Павел Филонов: реальность и мифы
Шрифт:
Помню, среди его учеников была американка [256] . Как попала она к брату — не знаю. Я ее не видела, не встречалась с нею. Занималась она с братом два раза в день. Ек[атерина] Александровна] была очень недовольна, что брат тратит так много сил на эти уроки. Как долго это продолжалось, тоже не знаю. Ученица очень хотела продлить занятия, но ее родители не разрешили, настояли на ее возвращении.
В день отъезда она была у брата, он поехал проводить ее. И уже в трамвае она сказала, что оставила ему пакет и в нем лежат деньги — ее благодарность за уроки. Брат, не ожидая остановки, соскочил с трамвая и не поспешил, а кинулся домой, чтобы успеть до ее отъезда вернуть «пакет». Он успел, вернул. Что было в пакете, осталось неизвестным (о чем Ек[атерина] Ал[ександровна] и я пожалели — нас интересовало, как она оценила его труд). Занимаясь с ученицей так долго и упорно, он был уверен, что она передаст там, у себя, все, что узнала.
256
В декабре 1928 года американская художница Хелен Хантингтон-Хукер (1905–1993) пришла к П. Н. Филонову, представилась ему, попросила разрешения учиться и получила разрешение на 10 дней интенсивных занятий. С перерывами занималась до апреля 1929 года.
Было ли это так — кто знает. Фамилия ее мне не известна.
Часто мне приходилось слышать сожаления о том, что он так много сил и времени отдавал педагогике. Но кто знал, что война и раскол в коллективе унесут так много его «мастеров». У брата были не ученики, а «изучающие мастера».
Жена народного артиста Ив. Вас. Ершова [257] — С. В. Акимова, большой музыкант, человек большой культуры, профессор консерватории, как-то в разговоре сказала: «Все ученики — предатели»; признание горькое, но в какой-то мере справедливое. А может быть и в большой. Невольно вспомнился раскол, который произошел в коллективе МАИ, организованном братом. Ушли, понятно, наиболее продвинутые ученики. Уйдя от брата, они (не знаю кто) организовали свой коллектив. Но вскоре, как стало известно, он распался. Организаторами раскола называют Гурвича Б. И. и Кибрика. Я настолько не знала ничего о расколе, что предложила Гурвича лектором на выставку в Академгородок.
257
Ершов Иван Васильевич(1867–1943), певец (драматический тенор), педагог.
Как-то во время войны брат сказал мне: «Если пропадут картины, будет ужасно, но еще хуже будет, если пропадут рукописи». Это очень удивило меня, но что-то помешало, разговор остался незаконченным. Видимо, он надеялся, что кто-то по его рукописям продолжит дело его жизни.
Все рукописи его я храню. Оригиналы, по совету Н. П. Акимова [258] , который несколько раз был у меня, я сдала в ЦГАЛИ в Москве. Но перед тем, как сдать, я сфотографировала их и сделала микрофильм. Все это я бережно храню.
258
Акимов Николай Павлович(1901–1968), режиссер, театральный художник, книжный иллюстратор. Педагог. Главный режиссер Ленинградского театра комедии (1935–1949, с 1955).
Кажется, ничто не пропало из его рукописей. Но найдется ли такой человек, который поймет его замыслы правильно и осуществит их? И когда это будет?
В 1929 году, по предложению Русского музея, была организована выставка Филонова [259] . В двух залах были развешены более 300 работ, отражавших весь творческий путь брата. [Предполагаемая выставка привлекла большое внимание художников и общественности. Готовясь к выставке, он проставил все даты, на некоторых работах видны двойные даты. Видимо, эти работы чем-то не удовлетворяли его и он их «доводил».] Полтора года Дирекция не могла решить вопрос, открывать или не открывать выставку.
259
См.: наст. изд., Филонов П. Н.Автобиография.
