Павлиний хвост

Максишко Роман

Ася с родителями пришла на похороны. Они долго сидели вместе с Сереньким и его отцом на поминках в их квартире, а потом мыли на кухне посуду и наводили порядок почти на правах родственников, потому что Сережкин отец, несмотря ни на что, вынужден был в тот же вечер срочно куда-то уехать. А может он просто сбежал, потому что не хотел оставаться в доме, где только что не стало его матери. Трудно было понять этого замкнутого и вечно хмурого молчуна.

Сергей после этой потери, кажется, за пару дней еще больше повзрослел, стал серьезным и сосредоточенным, почти как его отец. Он очень любил свою бабушку, очень-очень. Как маму.

И Ася хорошо понимала его, и жалела, и не ушла домой вместе с родителями, а осталась с другом детства. Не могла она бросить его в тот вечер одного. И на следующий день после учебы она пошла не домой, а к Серенькому. Да и на следующий день тоже. И как-то все само собой получилось и срослось – молодые люди стали жить вместе. Вскоре, чтобы не докучать отцу, Паганель вместе с Асей перебрались в Черемушки, где уже несколько лет пустовала кооперативная квартира тети Тони, папиной сестры, которая промаявшись весь век одна, тихо отошла в мир иной, не оставив после себя прямых наследников.

Прошла зима. Постепенно Серенький справился с болью утраты, окончательно пришел в себя, опять начал улыбаться и шутить. Верным признаком того, что он стал прежним беспечным разгильдяем, послужил очередной завал сессии. И история снова повторилась: профессор Макарский вступился за любимчика, тот вытянул все на «уд» и даже «хор», Ася вздохнула с облегчением, а непоседа Паганель радостно помахал ей ручкой и укатил на все лето в поля…

В общем, так они и жили. Ася училась, работала, училась, работала, занималась репетиторством, руководила маленьким хором в детском клубе. А Серенького шатало из стороны в сторону. Он углублялся то в одну тему, то в другую, запускал учебу, потом срочно нагонял программу, и все это с горящими глазами, взъерошенными волосами и постоянными рассказами о Макарском.

После года жизни с Паганелем девушка насквозь пропиталась геологической терминологией и даже стала слегка разбираться в том, чем занимается ее друг. Одним словом, у огурца, который попал в рассол, нет никаких шансов остаться непросоленным. Ася часто общалась с Сережкиными однокурсниками, и с той самой Юлей они подружились, а когда собиралась компания, она пела с ними их любимые «полевые» песни и с неизменным интересом слушала рассказы о работе в экспедициях.

В общем, жизнь как-то наладилась. Егор же за все это время так ни разу и не проявился, и Ася, в конце концов, действительно забыла о нем.

Глава 5. Размышления Сергея

18 сентября 1932 года

Дожди сильно задержали рекогносцировку. Несколько дней нам пришлось провести на берегу неспешной Исаны, и лишь сегодня мы смогли покинуть ее широкие меандры и по руслу небольшого притока углубиться на двадцать километров в лес к северо-западу от вайк’у (долины реки) в сторону гор Тухани. Здесь – километрах в шестидесяти – проходит водораздел. К югу все потоки устремляются в Амазонку, к северу – в Ориноко, несущую свои воды уже по землям Венесуэлы и впадающую в Атлантику к востоку от цепи островов Карибского бассейна. Исток Исаны находится где-то километрах в семидесяти-восьмидесяти западнее, а за перевалом нас ждет река Инирида с ее многочисленными порогами и живописными водопадами.

В этой холмистой местности, густо поросшей сельвой, прорезанной утюгами скальных утесов массива Гуанес, одного из самых древних геологических образований планеты, Николай Иванович хочет отыскать островки горной пампы, где по его расчетам должны произрастать дикие злаки, с помощью которых селекционеры-генетики из ВАСХНИЛ смогли бы вывести новые высокоурожайные сорта пшеницы и ржи.

Научный гений академика Вавилова способен прозревать столетия! Ведь его догадки относительно новых разновидностей дикого и культурного картофеля инков уже оправдались. А изучение различных видов и сортов растений, которые мы усердно собираем в ходе нашей экспедиции, позволит установить очаги возникновения новых дикорастущих форм и центры происхождения сельскохозяйственных культур, известных аборигенам с глубочайшей древности. Открытие закономерностей географического распределения видового и сортового состава в первичных очагах и последующего расселения растений из этих очагов вообще трудно переоценить. Я уверен, это послужит хорошей основой для практической селекции и экспериментальной ботаники.

У меня же, помимо указаний начальника нашей экспедиции, есть и отдельное персональное задание – описать здешние биогеоценозы и их геоморфологические признаки, а также собрать образцы для дальнейших исследований в лабораториях академика Ферсмана и профессора Виноградова, моего друга, наставника и научного руководителя.

Будучи учеником самого Вернадского, Александр Павлович рьяно отстаивает и продвигает в научных кругах идеи биогеохимии, дисциплины, рождающейся на стыке биологии, геологии и химии. Его предположение о том, что растения чутко реагируя на элементы, входящие в минеральный состав пород, поверх которых они произрастают, а также воды и даже воздуха окружающей среды, могут служить индикаторами месторождений полезных ископаемых, нуждается в серьезном опытном подтверждении. Поэтому он и направил меня в экспедицию Николая Ивановича Вавилова в качестве его научного ассистента.

Еще Михайло Васильевич Ломоносов в своем гениальном труде «О слоях земных», предвосхитившем многие более поздние открытия, отмечал: «На горах, в коих руды или другие минералы родятся, растущие деревья бывают обыкновенно нездоровы, то есть листья их бледны, а сами они низки, кривлеваты, суковаты, и гнилы прежде совершенной старости своей. Травка, над рудными жилами растущая, бывает обыкновенно мельче и бледней». Да и древние рудознатцы всегда пользовались в своем деле подсказками природы, поскольку, как любит повторять профессор Виноградов: «Дыхание любой подземной кладовой – нефти, газа или руды – ощущается на поверхности». Теперь же силой передовой советской науки необходимо превратить эти обрывочные сведения, этот набор разрозненных кустарных знаний в мощный инструмент – объективный метод, при помощи которого можно будет уверенно вести поиск и разведку полезных ископаемых.

На ночлег мы расположились у скалы, густо опутанной лианами. Наш ручей резво огибал ее, весело журча на камнях, а справа располагалось плоское, как плуг, зеркало материнской породы, уходящее в землю под небольшим углом, образуя маленькую полянку, вполне пригодную для установки палаток. Отсюда уже видны дальние горные массивы, в основании сложенные архейскими гранито-гнейсами. Их широкие плато, беспорядочно испещренные более поздними протерозойскими интрузиями, возвышаются метров на пятьсот над зеленым морем тропических лесов. Туда нам и предстоит направиться. Но сначала мы должны найти подходящее место для большой стоянки всей нашей экспедиции.

Эх, скорее бы! Что-то я соскучился по горячим картофельным лепешкам с грибной подливой на сметане, которые мастерски готовит молодая и веселая повариха Нина, родом из Ленинграда.

Да и Карлуш, как я заметил, стал все чаще и чаще вздыхать по ночам. Пришлась ему наша Ниночка по сердцу. Огненная девушка. Так он окрестил ее, потому что «нина» на его родном языке означает огонь.

* * *

Завершение беззаботной студенческой поры для Паганеля совпало с печальным концом Советского Союза. А начало его научной деятельности в университете, аспирантура и работа на кафедре соответственно, как говорят ученые, коррелировались со временем установления в стране новых рыночных отношений, частной собственности и построения капитализма. И это было глубоко символично.