня из своей жизни, я не позволю…
Он молча смотрел на нее, лишь глубоко дышал.
— Ты не понимаешь, Гермиона. Это ошибка, все — ошибка, — проговорил он, отводя взгляд. — У тебя своя жизнь, а у меня…
— Мерлин, Гарри, неужели ты не понимаешь?! — она схватила его плечи, чуть встряхнув. — У нас теперь одна жизнь на двоих! Я не смогу без тебя, и ты не сможешь без меня! Я не сплю ночью, если тебя нет рядом! Ты кричишь во сне, если я не держу тебя в объятиях! Неужели ты еще не понял?! Ты теперь моя жизнь! Ты! Единственный!
— Дети… — пробормотал он.
— Я знаю, — она стала говорить тише. — Я знаю, что все это сложно, что прошло мало времени, но ведь Рон был прав, ты же видишь… Он дал нам шанс, он дал тебе шанс. Возможно, он знал тебя даже лучше, чем ты сам или я…
Гарри замотал головой, отворачиваясь, словно снова выгоняя ее из своего мира. Гермиона заставила его повернуться к себе:
— Я всегда была больше нужна Рону, чем тебе. Ты всегда был самостоятельным, всегда был сильным. Ты справлялся сам, — она говорила уже тише, мягко держа за холодную руку. — Ты всегда оставался собой, Гарри… Единственный, самый близкий. Но самый далекий… Не отказывайся от меня, Гарри, не отказывайся от того шанса, что дал нам Рон… Не отворачивайся от меня, когда мы оба так нужны друг другу…
Он лишь покачал головой, отстранился:
— Все это лишь слова. Я не могу. Есть твой брак, есть твои и мои дети. Есть Уизли… И есть то, с чем тебе не под силу справиться… Есть мой собственный ад, и он никогда меня не оставит. Он только затянет меня. Если ты будешь рядом, он уничтожит и тебя…
Гермиона беспомощно смотрела, как он уходит, ссутулив спину. Нет, она не оставит его одного.
Гермиона потеребила обручальное кольцо на пальце. Рон, как же мне быть? Что ты хотел, оставляя нас одних в этом пустом и разрушенном мире? И как мне достучаться до Гарри, как пробить стену, что он воздвиг вокруг себя?
Наверное, Рон смог бы это сделать. Значит, сможет и она.
Глава 7. Тедди Ремус Люпин
Это был странный и безумный день. Наверное, самый необыкновенный в его жизни. Даже если вспоминать тот случай, когда Мари-Виктуар поцеловала его на виду всей платформы девять и три четверти.
— Тед?
Бабушка поднялась из кресла, когда молодой человек неуверенной походкой вышел из камина. Наверное, она была немного напугана, потому что Люпин редко заявлялся без предупреждения, да еще в таком виде, словно подрался. Ну, или наткнулся на особенно пыльную стену. Или забыл причесаться.
Ах, да, ведь у него сейчас ярко-синие волосы и фиолетовые зрачки, вспомнил Тедди, улыбаясь Андромеде и делая три довольно уверенных шага.
— Тед, ты пьян?
Да, наверное, его поведение казалось бабушке странным.
— Нет, — Люпин сел, глядя на Андромеду глазами сумасшедшего. — Я не пьян, я вообще не пил. Ну, бутылку сливочного пива не стоит считать…
— Тогда объясни мне, пожалуйста, что — это? — она указала на волосы внука и его потрепанный вид. — Где ты был?