Были проведены общественные просмотры. И, несмотря на то что высказывались за открытие выставки, — выставка не была открыта. Интересны высказывания приглашенных на просмотр рабочих. Помню два из них. Один сказал: «Да, мне это непонятно, но я хочу понять это. Выставку надо открыть». Другой сказал: «Кто был на германской войне — поймет» [260] .
В вечерней «Красной газете» началась кампания за открытие выставки [261] . Очень интересно письмо Бродского, посланное им в редакцию вечерней «Красной газеты»… [262]
260
Скорее всего, речь идет о картине П. Н. Филонова «Германская война». 1915. Холст, масло. 176 x 155. ГРМ. Экспонировалась на Первой Государственной свободной выставке произведений искусства (1919) в числе картин цикла «Ввод в Мировый расцвет». Ее название и образный ряд говорят, что художник воспринял начавшуюся войну как событие, способное ускорить приближение «Мирового расцвета». Загадочный двоящийся женский лик, возникающий среди массы «органической материи», можно рассматривать как параллель образам поэмы «Пропевень о Проросли Мировой», где есть такие строки: «Настала радость любовная / На немецких полях убиенные и убойцы прогнили цветоявом / Скот ест бабы доят люди пьют живомертвые дрожжи / Встает любовь жадная целует кости юношей русских». См.: Филонов П. Н.Пропевень о Проросли Мировой. Пг. 1915. С.4. Но возможно, что в нем слились два образа: Матери-земли и Души Мира, воспетой теургами.
261
В полемике о судьбе выставки произведений П. Н. Филонова в ГРМ, которая периодически возобновлялась в прессе, приняли участие художники, в том числе И. И. Бродский и ученики Филонова. См.: наст. изд., Критика.
262
Открытое письмо И. И. Бродского // Красная газета, веч. вып. 1930. 25
Выставка Филонова была сорвана Исаковым, Ивасенко [263] , Софроновым [264] , Рабиновичем [265] и Андреевым [266] из Пролеткульта [267] .
В конце марта 1932 года брату позвонили от председателя Реввоенсовета Трофимова и попросили сейчас же приехать для переговоров [268] .
263
Ивасенко-Чумак Константин Тарасович(1874—?), советский партийный и профсоюзный работник. В 1929–1931 гг. работал в ГРМ зам. директора по политпросветработе (по направлению Ленинградского обкома ВКП(б).
264
Софронов (или Сафронов) Александр Григорьевич (1900—?), заведующий сектором искусств ленинградских Гороно и Облоно (1930–1932), заместитель директора Академии художеств (1932–1934), директор ГРМ (1934–1937). В 1937 репрессирован.
265
Рабинович Любовь Семеновна(1907—?), живописец, педагог-методист. С 1930 работала инспектором изо-сектора искусств ЛООНО.
266
Андреев Александр Александрович(1887–1941), живописец, театральный художник. В 1934 — сотрудник горкома ИЗО, член правления Дома художников в Ленинграде.
267
См.: Филонов П. Н.Дневники. Запись от 13 января 1933. С. 176.
268
В «Дневнике» П. Н. Филонова сохранились записи об этих событиях: «23 марта [1932 г.]…Утром пришла Закликовская и сказала, что ее муж Суворов вчера в горкоме слышал, что мне поручено ехать на Днепрострой и завтра надо явиться в горком для подписания договора.
24 марта.Около 22 1/2 мне позвонили из горкома, чтобы я приехал для заключения договора по заказу Реввоенсовета на поездку на Днепрострой. Около 4 1/2 я пришел туда. Т. Бродский И.И. познакомил меня с т. Трофимовым — красным командиром. Тот удивился, что я ничего не знаю о том, что мне предложен заказ Реввоенсовета. От Днепростроя я отказался, прося дать мне тему в Ленинграде. Т. к. тов. Трофимов упорно отказывался дать мне тему, предлагая выбрать ее самому, мы решили, что я дам ответ завтра». См.: Филонов П. Н.Указ. соч. С. 134–135.
