Павловский вальс
Шрифт:
Анна и Мария, радовались всякий раз когда им расточали комплименты. И более всего это касалось элегантно одетых мужчин и военных. Катарина же всем своим видом напоминала неприступную крепость готовую разразиться артиллерийскими залпами при малейшей попытке штурма. Если у кого и возникала мысль заговорить с нею, то она исчезала сразу же и навсегда.
Прекрасно зная характер сестёр, и в особенности Анны, Катарина оставила их и стала искать прилавки с книгами. Вот что действительно её интересовало. Она не могла себя позволить и платье и книгу. Но хотя бы посмотреть на книги она ведь могла. Её поиски почти сразу привели
Анна уже собиралась принять подарок, когда появилась Катарина. Анна мгновенно нахмурилась. Она ждала неприятностей от Катарины и не ошиблась. Катарина с самым вежливым видом осведомилась у военного, кем ему приходится дама, которой он собирается сделать подарок.
– Кем прихожусь? – военный слегка растерялся, но тут же принял учтивый вид и как мог вежливо ответил. – Никем, к сожалению. Это всего лишь знак внимания.
– Знак внимание незнакомой даме, которой вы собираетесь… – Катарина сделала паузу, показывая всем своим видом, что ожидает продолжения от военного. Прекрасно понимая, что ничего не сможет ответить, военный извинился и быстро ретировался.
– Как ты смеешь вмешиваться в мою жизнь? – прошипела Анна в сторону Катарины.
– А как ты смеешь быть столь легкомысленной? – спокойно ответила Катарина. – Ты недостаточно глупа для того чтобы не понимать чего именно ждал от тебя этот военный.
– А тебе какое дело? – разозлилась Анна. – Может я ему просто понравилась, и он захотел сделать мне подарок?
– Ты не примешь подарков от незнакомых мужчин, – с отчётливой угрозой произнесла Катарина.
– Ненавижу тебя! – закричала Анна и вся в слезах ушла.
Катарина выждала немного времени и только после этого пошла вслед за Анной. Её встретил укоризненный взгляд Иоганна Лукаса.
– Перестань мучать сестёр! – только и сказал он.
Спустя час они уже покидали Гостиный двор, направляясь в Павловск. Анна не смотрела в сторону Катарины, всем своим видом показывая, что не собирается с ней разговаривать.
Глава 7
Директор морского корпуса, Богдан фон Глазенап, прохаживался между своим столом и тремя курсантами. Все трое стояли навытяжку и ждали вопросов.
Фон Глазенап подошёл к Артуру Астольцу.
– Позвольте спросить кадет, что у вас с глазом? Вы всё время пытаетесь его открыть, но поскольку он весь заплыл, сделать это не так просто. Со стороны это выглядит так, будто вы смотрите на меня свысока. Так что у вас с глазом, кадет Астольц?
– Пчела укусила! – чётко, по-военному
– Пчела, значит укусила? А почему у вас глаз синий?
– Такая пчела попалась!
Фон Глазенап ничего не ответил. Он только сделал шаг вправо и внимательно всмотрелся в лицо Акатьев.
– Знаете, кадет, когда смотришь на ваш нос, создаётся впечатление, что на нём штамповали монеты!
– Вот, вот, – оживился Акатьев, – монета всему и виной. Я её к носу привязал…ну… чтобы дыхание отработать. А потом поскользнулся и прямо носом в землю.
– Удивительно просто до чего вы изобретательны. Ну а вы кадет? – Фон Глазенап устремил взгляд на распухшую губу Никиты Анчукова. – Небось, тоже пчела укусила или монету не туда привязали?
– Рыбой отравился, – не моргнув глазом отчеканил Никита. – А с неё косточка прямо в губу воткнулась. Вот она и распухла.
Фон Глазенап одобрительно покачал головой.
– Прекрасно. Просто прекрасно. И в качестве особого расположения за вашу откровенность, собираюсь возложить на вас особую ответственность. Но это после того, как появится Азанчеев. Кстати, почему его всё ещё нет?
– Кадет Азанчеев сидит в трюме! – раздался единый ответ.
– Полагаю, этот трюм находится…не на нашем корабле?
Все трое отрицательно покачали головой.
– Ну что, ж, тогда начинайте втроём, а для кадета Азанчеева мы позже изыщем способ поощрения.
Спустя час все трое, закатав штанину до колен, мыли полы в столовом зале, который по своим размерам превосходил любые другие помещения в здание.
– Скоро выпуск, а мы, почти офицеры русского морского флота, полы моем, – с досадой бросил Артур. Он несколько раз макнул тряпку в ведро с водой, выжал и, опустившись на коленки начал неторопливо тереть ею пол.
– Не надо было начинать, – откликнулся Андрей. Он мыл полы между столами и оттого была видна только часть его головы. – Знал ведь, что Пётр рассердится.
– Он всегда сердится! – отозвался Артур.
– Не всегда! – возразил Никита. Он мыл полы у самой дальней стены. Оттого и приходилось едва ли не кричать. – У него две занозы. Анна и Гера. Не тронешь их, и слова не скажет в ответ.
Внезапно раздался хохот. Смеялся Андрей.
– Ты чего радуешься? – закричал в его сторону Артур.
– Вспомнил, как он жандарма положил. Нас бил и ничего, а его одним ударом уложил. То ли жандарм хилый попался, то ли мы больно крепкие оказались.
Разговоры мгновенно смолкли. В столовом зале появился…Пётр. Он был бос, штанина закатана до колен. Фуражка так же отсутствовала. В руках Пётр держал полное ведро воды и тряпки. Он шел, насупившись и ни на кого не смотрел. Выбрав себе свободное место подальше ото всех остальных, Пётр намочил тряпку и, опустившись на коленки, стал ожесточённо мыть пол. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь звуком выжимаемых тряпок. Хотя все четверо молчали, обстановка накалялось с каждым мгновением и грозила перерасти в новую драку. Выражалось это в угрюмых взглядах, которыми в основном обменивались Артур и Пётр. Однако, они не могли не понимать что им грозит в случае очередной драки. И это обстоятельство сыграло главную роль. Постепенно, обстановка начала успокаиваться. Казалось, всё уже закончилось. Но взрыв всё же произошёл. И тем самым горящим фитилём, который поджёг порох, стал Андрей.