Павел I
Шрифт:
Для политического баланса в Кабинете министров Бирон подобрал на место Волынского Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. Смысл баланса был таков: Алексей Петрович имел давние счеты с Остерманом, а другой кабинет-министр Алексей Михайлович Черкасский имел давние счеты с Алексеем Петровичем.
Но…
Бывают годы, когда важные события следуют одно за другим так споро, что только успеваешь удивляться тому, как причудливо выстраиваются в последовательный сюжет обстоятельства, друг с другом не сопряженные. Таким выдался в Петербурге 1740-й год.
В январе Волынский командовал обустройством ледяного дома. – В начале февраля праздновали свадьбу Голицына-квасника с дуркой Бужениновой. –
Устав Петра Великого о наследии престола еще в 1722-м году учинял: «дабы всегда сие было в воле Правительствующего Государя, коему оной хощет, тому и определить наследство». Устав сей при отроке Петре Втором изъяли из присутственных мест и от всех частных лиц, но Анна Иоанновна вернула его из небытия и в 1731-м году выдала указ о том, что, следуя воле своего великого дядюшки, назначает наследником престола – сына своей племянницы Анны Леопольдовны.
Чрезъестественность этого указа заключалась не в том, что сын Анны Леопольдовны, будучи правнучатым племянником Петра Великого, имел на наш престол меньше прав, чем родная дочь Петра – Елисавета или чем родной внук Петра – голштинский Карл-Петер. При той диспозиции, когда каждое новое восшествие полностью переопределяло права и перспективы членов царской фамилии, никакой особенности в указе тридцать первого года не видно: Анна Леопольдовна была дочкой одной из Ивановн – Екатерины, родной сестры Анны Иоанновны, а Анна Иоанновна была сейчас правительствующей государыней и по уставу Петра кому хотела, тому и определяла престол. Она хотела оставить его за наследниками своего отца, а не чужого: ничего странного – дело семейное.
Чрезъестественность состояла в другом – в том, что тогда, в пору явления указа Анны Иоанновны, ее племянница была незамужней девицей тринадцати лет, и сын ее еще не родился.
Только в 1739-м году решили наконец выдать Анну Леопольдовну замуж. Бирон сватал за нее своего сына. Но того не хотела Анна Леопольдовна. Тогда ей предложили другого – Антона-Ульриха, принца Брауншвейгского, служившего уже несколько лет при нашем дворе. Анна Леопольдовна не хотела идти и за этого.
Если относиться к ней без предубеждений, можно сказать, что она была недурна собой, добра и томна, хотя, как говорили, нрава диковатого. Она любила читать книжки и мечтательно повторяла: нет для нее ничего приятнее, как те места, где описывается несчастная и пленная принцесса, говорящая с благородной гордостию ( Э. Миних. С. 178). Она недаром сравнивала себя с пленными принцессами, ибо, невзирая на ее упорство, ее обвенчали с Антоном Брауншвейгским. В прочем тот был человек робкий в домашней жизни и смирно терпел, когда его не допускали к Анне Леопольдовне в часы ее встреч с саксонским посланником Линаром. «Летом она приказывала ставить свое ложе на балкон Зимнего дворца, – сообщает наблюдатель, – и хотя при этом ставились ширмы, чтобы скрыть кровать, однако со второго этажа домов, соседних с дворцом, можно было все видеть» ( Э. Миних. С. 65–66).
Словом, в ее манерах и обычаях можно было предполагать страсти, но не замечалось никаких признаков государственного честолюбия. Посему проклятый вопрос: кому править? – решали без помощи Анны Леопольдовны.
Сначала все растерялись – не оттого, что не
Говорят, в конце концов именно Бестужев-Рюмин сказал Бирону: «Кроме вашей светлости, некому быть регентом» ( Соловьев. Кн. X. С. 670). Остальные, вздохнув с облегчением, подхватили эти слова и понесли их к одру Анны Иоанновны. Говорят, она ответила: «Я сожалею о тебе, герцог, ты несчастлив будешь», – и велела ждать ( Э. Миних. С. 158–159).
Несколько дней ждали ее своеручной подписи. Наконец, 16-го октября назначение Бирона регентом было подписано, и на следующий день императрица Анна Иоанновна прекратила свое бытие.
Тотчас против Бирона пошли разговоры в гвардии:
– Для чего так министры сделали, что управление империею поручили герцогу Курляндскому? – Что он за человек? Лучше бы до возраста государева управлять отцу императора или матери. – До чего мы дожили и какая нам жизнь? Лучше бы сам заколол себя, что мы допускаем… ( Соловьев. Кн. XI. С. 13).
Его высочество Антон Брауншвейгский, супруг Анны Леопольдовны и отец младенца Иоанна, тоже не был доволен назначением Бирона. Даже Анна Леопольдовна обижалась тем, что родителей обошли.
Бирону про всё доносили. Заговорщиков из гвардии переловили и отправили на дыбу, а с принцем Антоном Бирон крепко побеседовал. При дворе пошли разговоры о том, что родителей скоро вышлют за пределы государства или внутрь страны.
Хуже всех в эту пору жил Бирон. Получив власть, он должен был теперь тратить все силы на то, чтобы ее удержать. Любой из близстоящих к колыбели младенца, кто сегодня сладко улыбается его светлости, – завтра обманет и продаст его ради милостей Брауншвейгской фамилии.
Сегодня, например, фельдмаршал Миних хочет получить звание генералиссимуса от Бирона и копает яму Брауншвейгской фамилии: от лица младенчествующего императора выпущен указ об отрешении любезнейшего родителя Антона от всех военных должностей. А завтра наступает роковой день – восьмое ноября, и фельдмаршал приезжает в Зимний дворец к Анне Леопольдовне с вопросом: не станет ли она возражать, если ее сделают правительницей вместо Бирона?
– Хорошо, – отвечает Анна Леопольдовна в страхе, – только делайте поскорее! ( Сб. РИО. Т. 85. С. 383)
Тогда Миних едет на ужин к Бирону, и тот, читая в его глазах свою судьбу, спрашивает: не случалось ли фельдмаршалу во время военных баталий предпринимать ночных штурмов? Миних отвечает, что привык действовать по обстоятельствам, независимо от времени суток, и, отужинав, отправляется якобы домой ( Манштейн. С. 198).
Обстоятельства в эту ночь таковы, что в Летнем дворце караул держат гвардейцы Преображенского полка, и когда Миних через три часа после ужина возвращается обратно с ротой солдат, караульные расступаются, Бирон из регента становится арестантом и его ссылают в Сибирь – в Пелым. Правительницей при младенце Иване объявлена Анна Леопольдовна, Миних получает от нее должность первого министра и сто тысяч рублей на личные нужды, а его сын – чин генерал-поручика. И по всему видно: наступает царство Минихов.