Шрифт:
Флиттер взбрыкнул. Обескураженная Лвов оторвалась от информационной панели. По ту сторону прозрачного корпуса флиттера червоточина, пространственно-временной туннель во Вселенной, изливала струи бело-голубого света, тянущиеся к флиттеру и мимо него, создавая впечатление немыслимой, неконтролируемой скорости.
– У нас проблема, - сообщила Гоб. Пилот, хмурясь, склонилась над своим пультом. Черты ее тонкого лица исказились.
Лвов уже долго вслушивалась в синтезированное бормотание информационной панели, вещающей о температурной
«У астронавтов бывают проблемы в космосе, - подумала она.
– Но не у меня, я не герой, я всего лишь исследователь».
Лвов было двадцать восемь лет, и она не собиралась умирать - и уж определенно не во время будничного двадцатичетырехчасового прыжка сквозь червоточину Пула, по которой уже восемьдесят лет курсировали люди.
Девушка вцепилась в информационную панель так, что костяшки пальцев побелели. Она пыталась понять, следует ли ей чувствовать себя испуганной.
Гоб вздохнула, оттолкнула свой пульт, и тот поплыл перед ней в воздухе.
– Задраивай скафандр и застегивай ремень безопасности.
– В чем дело?
– Наша скорость в червоточине возрастает.
– Гоб затягивала туже свои привязные ремни.
– Через минуту мы достигнем края.
– Что? Но нам же оставалось еще полчаса лёту.
– Знаю, - раздраженно бросила Гоб.
– Думаю, граница раздела стала нестабильна. Червоточина прогнулась.
– И что это значит? Мы в опасности?
Гоб проверила герметичность скафандра Лвов и подтолкнула к ней свою информационную панель. Бледная, строгая Гоб родилась на Марсе. Ей было лет пятьдесят.
– Ну, повернуть назад мы не можем. Так или иначе, через несколько секунд все кончится. Держись крепче.
Теперь Лвов видела границу, край червоточины: бело-голубой четырехгранник, прямоугольную клетку, раскрывающуюся перед ней из бесконечности.
Сияющая рама неслась на флиттер.
Судно выскочило из разваливающегося туннеля. Казалось, свет фонтаном бьет из летящего корабля - перенапряженное пространство-время изливало поток тяжелых частиц.
Перед глазами Лвов кружились звезды.
Гоб уводила флиттер в сторону, подальше от бьющей ключом энергии…
И был толчок, крен, разрыв непрерывности, отделение от того, что творилось за корпусом, - и внезапно впереди выросла планета.
– Реки Аида!
– выдохнула Гоб.
– Откуда она взялась? Придется садиться, мы слишком близко.
Лвов видела сложный ландшафт, серо-алый в свете разбухшей луны. Картинка была тускло освещена и бешено раскачивалась: это кувыркался флиттер. А между миром и луной растянулась…
Нет. Это невозможно.
Видение исчезло, растворившись во мраке.
– Вот оно!
– крикнула Гоб.
Извергнувшаяся из ниоткуда пена наполнила флиттер. Невесомые хлопья забили Лвов уши, рот, глаза; она ослепла, но дышать могла.
Лвов услышала звук столкновения, скрежет, продлившийся несколько секунд, и представила, как флиттер, точно плуг, вспарывает поверхность планеты. Затем - тяжелый толчок… и все.
Флиттер остановился.
Механический голос бормотал инструкции по технике безопасности. Оболочка, тикая, охлаждалась.
Во внезапно наступившей тишине, все еще ослепленная пеной, Лвов пыталась восстановить в сознании увиденное. Паутина. Это была паутина, растянувшаяся от планеты до ее спутника.
– Добро пожаловать на Плутон, - прозвучал осипший, но ироничный голос Гоб.
Лвов стояла на поверхности Плутона.
Скафандр обладал отличной изоляцией, но от него исходило достаточно тепла, чтобы вокруг следов девушки шипели азотные облачка, а во льду, там, где она проходила, образовывались маленькие оплавленные кратеры. Сила тяжести тут составляла всего несколько процентов от обычной, и Лвов, рожденная на Земле, чувствовала себя так, словно сейчас полетит.
Над ней кружились легкие перистые завитки, аэрозольные скопления, висящие в азотно-метановой атмосфере. Облака заслоняли белоснежные звезды. Солнце и местную луну, Харон, здесь скрывала махина планеты, и диск был черен, чернее черного - покореженный ландшафт при слабом свете звезд выглядел всего лишь грубым наброском пейзажа.
Флиттер пропахал на древнем лике этого мира борозду в милю длиной и пятьдесят ярдов глубиной, так что Лвов находилась сейчас на дне ущелья, стиснутого стенами азотного льда. Гоб вытаскивала оборудование из измятых остатков флиттера: скутеры, информационные панели, модули жизнеобеспечения, рабочую аппаратуру Лвов. Большая часть этих вещей была достаточно крепка, чтобы пережить удар, но только не ее приборы.
Возможно, геолог и может обойтись одним молоточком и набором сумок для образцов. Но Лвов как-никак атмосферный физик. Чего она здесь добьется без своих приспособлений?
Страх уже исчез, сменившись раздраженным нетерпением. Она находилась в пяти световых годах от Солнца; интерактивный диалог с Землей уже невозможен. Девушка пнула носком ботинка лед. Она застряла тут; ни с кем нельзя поговорить, и нет даже вычислительной мощности, чтобы создать виртуальное окружение.
Гоб закончила сражаться с обломками крушения. Она тяжело дышала.
– Идем. Давай выберемся из этой канавы и оглядимся.
Женщина показала Лвов, как вести скутер - простую платформу, работающую на инертном газе и управляемую с помощью двух изогнутых ручек.
Бок о бок Гоб и Лвов поднялись из борозды, оставленной крушением флиттера.
Лед Плутона был темно-малиновым с багровыми прожилками органики. Лвов смутно различала на поверхности узоры вроде барельефов. Похожие на диски размером с тарелку, они обладали сложной структурой снежинок.
Лвов неуклюже приземлилась на край борозды, тупой нос скутера с хрустом воткнулся в лед, и девушка возблагодарила фортуну за то, что здесь низкая гравитация. Вес и жар скутеров мгновенно уничтожили ледяные узоры.