Из дневника жены брата:В небольшой комнате сидели: «Трофимов, Бродский [269] , Гурвич (бывший ученик П[авла] Н[иколаевича]), председатель Горкома и еще какой-то человек. Лицо Трофимова понравилось П[авлу] Н[иколаевичу]: мягкое, с хорошей улыбкой, и выдержанный. Комната была набита художниками. Т[рофимов] и Б[родский] тут же за столом обедали, как только они кончили, тут же попросили Филонова. Бродский представил: Филонов — Трофимов. Т[рофимо]в сказал: „Во-первых, я рад с вами познакомиться, во-вторых, мы рады, что вы согласились с нами работать, а в-третьих, что вы выбрали Днепрострой. Вы были, верно, на моем докладе и знаете наш план“. П[авел] Николаевич] сказал, что о собрании он не знал, с планом не знаком, а на Днепрострой и не думал ехать. Тут Т[рофимов] стал убеждать именно поехать на Днепрострой. „У меня нет экономической базы, на поездки много времени уйдет“, „Тогда предложите свою тему“. П[авел] Николаевич] настаивал, чтобы они дали тему, а Т[рофимо]в настаивал, чтобы П[авел] Николаевич] ее выбрал. Разошлись на том, что П.Н. подумает и завтра 25-го даст ответ».
269
Бродский Исаак Израилевич(1883/1884–1939), живописец, учился в ВХУ при И АХ (1902–1908). В пору гонений на Филонова нередко выступал в его защиту. В книге воспоминаний «Мой творческий путь» Бродский писал: «Короткое время вместе со мной учился Филонов; работы его были очень своеобразны, но для академической школы не приемлемы. Он не поддавался никаким воздействиям, никого из педагогов не слушал и вскоре был исключен». См.: Бродский И. И.Мой творческий путь. М., 1940. С. 12.
25-го [марта].П[авел] Николаевич] отправился в Реввоенсовет. Возвратился в 10 часов. <…> с Трофимовым, в присутствии Бродского (который, по-моему, держал себя не как джентльмен), у П[авла] Николаевича] произошел крупный разговор. В результате П[авел] Николаевич] заказа не получил.
2-ое апреля.Вечером встретила Суворова на улице. Говорил, что работает над своим заказом для РВС. И сказал: «Жаль, что П[авел] Николаевич] отказался. Он иначе поступить не мог. Вы знаете, что он бескорыстен. Он предлагал Трофимову сделать картину даром или же получить высшую ставку».
«Как только ушел П[авел] Николаевич], ко мне подошли Бродский и Б. Гурвич (это говорит Суворов, бывший ученик брата). Бродский недоумевал, что П[авел] Николаевич] так опрометчиво поступил, предсказывал большие неприятности и что последствия скажутся лет на пять. „Мне платят много, так как у меня картина большая. Я знаю, что вся моя картина не стоит маленького кусочка работы Филонова. Но ведь Т[рофимо]в этого не понимает“».
Подошел Трофимов к Суворову (пишет Екатерина Александровна) и спросил, ученик ли он П[авла] Николаевича]; получив утвердительный ответ, он сказал: «Вы его должны знать, чем вы объясняете, что он с нами спорил о расценке?» «Не могу вам объяснить. Он всегда работал с нами даром». «Не можете ли вы повлиять на него, чтобы он переменил свое решение?»
После этого разговора Бродский, Гурвич и Суворов стали обсуждать вопрос, как повлиять на П[авла] Николаевича].
«<…> Вам, если разрешите, скажу несколько слов. Прошло со времени разговора столько дней, вы находите, что для П[авла] Николаевича] создалось нежелательное положение, вы ему сочувствуете, почему же вы тотчас же не передали ему ваш разговор с Б[родским] и Трофимовым]? „Я стеснялся, я боялся, что П[авел] Николаевич] меня не примет“, „Вы могли передать через вашу жену Закликовскую, которая теперь с ним работает“.