Паутина
Шрифт:
— Где ты с ней встретился? — Джеймс устало взглянул на слизеринца.
— Да так, было дело… — пожал плечами Малфой, взглянув на часы. — Может, раз уж все равно не спим, сотворим что-нибудь в духе Хэллоуина? Погоняем привидений? Подвяжем миссис Норрис за хвостик к люстре? Прокрадемся к Моржу и намажем его рыбьим жиром? Свяжем Трелони ее же бусами?
— Заткнем Малфоя хотя бы на минуту, — буркнул Джеймс. — Хватит. Неужели ты не понимаешь, что в этот момент решается судьба моего отца?! И Ксении!
— Ну, куда уж мне
— Мне легче, — гриффиндорец закрыл глаза. — Я буду знать, когда она вернется.
Малфой тяжело вздохнул, осознавая, что этот ежик сегодня просто само упрямство, и замолчал, глядя на противоположную стену, с которой ему подмигивал портрет средневековой волшебницы. Скорпиус подмигнул ей в ответ.
Ну, кто-то же должен наслаждаться жизнью?! Тем более что есть огромный шанс, что сюда сейчас соберется половина Гриффиндора — морально поддерживать спящую горгулью. Не стоит пропускать такого веселого события. Вечеринка в пижамах возле кабинета директора. Зато наказание будет не менее увлекательным: Скорпиус Малфой и половина Гриффиндора.
Мерлин, за что мне это? Ну, кого я прогневил, что вся моя школьная жизнь протекает среди сумасшедших поступков Поттеров и Уизли…?
Глава 6. Гермиона Уизли
Вот только что она лежала рядом с ним, глядя на его бледное, спящее лицо, острые черты лица. Она чувствовала холод руки Ксении и присутствие Теодика. Она видела свет пламени, ощущала тепло. А главное — она ощущала надежду.
Как это произошло? Как Ксения взяла ее за руку, а на самом деле — погрузила в странный транс. И не было спальни. Не было никого. Не было тепла и света.
Покалывание. Трепет. Волнение.
О, Гарри, как ты жил все эти годы? Как мог терпеть этот холод, который проникал в каждую клетку тела? Как дышал? И как ты шел?
Нестерпимый крик, — твой крик — разрывающий легкие, сердце, душу, отчего хочется зажать уши руками. Но нельзя, потому что нужно идти. Искать свет — свет для тебя.
Но как его разглядеть, когда мрак и туман становятся все гуще, все плотнее? Как найти свет в этом ужасающем холоде тьмы? Гарри, да как же ты выжил?!
Выжил… Вот ты, Мальчик, Который Выжил. Крошечный, со свежим шрамом на лице. Ты стоишь, держась за стену пухлой ручкой, и кричишь. И плачешь, заливаясь слезами. На что ты смотришь, маленький? Что ты видишь в этом мраке, в этом тумане? Какие силуэты скрыты от чужих глаз?
Дай мне руку, дай, пойдем со мной, ты не должен здесь оставаться. Какие мягкие у тебя волосы… Не плачь, не смотри, отвернись. Пойдем со мной, Гарри. Видишь? Видишь, справа отсветы пробиваются сквозь туман? Идем, идем туда. Ну, же! Почему ты так кричишь?!
Туман. Но все светлее. Туман, наполненный светом. Резкий поворот. Смотри. Смотри, маленький! Ты видишь? Видишь этого мальчика, с хохотом летающего на своей первой метле? Видишь, как этого мальчика ловит его отец? Видишь его маму, смеющуюся и полную любви? Видишь? Это ты. Это ты, помнишь?! Почему ты жмуришься? Открой глазки — они у тебя такие зеленые, такие невинные!
Куда ты тянешь меня? Ведь здесь хорошо, здесь ты не кричишь. Останься! Постой!
Опять эта тьма. Туман. Длинные переходы. Где ты? Я слышу твой надрывный крик и почти бегу в этом мраке, натыкаясь на стены. Ты хорошо знаешь здесь все, но я не вижу пути. Только слышу…
Поворот. И в тумане я вижу тебя. Почти таким, как ты ушел сквозь огонь, чтобы впервые столкнуться со своим врагом. И ты смотришь на свои руки. И кричишь. Словно тебя жгут, словно ты горишь. Кто там? Чей силуэт там в тени? Кто причиняет тебе такие муки? Мерлин, ты смотришь на Квиррела. Почему на Квиррела? Гарри, да ты же никогда не был виноват в его смерти! Гарри, он сам выбрал этот путь, слышишь? Ты не виноват.
Стой, не ходи туда! Дай мне обнять тебя, Гарри. Обнять, как тогда, на шахматной доске. Я знаю, что вокруг только тьма и боль, но взгляни — там есть свет. Ну же, идем, поверь мне, прошу. Уйдем отсюда. Я чувствую твою дрожащую руку. Тебе больно, я знаю. Но мы должны идти.
Смотри, здесь туман не такой густой. Ну же, посмотри! Всего лишь пару шагов в сторону. Гляди: ты видишь? Видишь этого смеющегося мальчика? Видишь, ты смеешься! И Дамблдор смеется. Он что-то ест и морщится, а ты смеешься. Гарри…
Почему ты уходишь? Что тянет тебя туда, во тьму? Почему ты не можешь оставаться здесь, где не так холодно, не так темно? Сколько лет ты пробыл во мраке? Ты отвык от света? Он режет тебе глаза?
Опять крик, хочется уйти, кинуться прочь, бежать, потому что этот, новый, крик уже нестерпим.
Стены, повороты, туман. Чья-то тень в узком переходе. И ты, застывший возле этой стены. В руке — меч, но он не сверкает. Мрак и дрожь. Ты в крови, твои глаза уже не невинны. Ты тяжело дышишь. Маленький, худой мальчик. Что за тень там, во мраке?
Свет. Здесь тоже есть свет, Гарри. Ну же, брось его, брось свое оружие. Идем, я покажу тебе. Да, ты убивал, но ты спасал. Видишь, видишь? Ты улыбаешься — так наивно, так радостно. Ты видишь, я с тобой? Я обнимаю тебя, и ты смеешься, потому что ты смог победить, смог вернуться и вернуть Джинни. А я с тобой, я тоже жива. Мы такие маленькие…
Стой! Гарри, не убегай! Постой здесь хоть минуту, передохни!
Я бегу за тобой, но впереди — лишь эхо твоих шагов и стонов. И ты кричишь, надрывно, долго. Где-то там, впереди, куда я мчусь, но словно ползу.